<Н. Д. Киселеву.>
Ищи в чужом краю здоровья и свободы,Но Север забывать грешно,Так слушай: поспешай карлсбадские пить воды,Чтоб с нами снова пить вино.
Портрет
С своей пылающей душой,С своими бурными страстями,О жены Севера, меж вамиОна является поройИ мимо всех условий светаСтремится до утраты сил,Как беззаконная кометаВ кругу расчисленном светил.
Наперсник
Твоих признаний, жалоб нежныхЛовлю я жадно каждый крик:Страстей безумных я мятежныхКак упоителен язык!Но прекрати свои рассказы,Таи, таи свои мечты:Боюсь их пламенной заразы,Боюсь узнать, что знала ты!
Кирджали
В степях зеленых Буджака,Где Прут, [заветная] река,Обходит русские владенья,При [бедном] устьи ручейкаСтоит безвестное селенье.Семействами болгары тут[В беспечной дикости] живут,Храня родительские нравы,Питаясь трудом,И не заботятся о том,Как ратоборствуют державыИ грозно правят их судьбой.
* * *
А в ненастные дниСобирались ониЧасто.Гнули, <-> их <->!От пятидесятиНа сто.
И выигрывалиИ отписывалиМелом.Так в ненастные дниЗанимались ониДелом.
Предчувствие
Снова тучи надо мноюСобралися в тишине;Рок завистливый бедоюУгрожает снова мне…Сохраню ль к судьбе презренье?Понесу ль навстречу ейНепреклонность и терпеньеГордой юности моей?
Бурной жизнью утомленный,Равнодушно бури жду:Может быть, еще спасенный,Снова пристань я найду…Но предчувствуя разлуку,Неизбежный, грозный час,Сжать твою, мой ангел, рукуЯ спешу в последний раз.
Ангел кроткий, безмятежный,Тихо молви мне: прости,Опечалься: взор свой нежныйПодыми иль опусти;И твое воспоминаньеЗаменит душе моейСилу, гордость, упованьеИ отвагу юных дней.
Утопленник
Прибежали в избу дети,В торопях зовут отца:"Тятя! тятя! наши сетиПритащили мертвеца.""Врите, врите, бесенята, —Заворчал на них отец: —Ох, уж эти мне робята!Будет вам ужо мертвец!
Суд наедет, отвечай-ка;С ним я ввек не разберусь;Делать нечего; хозяйка,Дай кафтан; уж поплетусь…Где ж мертвец?" – «Вон, тятя, э-вот!»В самом деле, при реке,Где разостлан мокрый невод,Мертвый виден на песке.
Безобразно труп ужасныйПосинел и весь распух.Горемыка ли несчастныйПогубил свой грешный дух,Рыболов ли взят волнами,Али хмельный молодец,Аль ограбленный ворамиНедогадливый купец?
Мужику какое дело?Озираясь, он спешит;Он потопленное телоВ воду за ноги тащит,И от берега крутогоОттолкнул его веслом,И мертвец вниз поплыл сноваЗа могилой и крестом.
Долго мертвый меж волнамиПлыл качаясь, как живой;Проводив его глазами,Наш мужик пошел домой."Вы, щенки! за мной ступайте!Будет вам по калачу,Да смотрите ж, не болтайте,А не то поколочу".
В ночь погода зашумела,Взволновалася река,Уж лучина догорелаВ дымной хате мужика,Дети спят, хозяйка дремлет,На полатях муж лежит,Буря воет; вдруг он внемлет:Кто-то там в окно стучит.
«Кто там?» – «Эй, впусти, хозяин!» —"Ну, какая там беда?Что ты ночью бродишь, Каин?Чорт занес тебя сюда;Где возиться мне с тобою?Дома тесно и темно."И ленивою рукоюПодымает он окно.
Из-за туч луна катится —Что же? голый перед ним:С бороды вода струится,Взор открыт и недвижим,Всё в нем страшно онемело,Опустились руки вниз,И в распухнувшее телоРаки черные впились.
И мужик окно захлопнул:Гостя голого узнав,Так и обмер: «Чтоб ты лопнул!»Прошептал он задрожав.Страшно мысли в нем мешались,Трясся ночь он напролет,И до утра всё стучалисьПод окном и у ворот.
Есть в народе слух ужасный:Говорят, что каждый годС той поры мужик несчастныйВ день урочный гостя ждет;Уж с утра погода злится,Ночью буря настает,И утопленник стучитсяПод окном и у ворот.
* * *
Рифма, звучная подругаВдохновенного досуга,Вдохновенного труда,[Ты умолкла, онемела];[Ах], ужель ты улетела,Изменила навсегда!
В прежни дни твой милый лепетУсмирял сердечный трепет —Усыплял мою печаль,Ты [ласкалась], ты манила,И [от] мира уводилаВ очарованную даль.
Ты, [бывало, мне] внимала,За мечтой моей бежала,Как послушная дитя;То, свободна и ревнива,Своенравна и ленива,[С нею] спорила шутя.
Я с тобой не расставался,Сколько раз повиновалсяРезвым прихотям твоим;Как любовник добродушный,Снисходительно послушный,Был я мучим <и> любим.
О, когда бы ты явиласьВ дни, как [на небе] толпиласьОлимпийская семья!Ты бы с нею обитала,[И божественно б] сиялаРодословная твоя.
Взяв божественную лиру,[Так] поведали бы мируГезиод или Омир:Феб однажды [у] АдметаБлиз тенистого ТайгетаСтадо пас, угрюм и сир.
[Он бродил] во мраке леса,[И никто], страшась Зевеса,[Из богинь иль из] боговНавещать его не смели —Бога лиры и свирели,Бога света и стихов.
Помня первые свиданья,Усладить его страданьяМнемозина притекла.И подруга АполлонаВ тихой <?> роще Геликона[Плод восторгов] родила.
<Б. М. Федорову.>
Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи;Не усыпляй меня – иль после не буди.
* * *
Ворон к ворону летит,Ворон ворону кричит:Ворон! где б нам отобедать?Как бы нам о том проведать?
Ворон ворону в ответ:Знаю, будет нам обед;В чистом поле под ракитойБогатырь лежит убитый.
Кем убит и от чего,Знает сокол лишь его,Да кобылка вороная,Да хозяйка молодая.
Сокол в рощу улетел,На кобылку недруг сел,А хозяйка ждет милогоНе убитого, живого.
* * *
Город пышный, город бедный,Дух неволи, стройный вид,Свод небес зелено-бледный,Скука, холод и гранит —Всё же мне вас жаль немножко,Потому что здесь поройХодит маленькая ножка,Вьется локон золотой.
<Из альбома А. П. Керн.>
