По словам брежневского охранника Владимира Медведева, Суслов однажды все-таки приехал в Завидово. Вышел из машины – на ногах калоши. Сделал глубокий вдох, озабоченно сказал:
– Сыро.
Сел в машину и уехал. Некоторым другим членам политбюро, например Черненко, охота тоже была противопоказана. Но Константин Устинович не смел уклониться от поездок в Завидово, хотел быть рядом с генеральным.
Молодой Суслов начинал свою трудовую деятельность в уездном комитете бедноты, председателем которого был его отец. Но не захотел оставаться в деревне. В 1920 году он пешком дошел до Сызрани, оттуда отправился в Москву.
(В 1978 году Суслов приехал на официальное открытие новой Академии общественных наук при ЦК КПСС. В кабинете ректора он несколько оттаял и, расчувствовавшись, рассказал, что его, командированного комсомолом на учебу, по молодости лет не приняли в коммунистический университет имени Свердлова. Ректор академии Вадим Александрович Медведев тут же сказал, что готов исправить ошибку его предшественников и принять Михаила Андреевича, но уже в качестве профессора…)
Суслов поступил на рабфак, потом его приняли в Институт народного хозяйства имени Г. В. Плеханова.
Окончив институт, поступил в Институт красной профессуры, это высшее учебное заведение готовило преподавателей общественных наук, а также кадры для центральных учреждений. Институтом руководил агитпропотдел ЦК.
После учебы Суслов работал инспектором в Центральной контрольной комиссии при ЦК, в наркомате рабоче-крестьянского контроля и в Комиссии советского контроля при Совнаркоме.
В 1937 году Суслова командировали в Ростов – заведовать в обкоме, где после чисток появилось много вакансий, отделом партийных органов. Массовые репрессии открыли ему дорогу наверх, и он быстро стал секретарем обкома, затем первым секретарем.
Начальником Ростовского областного управления НКВД назначили Виктора Семеновича Абакумова, будущего министра госбезопасности. Они оба сделали блистательную карьеру, но жизнь их закончилась по-разному. Абакумова в 1954 году расстреляли как государственного преступника, Михаил Андреевич умер в 1982 году в больнице и был похоронен у кремлевской стены.
Из Ростова в 1939 году Суслова направили первым секретарем в Орджоникидзевский крайком (впоследствии переименованный в Ставропольский). Берии доложили, что первый секретарь недоволен работой краевого управления НКВД, которое проявляет «благодушие и беспечность». Суслов не был кровожадным человеком. Но понимал, что в тот период можно было выжить и сделать карьеру, только уничтожая других.
Через много лет Михаил Андреевич рассказывал молодому ставропольскому секретарю Михаилу Горбачеву, что на новом месте поначалу пришлось трудновато. Партийная конференция одного из районов Ставрополя объявила врагами народа все бюро крайкома во главе с Сусловым.
После смерти Сталина именно Суслов поможет Хрущеву вывести партийный аппарат из-под контроля КГБ. Чекистам запретили оперативную разработку партийных кадров, хотя перед тем как взять сотрудника в аппарат, чекисты его обязательно проверяли. Проверяли, когда брали в ЦК и когда посылали за границу. Но среди партийных работников (и членов их семей!) нельзя было заводить агентуру госбезопасности, разговоры сотрудников аппарата запрещалось записывать.
Суслов исходил из того, что никто не может быть выше партии, и это несколько ограничивало чекистов. Михаил Андреевич помнил те времена, когда даже партийные секретари боялись своих подчиненных-чекистов…
В годы войны как секретарь Ставропольского крайкома Суслов стал членом военного совета Северо-Кавказского фронта. В 1942 году немцы взяли Ставрополь, но Суслова за это не наказали, хотя обычно командование фронта несло ответственность за крупные поражения. После того как город освободили от немцев, в мае 1943 года, он распорядился взорвать семидесятиметровую колокольню Казанского кафедрального собора. Собор разобрали до основания еще в 1930-е годы, а колокольня стояла. Говорят, Суслов решил, что колокольня может быть ориентиром для немецких бомбардировщиков, хотя к тому времени город уже не бомбили. Осенью 1943 года Михаил Андреевич помог НКВД провести депортацию карачаевского народа, который несправедливо пострадал вместе с балкарцами, калмыками, чеченцами и ингушами.
В 1944 году Суслова назначили председателем бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР. В республике существовали свои органы власти, но им не очень доверяли. Все нити управления Литвой были в руках Михаила Андреевича. Ему поручили «проведение мероприятий по решительному пресечению деятельности буржуазных националистов и других антисоветских элементов».
На Суслове лежит ответственность за послевоенные депортации из Литвы, за репрессивную политику, которая усилила нелюбовь литовцев к России. Именно в Литве сопротивление советской власти было самым яростным. Поначалу (в 1944–1946 годах) там действовали крупные партизанские отряды численностью до полутысячи человек (см. «Отечественная история», № 3/2007), которые вели настоящие бои с подразделениями Красной армии. О масштабе боевых столкновений свидетельствуют цифры. За вторую половину 1944 года были убиты почти две тысячи литовских партизан, более пяти тысяч арестованы.
После того как в Москве была осознана серьезность литовского подполья, в аппарате наркомата внутренних дел образовали главное управление по борьбе с бандитизмом, а в Прибалтийском военном округе – штаб оперативного руководства войсковыми операциями. С Северного Кавказа в Литву перебросили 4-ю стрелковую дивизию НКВД. Самые крупные отряды были разгромлены. Тотальные зачистки дали результат, «лесные братья» растворились в лесах и перешли к чисто партизанской, диверсионной тактике – взрывали мосты и железные дороги и, главное, уничтожали тех, кто служил советской власти. Ответом стали облавы и массовые аресты, были схвачены десятки тысяч литовцев.
24 мая 1945 года Суслов проводил заседание бюро ЦК по Литве с повесткой дня «Об активизации буржуазно-националистических банд и мерах усиления борьбы с ними». Он считал, что карательные органы недостаточно активны: «Врагу не была показана наша реальная сила». В решении бюро записали: «Органы НКВД и НКГБ должным образом не перестроили своей работы в соответствии с новой тактикой врага».
Суслов обратился к наркому внутренних дел Берии с просьбой направить в республику дополнительное количество оперативных сотрудников, перебросить свежие части НКВД, депортировать из каждого уезда Литвы «пятьдесят – шестьдесят семей главарей банд и наиболее злостных бандитов» и провести открытые процессы над пойманными «лесными братьями».
