Ондиил чуть не подавился мясом. Ему казалось, что прошла всего пара часов.
— В общем, ты теперь мне денег должен. Это я целителю заплатил, — на прощание сказал Сыч и перелез на козлы.
Еще несколько дней они ехали по тоннелям. Ондиил старался соблюдать предписания целителя, ведь едва сращенная магом кость могла сместиться. Вскоре к ним присоединился Восьмой, выслушав историю об их приключениях, он долго расспрашивал об артефакте. Окончательно уверившись в том, что Эур не будет работать, пока его добровольно и без принуждения не передаст кто-то из княжеской семьи, Восьмой надолго замолчал.
Путь проходил без приключений. Поздно вечером, они прибыли в герцогский замок, где их быстро разместили, стараясь не привлекать лишнего внимания. Восьмому и еще двум командиром достались отдельные покои, а им с Рароком отвели одну комнату, правда, просторную и с собственной ванной. Как только Ондиил зашел ополоснуться с дороги его внимание привлек красивый флакончик с притираниями.
Какое-то время он насторожено рассматривал подозрительную вещицу, пока не осознал, что это ментальный вестник. Ондиил читал о таком в книге, которую дала Ладмила. Суть в том, что один менталист мог оставить другому послание, которое прикреплялось к конкретной вещи. Если зачарованной вещи касался обычный человек, то ничего не происходило, зато ментальный маг такие послания мог прочесть. Ментальные вестники можно было скрыть от других менталистов, кроме конкретного, однако это требовало опыта.
Быстро войдя в состояние транса, Ондиил аккуратно дотронулся до флакончика. Его коснулся такой знакомый аромат, доброжелательная энергия словно бы погладила по голове. Довольный голос герцогини сначала его поприветствовал и похвалил, а потом объяснил, как дойти до комнаты, в которой завтра после ужина его будет ждать Ладмила.
Ондиил еще какое-то время с глупой улыбкой вертел флакончик в руках. Наставница его не забыла, назначила встречу, да еще и проверила уроки таким необычным способом. Буй не мог не отметить, что это прекрасная возможность для обмена информацией. Двух шпионов-менталистов вычислить будет непросто. Особенно, учитывая то, что многие вообще забыли о ментальной магии и считают ее сказкой для детей.
Только одна проблема беспокоила Ондиила: он не знал, как набиться в телохранители к герцогине. Дело в том, что «Братству» Буй не сказал о том, что человеческий менталист, который должен с помощью артефакта снять клятву — это Ладмила. Ведь, если проситься в телохранители к ней, то нужно будет сначала рассказать о ее способностях. А если Ондиил сделает это, у Восьмого резонно возникнет вопрос о том, почему Буй изначально утаил сведения? «Братство» вполне может заподозрить его в измене, и чем все закончится — непонятно.
Но страхи Ондиила оказались напрасны, все решилось само собой, когда дроу и люди на следующий день собрались для передачи артефакта. Александра не обладала даже крохами ментального дара и не могла пообщаться с Эуром. Тогда Ладмила вышла вперед и засвидетельствовала, что это — именно тот артефакт, за которым посылали дроу.
Фактически, люди показали темным эльфам своего менталиста. Ондиил признал, что такой шаг не лишен смысла. На войне, где дроу выступят, как союзники людей, скорее всего, личность ментального мага сохранить в тайне не удастся. Лучше сейчас показать Ладмилу и сделать так, чтобы «Братство» тоже было заинтересовано в победе Бизарии и в том, чтобы нужный им человек остался жив.
Лорд Соннар, Флайдин и Ладмила подтвердили выполнение договора одной стороной, а Восьмой и еще пара командиров «Братства» — другой. Сразу после передачи артефакта, Ондиил предложил Восьмому идею: назначить его и Рарока телохранителями Ладмилы. Командир согласился, но видно было, что он сам не верит в то, что этот план сработает.
— Нам, конечно, не помешали бы свои дроу возле мага-менталиста, но, боюсь, люди не согласятся, — с сомнением сказал Восьмой. — Можешь попробовать убедить герцогиню, но не думаю, что она придет в восторг от хромого охранника. Да и выглядишь ты болезненно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Слова командира о том, что он плохо выглядит, оказались правдой. Осмотрев себя в зеркало, Ондиил признал, что действительно непохож на бравого телохранителя. Впалые глаза, резко обозначившиеся скулы, несколько тонких белых шрамов на лице и руках, появившихся после того, как его с Рароком взрывной волной протащило по камням пещеры.
Конечно, хромота и шрамы скоро исчезнут, но идти к герцогине необходимо уже сейчас. Тем не менее Ондиил постарался привести себя в порядок: вымылся, оделся по-парадному, заплел косу, специально выпустив несколько прядей, чтобы закрыть шрамы хотя бы на щеках.
Все эти приготовления не прошли мимо внимания Рарока.
— Что-то ты слишком переживаешь. Боишься, что герцогиня приблизила тебя только из-за артефакта, а после даст отставку?
— Я иду к леди Ладмиле по заданию Восьмого, — хмуро ответил Ондиил. — Мы должны стать ее телохранителями. Нужно произвести на нее хорошее впечатление.
— Вот оно что! Значит, ты боишься, что провалишь задание Восьмого! Вдруг из-за хромоты не справишься с сексуальным аппетитом герцогини и произведешь на нее плохое впечатление? — расхохотался Сыч.
— Заткнись! — зло бросил Буй. — Нет и не было у нас с ней никакого секса!
— А тебе бы хотелось? — вкрадчиво поинтересовался Рарок.
Вместо ответа Ондиил повернулся к приятелю спиной и вышел за дверь. «Мрашев Рарок, лезет со своими идиотскими предположениями!» — раздраженно подумал он. Ноги сами несли его в небольшую комнату, где он должен был встретиться с Ладмилой. Против воли в голове всплывали последние слова Рарока: «А тебе бы хотелось… хотелось с ней?»
Долгих семьдесят лет он был женат на Халисари. И если поначалу ему нравился секс с женой, то после трех или четырех лет он стал вызывать отвращение, как и сама супруга. Хотя Халисари вела распутный образ жизни, своим мужьям она запрещала измены и, порой, жестоко наказывала даже за заинтересованные взгляды на других женщин или на, не приведи Ллос, мужчин.
Среди темных эльфов довольно часто встречалось такое, когда мужчины тайно или явно были любовниками. Некоторым женщинам нравилось брать себе таких мужей, наблюдать за ними и участвовать в постельных играх, но Халисари подобное не интересовало. Наоборот, она не терпела даже намеков на гомосексуальные отношения ее мужей.
В конце концов Ондиил полностью подчинил себе сексуальные желания, и если Халисари хотела, то изображал страсть. Самому ему опостылели супружеская жизнь и стервозный характер жены, а секс и вовсе не вызывал никаких эмоций: ни положительных, ни отрицательных.
Он легко обходился без половых отношений, да и отвык рассматривать женщин и девушек, как сексуальные объекты. Ментальные удары и боль очень быстро отучают от этого. А Халисари умела добиваться того, что хотела. Со времени смерти жены Ондиилу ни разу не пришло в голову посетить бордель или соблазнить какую-то женщину. Перемены в судьбе, постоянные разъезды, опасность… Было как-то совсем не до этого.
Но сейчас произнесенные Рароком слова словно разъели какой-то заслон, Ондиил остановился посреди пустого коридора и тихо произнес:
— Мне бы хотелось с ней?
В воображении мгновенно вспыхнула картинка: обнаженная Ладмила выгибалась под его умелыми руками, чуть прикрытые глаза, губы, с которых срывался сладкий стон. Так захотелось познать ее чувства! Ураганные эмоции ее страсти и удовольствия. Хотел бы он с ней? Да! Он не просто хотел, он жаждал.
От внезапно нахлынувших чувств дроу затрясло. Он оперся о стену коридора, не понимая, что с ним происходит. Будто рухнула плотина, удерживающая эмоции, и подлое воображение, которое всегда хвалила Ладмила, совало ему то одну соблазнительную картинку, то другую.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ондиил глубоко дышал, стараясь успокоиться, но чувства словно взбесились. Если так приятно, когда она касается его сознания, то что будет, когда она коснется его тела? Когда позволит ему гладить и целовать себя? От предвкушения перед глазами помутнело. Что это? Что на него нашло? Почему сейчас? Это ненормально.
