Тем не менее, несмотря на то что МВД, КГБ и прокуратура старались держаться в предусмотренных законодательством границах своих полномочий, они зачастую «заходили на территорию» друг друга. Хотел бы я знать, поможет мне вмешательство прокуратуры или, наоборот, привлечет еще больше внимания к моей персоне, и без того уже обросшей немалым количеством громких, если не сказать скандальных, историй?
* * *
Снова зазвонил телефон.
– Давид! – послышался в трубке задорный голос Иветты. – Какой у тебя район?
В кабинет вошел Рафа со своей неизменной кривой улыбкой, в щегольской импортной кожаной куртке светло-коричневого цвета. Костюмы он обычно не носил – его могучие плечи никакой пиджак не вмещал, приходилось шить на заказ, и все равно в костюме Рафа выглядел толстяком.
– С кем говоришь?
– Это Иветта.
– А зачем она тебе звонит?
– Хочет знать, в каком районе мой военкомат.
– Молодец, парень! Ты прав, клин клином вышибают, – ухмыльнулся Рафа.
– Все, не мешай, дай договорить с Иветтой.
– Иветта, – громко произнес Рафа, чтобы его было слышно на том конце провода, – по любому вопросу обращайся ко мне! И не смей разрушать романтическую французскую семью, они католики, у них крепкие семейные узы!
– Так что ты сказал, Дав? Центральный?
– Да, но ты не ответила, зачем это тебе нужно.
– Затем, что дочь военкома республики Армине, кажется, ты ее знаешь, учится в медицинском институте и близко дружит с Лилей. Более того, собирается к ее отцу в аспирантуру!
– Ив, мне как-то неудобно… Но раз так, скажи, что я прошел медицинскую комиссию и фактически уже призывник.
– Ничего, на то он и генерал, чтобы решать сложные вопросы, если хочет, чтобы дочь поступила в аспирантуру! – рассмеялась Иветта и повесила трубку.
– Все французы такие шустрые? – поинтересовался Рафа. – Я-то думал, ты тут плачешь горючими слезами! Всего несколько дней, как уехала твоя белокурая зазноба, а ты уже вовсю развернулся и начал кадрить других девушек.
– Каждый судит в меру своей испорченности, – отшутился я.
– Ладно, лучше расскажи, как это ты так по-фраерски попался? Введи меня в курс дела.
– Даже не знаю, как все получилось. Мне позвонил начальник призывного отдела майор Мартиросян. Аферист гребаный! Сказал, что нужно зайти и уладить какие-то формальности, а там, оказывается, уже капканы расставлены. У Мартиросяна в кабинете сидел гэбэшник, высокий начальник из Москвы. Сперва предлагал перейти к ним, а когда я отказался, меня через пять минут завели в соседнюю комнату и протащили через комиссию.
– А ты не мог сказать, что ты беременный, сифилитик, сумасшедший, в детстве страдал припадками? Вообще, что-нибудь такого плана? Как ты сейчас опротестуешь решение комиссии? Может, ты маразматик? Забыл обо всем и только сегодня вспомнил, что болен? Француз хренов, надушиться не забываешь, а о том, что у тебя эпилепсия, не помнишь. Жаль мне Мари. Тебе-то что – офицер, силач, а кругом всякие медсестры, машинистки, телефонистки… мало, что ли, ищущих мужского внимания дамочек, мягких и пушистых? А ты хоть и тяжелобольной, но парень видный. Будешь пахать в три смены до конца срока, а потом с отрицательной характеристикой и партвыговором за аморалку отправишься обратно к маме.
– Перестань, Рафа, мне и так несладко, а ты еще нагнетаешь. Жаль Мари и родителей, сволочная ситуация получается. Вернуться Мари не сможет. И потом, если честно, я очень переживаю за маму. Она тяжелее всех перенесет разлуку.
– Короче, дружище, выбираем нервную болезнь. Раз там замешан гэбист, все остальные варианты легко можно вывести на чистую воду. Запоминай: у тебя головокружение, припадки, приступы бешенства. Тем более что так оно и есть на самом деле. В общем, найдем специалиста, он посоветует, как себя вести.
Телефон опять зазвонил. Торжествующая Иветта сообщила:
– Давид, после обеда иди в республиканский военкомат к помощнику военкома подполковнику Карпенко. Он тебе посоветует, как составить заявление и опротестовать решение медкомиссии.
– Ив, спасибо за участие, извини за беспокойство. Как-то неожиданно все это получилось…
– Да что ты, Дав! Вспомни, о чем только я тебя не просила за эти годы! Я очень рада, что сейчас могу быть полезной хоть чем-то.
Мне было приятно, что Иветта приняла мою проблему так близко к сердцу. Значит, она оценила все то, что я сделал для нее, и благодарна мне. А благодарность, как часто повторял мой отец, – лучшее проявление человеческой честности.
– Да, кстати, Ив, какая у тебя была проблема?
– Давай ты сначала разберешься со своими, а потом я к тебе обращусь.
– Скажи, что ты занят! – крикнул Рафа. – Я лучше решу ее проблемы!
Я прикрыл ладонью трубку.
– Рафа, не вмешивайся! Она меня попросила.
– Давид, передай Рафе спасибо за предложение помочь, но мне сейчас неудобно тебя о чем-то просить, тебе и самому нелегко.
– Ну хватит, не тяни, в чем дело?
– Я уже говорила, что наши переезжают. Хотела нанять грузовую машину для перевозки мебели и прочих вещей, особенно беспокоюсь о старинном пианино. На машине, безусловно, будет лучше, чем поездом, – там погрузят, здесь выгрузят, и все. А поездом придется сначала загрузить вещи в машину, привезти на вокзал, потом перегрузить в вагон, ну и так далее. К тому же поезд идет долго, мало ли что по дороге случится. Поэтому прошу, если у тебя есть на примете нормальный водитель грузовика, договорись с ним о переезде. Мы все оплатим, как полагается.
– Да, да, Иветта, конечно, я помогу.
Я сразу вспомнил о Рубике, моем хорошем школьном друге. Он работал дальнобойщиком, и для него проехать 700 километров в Баку и обратно было несложно.
– Иветта, он тебе позвонит, ты только дай ему бакинский адрес, и все. Остальное он сам организует и привезет вещи.
– Иветта, – опять вмешался Рафа, – я готов завтра же выехать с тобой в Баку на легковой машине и сопровождать груз до вашего нового дома. Что она говорит?
– Говорит, что с тобой пойдет только на симфонический концерт, да и то вместе с мамой и двумя подругами.
– Ладно, спасибо и на этом. Пожалуй, стоит иной раз нацепить белую бабочку и чинно сходить на концерт. Вот будет хохма!
– Кстати, за эти два дня как будто что-то изменилось? Ты опять ожил, Рафа!
– Информация насчет Монстра была ложной.
– Ты уверен, что тебя не вводят в заблуждение? Вообще, с какой стати проблема Монстра должна беспокоить нас больше, чем ответственные за его розыск органы? Хотя давай уже наконец проверим надежность канала информации. Я начну с его брата.
* * *
Подполковник Карпенко, моложавый, интеллигентного вида человек, принял меня вежливо, сухо, не интересуясь, почему я не хочу проходить армейскую службу. Несколько раз он советовался с врачом из военного госпиталя и только потом остановился на статье «Болезни нервной системы, дающие отсрочку от призыва».
– Значит, товарищ старший лейтенант, у вас бывают ощущения головокружения, вспышки немотивированной агрессии, временная потеря сознания – ну, на несколько секунд.
Я понял, что все это должен написать в заявлении и потом повторить перед республиканской медицинской комиссией.
– Но учтите: при тех симптомах, что вы описываете, умственный труд противопоказан. Об этом, скорее всего, зайдет речь на комиссии. Конечно, вы можете ответить, что находитесь в процессе лечения и после окончания курса возможно улучшение вашего состояния. Еще вероятный вопрос: в семье, у родственников были у кого-нибудь нервные заболевания? Если нет, тогда какова предполагаемая причина? Скажем, последствия инфекции, физические или психические травмы?
– Как раз травм у меня было немало. Я борец и боксер, несколько раз после неудачно проведенного приема ударялся головой об пол за пределами мата или получал сильные удары в голову. Несколько раз даже прикусывал язык, из-за чего пришлось накладывать хирургические швы. Следы остались, причем очень заметные.
– Да, видно, что вы – человек некабинетный. И зачем вам такие осложнения? Вы офицер, специалист, думаю, служба не была бы вам в тягость. Фактически она являлась бы продолжением вашей сегодняшней службы.
– Это сугубо личная проблема, товарищ подполковник.
– Что ж, вам виднее.
* * *
Я позвонил на работу, предупредил, что собираюсь в спокойной обстановке написать обвинительные заключения по некоторым уголовным делам, попросил звонить мне домой, если возникнет что-то срочное, и помчался на центральный почтамт – он находился в моем районе, на полпути между домом и прокуратурой. Заочно я был знаком с заместителем начальника главпочтамта, бывшим майором-связистом, которому меня представил помощник прокурора Грачя.
– Давид, разговоры с Парижем недешевые. Может, бумагу принесешь, оформим как служебные? – предложил он.
– Нет, неудобно. Вдруг проверка, что я отвечу? Кто в такое поверит? Какие могут быть дела у нашей прокуратуры и парижских коллег? Поговорю за свой счет.
