Сегодня был третий раз, когда Дилля освободили от магического сна. Мало того, сняли опутывавшие его верёвки. Тело его одеревенело, ноги отказывались идти, а руки — повиноваться. Два воина подхватили его и усадили на мягкую шкуру какого-то пустынного зверя, после чего встали рядом, уткнув ему в шею кончики кинжалов. Эмир уселся рядом, налил в пиалу арака и протянул Диллю.
— Пей.
— Не могу. Руки не слушаются.
— Наверное, верёвки затягивали слишком туго, — меланхолично заметил эмир. — Я слышал, что физически слабый шаман не может колдовать. Правда это?
— Правда. И я сейчас не способен ни на что.
— То есть, если дать тебе отдых, колдовать ты сможешь? — получив в ответ молчание, эмир налил себе арака и пододвинул к Диллю блюдо с мясом. — Когда руки начнут слушаться, ешь. А вы, оставьте нас.
Воины спрятали кинжалы и ушли, оставив эмира наедине с пленником.
— Не боишься? — усмехнулся Дилль. — Вдруг я тебя обманул, что не могу колдовать?
— Я же вижу, что ты неглуп. А умный предпочтёт выслушать предложение, прежде чем решиться на самоубийство.
— Самоубийство — лучше, чем то, что приготовили мне ваши колдуньи. Меньше всего я хочу стать личем.
— Колдуньи сильны, — задумчиво сказал эмир. — Очень сильны. С их помощью каганат стал таким большим и сильным. И именно из-за них хивашские воины больше не могут быть теми, кем были наши отцы.
Глаза Джагатая загорелись недобрым светом.
— Некромагия, которая дарила нам одержимых. Она казалась благодатью. Ещё бы: где ты возьмёшь такого послушного раба, как одержимый? Кто беспрекословно выполнит твой любой приказ? Только тот, у кого отняли душу. Поначалу мы радовались дарованной власти. А потом, — эмир взял кусок мяса и сдавил его так, что во все стороны брызнул сок, — потом некоторые из нас начали понимать, что эта власть лишила нас сил. Мы перестали быть воинами, полагающимися лишь на храброе сердце и острую сталь. Мы начали жить советами старух, пекущихся лишь о благе для Ковена. Мы перестали идти в бой без поддержки магии крови шаманов. Наши знахари постепенно исчезли — их заменили сёстры Ковена. И опять мы начали зависеть от них.
К Диллю вернулась чувствительность. Он долго разминал пальцы, после чего осмелился взять с блюда кусок мяса без опаски уронить его. Заметив рядом пиалу с серым порошком, он вспомнил приправу, которой потчевали его погонщики гиенн, посыпал кусок ею кусок и впился в него зубами. Умопомрачительный вкус мяса с приправой заставил голодного Дилля зарычать от наслаждения. Эмир даже не заметил этого, продолжая говорить.
— Самое главное — старухи оживили древнее искусство поднятия мёртвых. И превзошли в нём даже некромагов — этих могущественных колдунов древности. Когда-то наши предки подчинялись некромагам, пока тех не разбили армии Империи. Осколки некромаговской империи рассеялись во всему свету, и Ковен — самый большой из них. Он, словно язва, впился в народ хиваши, — эмир вдруг наклонился к Диллю и сказал: — Надо вырезать эту язву. Ты меня понял?
— И что ты придумал для меня? — деловито спросил Дилль, обсасывая косточку.
— То, что я придумал, вполне возможно, убьёт тебя. Скажу больше — наверняка убьёт тебя. Но смерть в бою — это благословение для того, кто приговорён Ковеном. Выбирай — ты со мной или с колдуньями?
— С тобой, конечно, — пожал плечами Дилль. — Особенно, если обещаешь кормить меня настоящим мясом, а не сухими камушками из мешков твоих воинов.
Эмир отпрянул, долго смотрел на усмехавшегося пленника, затем расхохотался.
— Фух, а я уж подумал, что ты спятил со страху!
— Другой давно бы уже спятил, — проворчал Дилль, вытирая об себя жир с рук. — Ладно, говори, что надо делать.
— Твоя задача — отвлечь на себя старух, — сказал эмир. — Когда приедем в Эрмелек, тебя отвезут к ним. Как ты их займёшь, не знаю. Сделай так, чтобы ведьмы не могли вмешаться.
— Вмешаться во что?
— Во всё. Пусть они будут заняты тобой. Тем временем я разберусь и с этим жирным дураком Джаремом, и с прихвостнями Ковена. После неудачного похода в вампирские земли эмиры со своими войсками разъедутся по вилайетам. До следующего созыва время есть. В Эрмелеке с каганом останутся полтысячи Железных — это его личная охрана. Со мной тысяча лучших моих людей — этого хватит. Если Эрмелек будет взят, а Ковен — уничтожен, остальные эмиры встанут под мою руку.
Дилль почесал в затылке — отличная задачка. Пусть колдуньи будут заняты им! Они будут так заняты, что из их шатра он выйдет личем. О чём и сказал.
— Ты же одолел пустынную деву, — нахмурился эмир. — Неужели не сможешь бороться с десятком древних старух?
— Однако, так их десять? — Дилль был неприятно удивлён. — И как я должен противостоять им, если магии у меня — кот наплакал? Магическая энергия, знаешь ли, во сне не прибывает.
— Я распоряжусь, чтобы тебя больше не усыпляли, — сказал эмир. — Тогда ты сможешь набраться сил?
— Да, — ответил Дилль и не удержался: — Если будут кормить мясом с керешем.
— Если желаешь, я велю тебя всего керешем обсыпать, — не принял шутки эмир. — Еду обеспечу. Что ещё нужно?
— Эх, мне бы посох. Кстати, чёрный посох, что я добыл в пещере девы. Он где?
— Мне рассказали, что одна из колдуний поплатилась жизнью, когда пыталась взять его. Потом они завернули его в какую-то специальную тряпку и спрятали.
— А-а, сдохла, гадюка, — удовлетворённо сказал Дилль. — Значит, инициация прошла успешно. Мне нужен этот посох. Пусть он будет со мной, когда отправите меня к вашим старухам.
— Сделаю, — после недолгого колебания кивнул эмир. — Что ещё?
— Всё. Когда мы приедем?
— Завтра к вечеру.
— Как быстро доехали, — удивился Дилль. — Три дня, и мы в Эрмелеке.
— Три дня? — в свою очередь удивился эмир. — А-а, понял. Ты решил, что если тебя будят в третий раз, то едем мы три дня? Нет, дорога к Эрмелеку занимает почти две недели.
— Мог бы и сам догадаться, — буркнул Дилль. — Тогда дай мне выспаться и оставь меня в покое на пару часов перед тем, как мы въедем в вашу столицу. И, — тут Дилль пронзительно посмотрел на эмира, — сделай так, чтобы твои воины не попадались мне на глаза. Потому что смерть будет ждать всех.
Эмир поднялся.
— Отдыхай. Когда тронемся в путь, я велю дать тебе тележку — можешь спать в ней в дороге.
Джагатай ушёл. Дилль посмотрел на блюдо с остывшим мясом. Почему бы и нет? Ему нужны силы. К тому же, быть может, сытно ест он в последний раз в своей жизни. Дилль опустошил блюдо, запил жгучим араком и увалился на мягкую шкуру. Теперь можно и поспать без всяких колдовских штучек.
А эмир, выйдя из шатра, подозвал двух сотников и дал короткую команду:
— Режьте.
Сотники убежали. Вскоре все колдуньи и шаманы, сопровождавшие поисковый отряд, были убиты. Воины, вытирая от крови лезвия кривых сабель, вполголоса говорили, что наконец-то эмир решился выступить против Ковена.
* * *
— Нет, я останусь здесь, — тихо, но твёрдо сказала Илонна. — Гейрге бросила своего детёныша и рисковала ради меня жизнью. Я не оставлю её умирать в одиночестве. Мы умрём вместе.
Мастер Фиррис беспомощно посмотрел на Тео. Он уже отчаялся уговорить Илонну покинуть предместья Веира. Теперь, когда Мейс больше не вливал в Илонну жизненную силу, она ослабла настолько, что не могла поднять головы. Судя по прошлым разам — ещё до ночи она лишится сознания.
— Ты скоро впадёшь в кому, из которой вывести могут только врачеватели, — Тео вмешался в разговор отца и дочери. — Мейс был мерзавцем, но он был прав — тебе нужна квалифицированная помощь. Нужно ехать в Григот.
— Нет.
— Дилль не одобрил бы твоего поведения.
Илонна закрыла глаза и попросила:
— Отнесите меня к Гейрге. И… меч Дилля тоже.
Мастер Фиррис взял дочь на руки и отнёс туда, где лежала красная драконица. Сколько помнил вампир, Гейрге ни разу не вставала. И драконицу, и Илонну поразило одно и то же заклятье. И последствия одинаковые: неимоверная слабость и незаживающие язвы на теле. Просто у Гейрге больше сил — видимо, она продержится дольше, чем Илонна.
