У стены все же было как-то чище.
И рабы, собравшиеся здесь, все до одного были вооружены. Благо, они, повинуясь знаку гиганта расступились.
— Это может быть опасно… — прогудел бывший раб.
Вот он по-прежнему был полунагим, да и одежда осталась прежней, разве что меч добавился, явно найденный где-то в доме.
— Ничего, — Верховный ждал, пока рабы растаскивают завал, которым закрыли ворота. — Справлюсь.
На той стороне людей было больше.
Море.
Огромное дурно пахнущее человеческое море. И стоило Верховному показаться, как море это качнулось навстречу, вытянуло многие руки, желая коснуться.
— Назад! — рявкнул гигант, но голос его оглушительный потонул в ропоте этих вот волн.
— Погоди… далеко не отходи, системы ограничены…
Верховному на мгновенье показалось, что он ослеп, до того яркою была вспышка. Но свет, его окутавший, заставил людей отпрянуть.
Кто-то упал на колени.
Кто-то завопил, то ли от боли, то ли от страха, то ли просто не способный справиться с собой.
— Тише! — голос Верховного странным образом множился и летел над землей. Он вытянул руки, и толпа послушно отступила.
Раздалась в стороны.
И только кто-то продолжил орать, громко, с надрывом.
— Займи их чем-нибудь, — посоветовала Маска.
— Чем?
— Не знаю. Не так и важно. Главное, переключить внимание, пока они не опомнились и не разодрали на куски в желании прихватить себе кусок божественности.
Это вполне возможно.
Как-то вот вспомнилась пирамида та, с рисунка. И еще человек, растянутый на алтаре. Из него вырезали сердце. Как знать, что сделают с Верховным.
— Боги смотрят на вас, — голос Верховного, усиленный Маской, летел над площадью. — Боги близки к нам, как никогда прежде…
Он ведь и не обманывает.
Пожалуй.
— И кого зрят они? Людей ли? Или же скот, который грязен и жалок? Который стоит в собственных испражнениях, не способный сохранить себя в чистоте? Который жаждет чуда и спасения, но достоин ли быть спасенным⁈
Света становилось больше.
Он, зарождаясь там, внутри дома, расползался по улицам, растекался, словно дым с берега реки. И люди, склонившись, глядели на этот дым. С опаскою, даже со страхом.
— А потому молитесь! — рявкнул Верховный, потому как понятия не имел, чем еще можно занять подобную толпу. — Молитесь небесам, дабы вняли они голосам вашим…
Люди опускались на колени неохотно.
Кто-то затянул гимн.
И сбился.
И слева тоже. Слов не знают?
Верховный сам запел, благо, слова всплывали в памяти. И голос его держался крепко. Этот голос плыл над толпой, вбирая прочие, сперва робкие, словно не верящие, что могут они звучать. Но с каждым мгновеньем голосов этих становилось все больше и больше.
А он, не прекращая петь, пошел туда, где по-над людскими головами трепетали стяги.
И толпа, стоящая на коленях, подхватившая гимн — старый сменился новым — расступалась, давая дорогу. Сама…
Верховный прошел сквозь людей.
Не так их и много.
И оказавшись по ту сторону все-таки замолчал. Горло чуть саднило, но, пожалуй, он мог бы петь и дальше. Больше. Впрочем, люди теперь и сами справлялись.
На сколько их хватит?
А перед ним встали воины в знакомом облачении. Вот только было их мало. И потому не решились они напасть на толпу. На их счастье, толпа тоже не рискнула воевать с теми, в чьих руках было оружие. Рано или поздно, но равновесие это нарушилось бы.
К счастью, Верховный успел.
— Владыка копий? — спросил Верховный у того, чей доспех был богаче прочих. Золотая маска императорского леопарда надежно скрывала черты владельца. Но тот склонил голову и произнес:
— Отец во дворце.
— Хорошо. Скажи, что я поведу их к храму. У него будет время подготовиться. Пусть выйдет… выйдут с нею.
— Для чего? — он не верил Верховному, этот мальчик.
— Чтобы преклонить пред ней голову. В смутные времена власть должна быть в одних руках.
Даже если это руки ребенка.
— И ты вот так откажешься от власти? — тихо поинтересовалась Маска. — Добровольно? Тебе стоит бросить клич, и со всего города сбегутся…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кто? Бродяги? Нищие? Рабы? Все те, кто недоволен нынешней своей жизнью и будет желать чуда, чтобы жизнь эта переменилась? А когда окажется, что я не способен совершить это чудо для каждого, меня возненавидят? Ведь скоро поймут, что я не способен, что все их молитвы — пустое сотрясание воздуха… нет, эта власть — призрак. Но опасный, ибо многим кажется реальным.
Верховному не ответили.
А он продолжил уже вслух:
— Иди… и если твой отец опасается, пусть возьмет больше людей.
— Людей осталось не так и много, — это было сказано очень тихо. — Многие, когда небо снова запылало, исполнились страха и покинули город, думая, что в собственных домах им будет легче пережить время невзгод. Они будут строить укрытия, наполнять амбары зерном и мясом… впрочем, я передам. И если все так…
— Люди все-таки донельзя стабильны и предсказуемы. Во многом, — уточнила Маска. — Но уходят зря. Щит над городом поставить получится. Здесь систему защищали дополнительными контурами, а значит, при толике везения, этого хватит. Надо лишь немного подождать. Накопление идет даже быстрее, чем я рассчитывал.
Пожалуй, это было хорошей новостью.
И Верховный повернулся к людям.
— Встаньте! — велел он, и снова толпа подчинилась, пусть и не сразу. — Мы идем в храм…
Пение оборвалось, впрочем, вскоре его продолжили.
А Верховный, повернувшись спиной к толпе, спокойно зашагал. Путь к храму неблизок, благо, нынешнее его тело выдержит. И это хорошо… очень хорошо…
Главное, чтобы Владыка копий не стал дурить.
— Ты им веришь? — заговорил гигант, вставая рядом.
Женщина все одно шла немного впереди. Дай ей волю, она бы и Верховного обогнала. Впрочем, пускай… Верховный еще подумает, что с ней делать.
После.
Когда окажется, наконец, дома и у него появится время думать о всякого рода пустяках.
— Они могут собраться и ударить. Убить… — гигант сжимал кулаки. — Людей у нас немного, таких, которые смогут воевать.
И хорошо.
— Тогда, — ответил Верховный, — нужно сделать так, чтобы смуты не было.
Владыка Копий успел.
Или не он?
Главное, что у храма их ждали.
Сияли золотом доспехи. И перья белых цапель поднимались над узорчатым шлемом того, кто восседал верхом на вороном жеребце. Конь волновался, но рука всадника крепко держала узду.
Слева и справа от него расправили крылья когорты воинов. И в руке каждый держал копье, а над ним поднимался золотой флажок с символом Императорского дома. За воином на жеребце выстроились еще четверо, тоже верховых и в облачении столь же великолепном.
А вот людей Владыка копий привел не так и много. Нет, выглядело все внушительно, но это иллюзия. Воинов наберется сотни две от силы. Верховный подавил вздох.
За этой четверкой стояли пешие стражники. И уже за ними виднелся знакомый паланкин. На сей раз драгоценные ткани были собраны и привязаны так, чтобы та, которая сидит внутри паланкина, была видна всякому.
Золотая маска.
Золотые одежды.
Правда, теперь это золото казалось… ненастоящим?
— Память о ладеме? — мысленно поинтересовался Верховный. — Эта любовь к золоту?
— Люди тяготеют к символам. И полагаю да, имеет место яркий пример деградации значений до нулевых.
Верховный остановился, не дойдя трех десятков шагов. И руку вытянул, останавливая толпу, которая, кажется, за время пути лишь разрослась.
Сам же сделал шаг.
Воины опустили щиты на землю, слаженно и так, что они издали громкий резкий звук. Копья ударили о боковую часть щитов. И грохот наполнил площадь пред храмом.
Верховный сделал еще шаг.
И ближе.
За ним следовала женщина в золоте. И гигант, который явно не верил Владыке копий да и никому из тех, кто преградил путь.
