К счастью для полиции, родители внимательно следили за ходом торгов и спецбригаду вызвали еще где-то на пятом менте. Дима, правда, особо не обольщался: почему-то он был уверен, что избушка долго пустовать не будет, даже когда удастся вытурить кровожадных старушек. Только кто будет на сей раз? И вот тут-то роль лесника взяла на себя отечественная психиатрия. Точнее, совсем молоденькая доктор-ординатор (эротическая греза всего мужского отделения, вплоть до последнего кататоника), которой доверили ведение больного. Еще точнее, ее голос.
Поселившись в голове Димы, голос первым делом выписал всей пенсионной гоп-компании групповой сеанс лечебной эвтаназии, затем мягко пожурил парня за то, что дома не соблюдал лечебный режим и не пил лекарства по расписанию, а потом заявил, что отныне молодой человек в надежных нежных руках. Обещал, что после выписки, при условии хорошего поведения и четкого соблюдения всех врачебных предписаний, научит знакомиться с девушками. А то не тем голова занята, не тем. Ну, доктор, конечно, не в счет, ей можно.
...
Ан нет, не удалось отвертеться. Придется с апреля по средам заниматься еще и судебно-психиатрическими экспертизами. А я так надеялся, что удастся отмазаться!
Верните всё обратно!
Как все-таки несправедливо устроена жизнь! Посудите сами: из тех семидесяти – восьмидесяти лет (ладно, пусть будет девяносто – сто, но это уже бравада), что отпущены человеку, лет восемнадцать – двадцать он постигает азы, потом лет пять – десять – основные правила и понятия, затем еще столько же пытается состояться как личность, гражданин и специалист, и что в остатке? Где-то полжизни уходит на то, чтобы осознать, что всю первую ее половину занимался какой-то фигней, попытаться все исправить или махнуть рукой, а вскоре более или менее достойно встретить климакс и старость. Ах, да: не забудьте про пять – десять лет, отданных на откуп сенильной деменции или болезни Альцгеймера (опционально, конечно, но никто не застрахован). Представляете, СКОЛЬКО надо успеть сделать в столь короткий срок по-настоящему сознательной жизни?
Егор Петрович (пусть его будут звать так) жизнь прожил долгую. Вырос в деревне, отслужил в армии, работал трактористом. Потом, когда стали строить автогигант, вместе с женой приехал в поисках лучшей доли в быстро растущий город. Время шло, город расширялся, родились и выросли дети, а потом и внуки.
А потом стали происходить странные события. Вначале Егор Петрович вдруг обнаружил, что его не пускают на работу. Что значит десять лет как на пенсии? Да вы с ума посходили, мне же прогул поставят, да и сослуживцы будут косо смотреть! Как это поумирали? Кто их поубивал? Старость? Да вы что, какая старость, всего-то лет пятьдесят! Какие семьдесят пять, столько не живут! Что значит – и вы про то же?
Еще было непонятно, куда подевалась его однокомнатная квартира. Нет, та трешка, в которой он живет, конечно, и просторнее, и отделка богаче, но откуда она взялась – загадка. Вот объявится настоящий хозяин, то-то шума будет!
Егор Петрович даже пару раз ходил, искал свое настоящее жилище. Один раз нашел, но там жили совершенно другие люди, которые были искренне удивлены его предложением выметаться к чертям собачьим. Второй раз ходил, но не нашел – видимо, гады решили перестраховаться и квартиру перепрятали. А заодно и улицы так запутали, что в итоге он и сам потерялся, сыновья нашли лишь через день, где-то в районе автовокзала: там все было почти как раньше, только сосны вымахали как-то неожиданно высоко.
И вообще странностей в жизни накопилось слишком много, как и претензий, а потому на визит к доктору Егор Петрович согласился легко: медицине он доверял, сколько раз его выручали – то с аппендицитом, то с переломами, доктор образованный, он рассудит.
– И вот еще что, доктор: стали у меня пропадать деньги. Я уже где их только ни прятал – все равно находят и таскают.
– Кто, Егор Петрович?
– Дети, больше некому. Сорванцы они у меня, шалопаи.
– Папа, ну что вы такое говорите! Доктор, не слушайте его: он сам свою пенсию прячет, а после забывает, куда спрятал, всей семьей потом неделями ищем! И ладно если это будут привычные нычки – матрас, книжные полки или под линолеумом в прихожей. Так он ведь один раз спрятал деньги в туалетном бачке! Три месяца искали, пока мама не вспомнила, где он раньше мог бутылки прятать! Хорошо еще, что упаковал в пластиковую бутылку…
– И про квартиру пусть сознаются, пока есть свидетели!
– Папа, квартиру мы вам с мамой обменяли уже лет десять как! И ремонт сами сделали, а то ты уже на даче пытался, проще было сразу вызвать вражескую авиацию.
– Да ладно, я там обои поклеил…
– Поклеил! Крест-накрест и поверх пластиковых панелей, плюс дачный туалет снаружи!
– Цыц, мелочь пузатая! Вот ведь до чего доходит, если распустить молодежь: своего ума еще не нажили, а уж гонору-то – на пять арабских шейхов хватит! Или кто у них там… И вот еще какой вопрос меня беспокоит, доктор: куда они дели мою жену? Может, хоть вам как на духу сознаются?
– Как это куда? А это тогда кто? – показал доктор на супругу.
Егор Петрович аж поперхнулся.
– И вы туда же?!
– Что вы имеете в виду?
– А то, что мою любимую ненаглядную жену, умницу, красавицу, вот с такой вот жо… хмм, фигурой куда-то задевали! И не признаются! А мне подсунули эту старую грымзу, которая на меня вечно ворчит, по ночам громко храпит, а что самое страшное – ложится со мной в одну кровать! Я уже опасаюсь за свою честь: что скажет жена, когда меня разыщет? Так что вы уж разберитесь, пожалуйста, доктор!
Глянув на меняющуюся физиономию жены-самозванки, Егор Петрович то ли остатками угасающего интеллекта, то ли и вовсе спинным мозгом почувствовал, что если ему и суждено умереть от старости, то старость эта вполне персонифицирована и сейчас находится на расстоянии вытянутой руки и в аффекте. Чесал он по коридору очень бойко, даром что пришел с клюшкой и на полусогнутых. От немедленной расправы его спасла только добровольная (да-да, только оформляйте поскорее!) госпитализация в геронтологическое отделение.
...
Вышли «Записки психиатра». Не буду дожидаться, пока пришлют авторские экземпляры, закажу через Интернет-магазин. Уж очень хочется самому подержать свою книгу в руках!
Таблетки от изнасилования
Мне очень нравятся народные прозвища, даваемые лекарствам: таблетки от головы, таблетки от живота, растирание от спины, глазная мазь, ушные капли… Можно продолжать аналогию, главное – не касаться таблеток для поднятия потенции, лечения простатита, а также суппозиториев. Любых. Чем думали те, кто изобрел торговое название «Длянос» – лично для меня является загадкой из области топографической анатомии. Хотя вообще идея неплоха, особенно если брать арсенал психиатра. «От чертей». «От зеленых человечков». «Выключатель канала прямой связи с космосом». «От слежки». «От смертоносных лучей». «От соседей», не путать с топором.
Марина (дадим ей такой имя) наблюдается уже лет восемь. Ежегодные госпитализации, инвалидность, ежемесячные визиты на прием – и почти каждый раз что-нибудь новенькое, чтобы доктор не расслаблялся. При этом порою складывается такое впечатление, будто любящий супруг и заботливая мать – не стабилизирующие, а отягчающие факторы в клинической картине. Почему? Да потому, что процесс лечения – это такая же интимная вещь, как готовка, и соавторство здесь губительно для результата. В лучшем случае – коллегиальность.
Отжигают то по очереди, то все хором. То супруг решит, что лечить – так уж не миллиграммами, а мегатоннами, отчего потом вся токсикология стоит на ушах. То сама Марина устраивает себе чистку печени чуть ли не ершиком для бутылок и запивает все это безобразие стопкой масла. То мама организует дочери поездку к экзорцисту, в итоге тот получает один раз в глаз от изгнанного беса и два раза под зад от Марины, а потом дочь гоняет родительницу по церкви с воплями: «Ишь, чего удумала, у себя бесей поищи, грымза старая, я даже подскажу где!»
Вот и полтора месяца назад они явились все втроем и заявили, что причина всех бед в очередной раз найдена и что лечиться Марина отныне будет покаянием, молитвой и постом. И никакой химии, ибо вся фарминдустрия – от лукавого и мастдай. От предложенной коллективной госпитализации дружно отказались, осенили доктора крестом и покинули приют скорбных головою.
Зачинщицей, видимо, все же была мать, поскольку полтора месяца спустя Марина пришла только с мужем, оставив тяжелую клерикальную артиллерию дома.
– Доктор, я к вам за таблетками.
– Хорошо, Марина, сейчас разберемся, что да как, и что-нибудь тебе подберем.
– Только мне нужны таблетки от изнасилования.
– От чего?!
– От изнасилования.
– Мариночка, при всей моей богатой фантазии на ум приходят только вагинальные тротиловые суппозитории с детонаторами контактного действия, но это слишком радикально.
