Все три письма Жукова были написаны в 1964 году. Я хочу обратить внимание читателей на эту дату и особенно на те числа, в которые встречался с маршалом полковник Стрельников ноябрь 1958 — и последняя в госпитале в апреле 1967 года. Потому, что эти два офицера были первыми, кто помог Жукову собраться с силами и настроиться на написание мемуаров, в какой—то степени освоиться в этом новом, совершенно несвойственном для строевого служаки предприятии. Позднее много появилось претендентов на роль помощников маршала в создании его книги. Они сыграли определенную роль, как стимуляторы и технические помощники, но писал Жуков свои воспоминания самостоятельно. И если бы не повредили правщики и редакторы из комиссий, которые назначались по указанию ЦК (об этом рассказ позже), книга была бы еще динамичнее, правдивее и теплее, не было бы в ней «довесков», видимых невооруженным глазом.
Итак, вот несколько дат и уточнений, которые говорят сами за себя и, как говорится, ставят точки над «и».
Из статьи Евгения Цветаева «Последний подвиг Г. К. Жукова», опубликованной в выше указанном сборнике. К. Симонов и С. Смирнов предлагали Жукову свою помощь в написании книги. Но маршал отказался, не желая, чтобы она звучала по—симоновски или по—смирновски.
«В 1950 году замысел создания книги созрел окончательно».
«В середине 1964 года работа Г. К. Жукова над книгой ускорилась». «В марте 1966 года рукопись была готова».
Из статьи А. Д. Миркиной в сборнике «Маршал Жуков: полководец и человек» (АПН. Москва, 1988 год).
«Летом 1965 года в издательство Агентства Печати Новости пришла телеграмма из Бюро АПН в Париже — предлагалось выпустить серию книг политических и военных деятелей второй мировой войны. Издательство… решило обратиться с этим предложением к маршалу Жукову».
В двух сборниках воспоминаний о маршале Жукове (их названия и реквизиты указаны выше) обращает на себя внимание, что все статьи написаны после 1965 года.
Из статьи генерал—лейтенанта Н. Г. Павленко, бывшего главного редактора «Военно—исторического журнала».
«Первой нарушила сложившуюся нелепость (изоляция Жукова. — В. К.) редакция Военно—исторического журнала. Она опубликовала в 1965 году одну статью Г. К. Жукова о Берлинской операции и в 1966 году три статьи о московской битве.
Полковник А. С. Светлишин в статье «Крутые ступени» пишет: «Первая встреча произошла 18 мая 1965 года…».
Константин Симонов, «Маршал Жуков (заметки к биографии)»:
«На протяжении 1965–1966 годов у меня было несколько особенно длительных бесед с Жуковым». А в конце этих заметок К. Симонов поставил дату их написания: «Апрель—май 1968 год».
Другие статьи датированы: С. Смирнов — 1974 г., В. Песков 1970, 1985 гг.; Е. Ржевская — 1986 г., Е. Цветаев — 1986 г., Ортенберг — 1987 г., Е. Воробьев — 1987 г., В. Соколов — 1987 г., Долматовский — 1987 г.
Что же это за рубеж — 1965 год, с которого начинается всплеск внимания к Жукову? Почему вдруг многие стали такие храбрые, что, не взирая на табу, начали писать о Жукове, интервьюировать его и снимать в кино? Объяснение очень простое — 14 октября 1964 года (октябрь становится роковым для многих, в том числе и для России в целом!) на Пленуме ЦК Хрущев был освобожден от обязанностей 1–го секретаря ЦК и члена Президиума ЦК, за субъективизм и волюнтаризм.
В день двадцатилетия Победы в Великой Отечественной войне 8 мая 1965 года Жуков впервые был приглашен на торжественный вечер в Кремль. Когда он вошел во Дворец съездов, присутствующие встали и устроили грандиозную овацию в честь маршала. А когда в докладе в числе прославленных военачальников была произнесена фамилия Жукова, в зале возникла новая овация, все встали и очень долго аплодировали стоя. Такая реакция озадачила нового генсека Брежнева и опять возникли неприятные для Жукова последствия. В этот день зародилась болезненная ревность к славе маршала у Брежнева, нового всесильного вождя партии и главы государства. Как выяснится позже, Леонид Ильич мелко гадил маршалу, задерживая издание его книги, только потому, что в ней не упоминался новый претендент на историческую роль в войне — полковник Брежнев. Ревность и даже боязнь приветственных оваций была так велика, что генеральный секретарь, не желая видеть и слышать все это, рекомендовал делегату съезда маршалу Жукову, члену партии с 1919 года не появляться на съезде. Вот что об этом пишет А. Миркина.
«Брежнев по телефону спрашивает Галину Александровну:
— Неужели маршал действительно собирается на съезд?
— Но он избран делегатом!
— Я знаю об этом. Но ведь такая нагрузка при его состоянии. Часа четыре подряд вставать и садиться. Сам не пошел бы, — пошутил Брежнев, — да необходимо. Я бы не советовал.
— Но Георгий Константинович хочет быть на съезде, для него это последний долг перед партией. Наконец, сам факт присутствия на съезде он рассматривает как свою реабилитацию.
— То, что он избран делегатом, — внушительно сказал Брежнев, — и есть признание и реабилитация.
— Не успела повесить трубку, — рассказывала Галина Александровна, — как началось паломничество. Примчались лечащие врачи, разные должностные лица, — все наперебой стали уговаривать Георгия Константиновича не ехать на съезд — «поберечь здоровье». Он не возражал. Он все понял».
Но все же после ухода Хрущева с политической арены жизнь маршала стала входить в нормальное русло. В том же 1965 году он официально оформил развод с первой женой Александрой Дневной и зарегистрировал брак с Галиной Александровной. Отныне она стала его законным добрым ангелом—хранителем и вдохновителем на творческий труд над книгой воспоминаний. И вот убедительный штрих, свидетельствующий о безукоризненной дисциплинированности Жукова: будучи уже много лет в отставке, он все же посчитал необходимым написать рапорт:
«В Главное Управление кадров Министерства обороны.
Прошу внести в мой послужной список в связи с расторжением брака с Жуковой А. Д. и регистрацией брака с Семеновой Г. А.
Приложение:
1) Свидетельство о расторжении брака от 18.1.1965 г.
2) Свидетельство о браке от 22.1.65 г.
Маршал Советского Союза Жуков».
8 февраля 1965 г.»
И еще один документ:
«В 1960 году, марта 8 числа оформлено «Свидетельство об усыновлении». Правильнее было бы сказать об «удочерении», но бюрократический формализм непреодолим и маршал «усыновлял» свою родную дочь Марию, родившуюся 19.6.1957 года в Москве: «с присвоением усыновленной фамилии Жукова и отчества Георгиевна, о чем в книге записей актов гражданского состояния об усыновлении 1960 года марта месяца 8 числа произведена соответствующая запись за № 11».
18 августа 1965 года был подписан договор с АПН на издание книги. При подписании его Жуков сказал:
— Одно непременное условие: книга должна быть опубликована прежде всего в СССР, а потом уже за рубежом.
Договор подписан, но предстояла еще огромная работа над рукописью, о которой подробно рассказала в своих воспоминаниях редактор, ставшая и другом семьи Жуковых, Анна Давыдовна Миркина.
Трудности с рукописью были не столько трудовые, сколько бюрократические. Хотя и литературная работа давалась маршалу нелегко. Жуков целый день работал за письменным столом дома или в архивах. Пять—шесть часов почти ежедневно в архиве с документами и пять—шесть часов в своем кабинете на даче. Стол и полки были заполнены стопами книг по военной истории, мемуарные, философские труды, исследования по экономике и международным отношениям. Все это прочитывалось, делались необходимые выписки.
Наряду с работой над рукописью Жуков вел полемику в печати с авторами книг, искажавшими правду истории. Так например, в журнале «Октябрь» были опубликованы воспоминания маршала Чуйкова В. И. «Конец третьего рейха», в которых он утверждал, что войну можно было завершить в начале 1945 года и Берлин взять раньше — в феврале. И жертв было бы меньше. Редактор Военно—исторического журнала генерал Павленко организовал обсуждение воспоминаний Чуйкова и попросил маршала Жукова дать свою ответную статью. Жуков принял участие в дискуссии и написал статью «На Берлинском направлении», в которой глубоко проанализировал стратегическую обстановку и очень убедительно доказал несостоятельность суждений Чуйкова.
Подробно об этой дискуссии я расскажу в следующей главе.
Говорит Жуков
В связи с публикацией воспоминаний маршала Чуйкова, а точнее ввиду его утверждения, что война могла быть закончена раньше и с меньшими потерями, возникла дискуссия в печати и в военных кругах. Кто мог внести ясность в этот очень важный для истории вопрос? Разумеется, самым осведомленным был Жуков, который руководил советскими войсками в тех завершающих операциях войны. Редакция «Военно—исторического журнала» решила обратиться к маршалу Жукову с просьбой написать ответную статью.
