Таня прошла через стеклянные двери многоэтажного жилого здания «Деметра» и резко остановилась, увидев в холле одиноко стоящую женщину. Она была одета в длинную меховую шубу и в русскую меховую шапку-ушанку. Разумеется, подобный наряд, как нельзя лучше подходил для морозной погоды снаружи.
Женщина обернулась и Таня непроизвольно сделала шаг назад. В последнее время это вошло уже в привычку.
— Луиза.
— Таня Уильямс, собственной персоной? Почему ты здесь?
— Мне нужно было выйти, да к тому же сейчас раннее утро.
— Раду старше Алека и солнечный свет не помешает ему добраться до тебя.
Слова Луизы привлекли ее внимание. Она вновь почувствовала страх.
— Раду был возрожден совсем недавно, разве он не должен быть слаб?
— Чем черт не шутит? Алек беспокоится о тебе.
Не поднимая глаз от кофе, Таня нахмурилась.
— Он спал, когда я уходила.
— Да, но для него это не помеха — его разум может свободно перемещаться, даже когда он спит как убитый.
Все так же, не сводя глаз с кофе, Таня ухмыльнулась.
— Прекрасная аналогия.
Луиза вызвала лифт.
— Ты здесь бывала раньше? — спросила Таня.
— Да, помогала с переездом. Алек не рассказал тебе обо мне?
— Он рассказал мне… Ну, ты понимаешь…
— В этом здании мы можем свободно говорить. Местные арендаторы сродни мне и Алеку.
Лифт звякнул, оповестив о своем прибытие. Таня покачала головой. В конце концов, они здесь живут. Она нажала кнопку пентхауса.
— Ведьмы?
— Ну-у, они проживают на четвертом этаже. Таня, ты боишься меня?
— Нет. На первых порах боялась, но теперь, больше всего на свете, я страшусь его дядю. Ты не дала мне не единого повода для страха, когда ухаживала за мной.
— Ты — своеобразный человек. Мы вовсе не хотели напугать тебя.
— Это Нью-Йорк. В Гринвич-Виллидж[84] и Сохо[85] народ расхаживает с волосами всех цветов радуги. Однажды в поезде, напротив меня сидела женщина с синим абажуром на голове. Мы все разные.
— Ты выглядишь иначе этим утром.
— Прошлым вечером на мою старшую сестру напал Раду. Несколько дней назад моей жизни и жизни моей лучшей подруге угрожал разносчик пиццы. Можно сказать, я доведена до ручки.
— Но я чувствую нечто другое… Что-то не понятное мне. Мне жаль, что так вышло с твоей сестрой.
— Мне тоже. Жаль, что я не мог повернуть время вспять.
— Ты не жалеешь, что встретила Алека?
— Нет. Я… Мне кажется, я его люблю.
Двери лифта распахнулись на этаже пентхауса и обе женщины, одна — выше среднего роста, другая — шести футов роста, рука об руку направились к квартире Алека.
— Уверенна, что так и есть. Вы оба любили друг друга на протяжении веков, но я чувствую, что есть что-то еще.
— Он что-то скрывает от меня.
— Чтобы это ни было, это, скорее всего, для твоего же блага.
— Должно быть, ты по-настоящему любишь Алека, раз покрываешь его.
— Он никогда бы добровольно не ввел тебя в заблуждение. Алек… Черт-то меня дернул за язык! Алек любит тебя.
При этих словах, Таня не ожидала услышать у себя в голове звуки арфы и «O sole mio» [86], но услышала их, и почувствовала воодушевление. Но все же, то терзающее ее предчувствие… Прервав свои размышления, она решила в данный момент выкинуть из головы все тревожные мысли.
— Как вы познакомились? — спросила она Луизу.
— Он приехал в Торонто и подружился с моей семьей. В то время мне было шесть лет и мы с ним привязались друг к другу, как могут сдружиться закадычные друзья. Он научил меня рыбачить.
— Он умеет рыбачить?!
— Он хороший друг.
— Когда ты познакомилась с Ионой?
— Я познакомилась с ней гораздо позже. Теперь мы больше не друзья.
— Жаль.
— Мне тоже. Прости меня, если я вмешиваюсь не в свое дело, но ты говорила с Алеком на счет твоего обращения? Сделать тебя вампиром?
— Говорила, и по его виду не скажешь, что ему чересчур по нраву эта затея. По крайней мере, мне так показалось. Он продолжает отговаривать меня. С завидной занудностью он перечислил мне целый свод законов, которым мне придется подчиняться. Я в силах подчиниться правилам, для меня это не проблема, но его правила… слишком суровы.
— Я слышала, таков порядок подготовительного периода, это проверка.
Таня подула на свой кофе.
— Как ты стала оборотнем?
Неожиданный поворот разговора.
— Я родилась оборотнем. Моя семья из Торонто, где довольно много оборотней.
Тане задавалась вопросом, насколько хорошо Луиза знала Алека в действительности. Она чувствовала, что здесь нечто большее, чем просто дружба, но как знать. Она много чего ощущала: ревность, смущение, страх. Все эти эмоции переплелись между собой в тугой клубок.
— Мы с Алеком никогда не были любовниками.
— Оборотни обладают телепатией?
— Время от времени, мы улавливаем ощущения. Он любит тебя, только тебя.
Они приблизились к апартаментам Синклера. Таня отперла дверь и увидела босого Алека, одетого в футболку и джинсы.
Он мягкой поступью приблизился к Тане и поцеловал ее в губы.
— Я видел записку.
— О, хорошо, я надеялась, что ты ее увидишь. Мне ничто не грозило. Я просто хотела подышать свежим воздухом.
Алек смущенно улыбнулся.
— Я знаю, знаю, но все равно беспокоился. Луиза, ты не голодна?
— Нет, нет. Думаю, что вам обоим нужно побыть наедине. Я пойду.
— Задержись еще на минутку, Луиза.
Таня печально улыбнулась Луизе:
— До скорой встречи, Луиза. Могу ли я воспользоваться твоим компьютером, Алек?
— Не нужно спрашивать, просто бери.
Они смотрели, как Таня взбежала по лестнице, направившись в кабинет Алека, и услышали звук закрывающейся двери. Луиза заговорила первой:
— Она испугана.
— Знаю.
— Когда ты собираешься избавиться от него?
Выражение его глаз ответило за него.
— Ты что-то задумал?
Алек скрестил на груди руки в защитной манере.
— Раду становится все более отчаянным.
— Я могу тебе как-то помочь?
— Горацио не будет этим расстроен? — Ему не хотелось возвращаться к роли старшего брата-защитника. Теперь она была взрослой замужней женщиной и больше не нуждалась в нем столь сильно, как прежде.
— Горацио знает, насколько мы близки. Ты — мой «брат».
— Держись ближе к Мэтту. Он все возьмет под свой контроль и управление, когда я уйду.
— Когда ты уйдешь? Что ты такое говоришь?.. — ее голос оборвался, когда она уловила его мысли при помощи телепатической связи. — Нет, нет.
