Дорога вынесла нас к длиннющему мосту через озеро Кентукки, правда так и не заводя в одноименный штат, граница которого тянулась к северу. Мост, естественно, охранялся, и охранялся всерьез. Нас даже остановили для проверки, записали в какую-то книгу и осмотрели машины на предмет скрывающихся от учета людей. Все понимаю, но как-то напряг меня этот досмотр. Все же демонстрация десятка тонн горючего, считай что ничейного, потому что у любого недоброжелателя появится именно такая мысль, а еще и полутора десятков тысяч патронов, легко может привести к идее сообщить по рации, например, куда-нибудь по дороге, что есть «желающий поделиться».
Кстати, с нас взяли пошлину за проезд по мосту и за въезд на какую-то непонятную, но очень самостоятельную территорию. То есть раздел остатков земли между уцелевшими анклавами произошел – все, как я и предсказывал еще в начале Катастрофы.
По дороге на нас никто не напал, хоть ехали мы быстро и настороженно. Проскочили еще мост, уже через Миссури, и после недолгой езды выехали к Кларксвиллу – довольно большому городу размером эдак с Юму, скорее «людским владениям», в силу того что там находился так называемый Форт-Кэмпбелл, где была расквартирована 101-я воздушно-десантная дивизия. Вокруг города были опорные пункты, стояла броня, но внутри все было не так просто – Катастрофа успела здесь погулять: город был великоват для того, чтобы сразу справиться с напастью. Да и военных небось раздергали поначалу по разным задачам и по разным местам. В общем, все как в городе, откуда я уехал: местами мертвецы видны, местами людские анклавы, а по городу катается броня, с которой мертвецов отстреливают. Бродячих их мы уже и не видели, пока проезжали.
Я вспомнил, что тут неподалеку есть еще и Форт-Нокс, где не только учебный центр, но еще и главное хранилище американского золотого запаса. Вот интересно, а его кто прибрал к рукам?
Потом опять были поля, на этот раз необъятные, до самого горизонта. Вновь мертвецы сменились живыми людьми, а затем поля опять сменились лесами. Штат Теннесси сменился штатом Кентукки, дорога вдруг закинула нас в середину мертвого и к тому же полусгоревшего города Боулинг-Грин, в котором, похоже, еще и велись самые настоящие военные действия, потому что следы попаданий артиллерийских снарядов в стенах домов с чем-то спутать трудно. Да и гильз местами насыпано было немало. К счастью, город был не такой уж большой, проскочили его быстро. Интересно только стало – кто здесь и с кем сцепился, что до пушек дошло?
Дорога вела через город, и там переделанный «кодьяк» впервые прошел испытание как зомбодавительное средство – пара мертвецов все же ухитрилась оказаться на пути. Результат был впечатляющим – эвакуатор даже не почувствовал удара, а тела, отброшенные мощными отбойниками, отлетали аж на обочину. Работает, и это внушает надежду на успех.
Почти сразу за Боулинг-Грином показался город Глазго, «людской» и здорово укрепленный, особенно с этой стороны. Вышки, колючка, ров – все всерьез, но там уже люди. Ну и КПП, само собой. К счастью, очередную проверку проходить не стали, потому что люди на посту, узнав, что мы едем мимо, направили в объезд, по тридцать первой дороге, а потом по узенькой двухполоске, которая вывела нас обратно на шоссе.
Так и шли городки, поля, поля, городки, то мирный пейзаж, то с явными признаками беды – где от мертвецов, а где и от людей. Возле города Эдмонтон увидели расстрелянную колонну из пяти грузовиков, сгоревших, с обугленными останками людей внутри. Проскочили как можно быстрее и даже выскочили на главную дорогу, решив, что там перехватить нас будет труднее: очень уж широка. Так по ней и ехали до городка Коламбиа, где наше захолустное шоссе разошлось с главным.
Я обратил внимание, что становилось прохладней. Кондиционер в машине я не включал для пусть и ничтожной, но все же экономии топлива, и задувающий из окна ветер становился все холодней и холодней. В конце концов я притормозил и надел под разгрузку флиссовую «капюшонку», или «hoodie», как их тут часто называют. Дрика оказалась умней меня – оделась по погоде, еще когда мы выезжали, и даже советовала мне сделать то же самое, просто тогда я ее предложение категорически отверг.
Огайо. Города попадались все чаще, людей же становилось меньше – казалось, что едем по пустынной земле, если не считать заметного количества мертвецов на улицах Олбани.
Скорость всю дорогу мы держали умеренную, дело шло к вечеру, так что после этого самого Олбани решили искать местечко для ночлега. Остановились на обочине, поводили пальцами по карте, после чего решили в населенных пунктах счастья не пытать, а устроиться где-нибудь на природе – от людей подальше. И, проехав Афины – «людской город», прикрытый с трех с половиной сторон излучиной реки, проехали немного дальше, за озеро Доу, где и свернули в лес по грунтовому, еле накатанному проселку. Так оно надежней.
25 апреля, пятница, вечер. Национальный парк Уэйн, округ Атенс, Огайо, США
Развели костер, вокруг которого и расселись. Раньше нельзя было – заповедник, это мы из карты узнали, а вот теперь вроде как можно. Ладно, не страшно, если лес поделится с остатками человечества кучкой валежника. Мы аккуратно, а когда погаснет – еще и водой зальем.
Пока собирал валежник – спугнул оленя. Подумал о том, что из-за резкого падения популяции хомо сапиенс должна резко подскочить популяция всех остальных живых тварей. Так и будет, наверное, никуда не денемся от этого. Интересно, люди опять начнут охотиться для еды? Да начнут, наверное, почему бы и нет.
Костер горел весело, потрескивая, на нем, на трехногом таганке, висел чайник, и мы, как-то наплевав на предосторожности, расселись вокруг него втроем, положившись на чутье кота, быстро перебравшегося к теплу. Он, выспавшийся за долгую дорогу в кабине, теперь лежал в позе египетского сфинкса и вглядывался в темноту. Я решил, что пока он спокоен, то и нам особо опасаться нечего. На людей разве что кот не среагирует, скорее всего, но люди отвыкли шляться по ночам. В мире, где ожили мертвые и жрут живых, это первый рефлекс, который проявился у людей, и этот рефлекс я давно заметил что у себя, что у других. Какие люди полезут среди темной ночи в глубь леса, километра на полтора от дороги, по едва заметному проселку?
– Завтра к вечеру будем в «стране больших городов»,– сказал Сэм, потягивая кофе из большой кружки.– Будет много машин на дорогах – помните, что нам говорили? А дороги станут узкими, это не Техас. Две полосы – и все. Так что надо быть готовыми к проблемам.
– Мы уже к любым проблемам готовы,– сказала Дрика, сидевшая подтянув колени под подбородок и задумчиво глядящая в костер,– даже к тому, что мертвые встанут из могил.
– А к тому, что придется прорываться через большие города с этими мертвыми? – уточнил Сэм.
– Может быть, нам лучше выехать на главные дороги? – по обыкновению, после паузы на обдумывание предложила она.
Я пока молчал, ответил Сэм:
– Главные хайвеи широкие, верно. Но там есть ограждения, и еще там могут быть заторы. Большие заторы, как мне кажется,– те самые, о которых нам говорили.
– С ограждением можно справиться,– сказал я, кивнув на освещенную с одного бока громаду эвакуатора.– Если оно металлическое, то можно разобрать или сбить, если бетонное – сдернуть блок буксиром.
– Большие дороги идут вокруг городов, а маленькие…– не договорила Дрика, но все ее поняли.
– Но и города не слишком большие попадаются,– возразил я.– Пока реальных проблем не было, а через мертвые города проезжать уже пришлось. Думаю, что выездом на главные дороги мы ничего не выиграем. Просто не будем жестко привязываться к конкретному маршруту, посмотрим.
– Да, по-другому – никак,– кивнул Сэм.– Будем надеяться, что доберемся куда хотим и найдем себе корыто по вкусу, да, сэр.
– Сэм? – окликнула его Дрика.
– Что, девочка?
– А ты все же уверен, что хочешь с нами в Европу? – спросила она.– Я понимаю, что тебе захотелось бросить то место, где ты жил один, но теперь? Ты видел, как люди живут в Техасе,– нормальной жизнью, а мы ни малейшего представления не имеем, что случилось с Европой.
– Ну и что? – Сэм еще отхлебнул кофе.– Не уцелела Европа – что-то уцелело в России, для примера. У меня такой возраст, девочка, что надо думать не о том, чтобы просто дожить спокойно, а о том, чтобы в этой жизни что-то сделать. Или хотя бы что-то повидать.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать,– не дал он Дрике договорить,– что сейчас моя жизнь находится в районе строки «Итог». И эту строку хочется заполнить чем-то таким… чего не захочется стесняться.
– Ты можешь просто погибнуть.– Дрика посмотрела ему прямо в глаза.
– Ты меня пугаешь? – засмеялся Сэм.– Я так и так скоро погибну, от старости. Сколько мне осталось лет? И сколько из них я буду достаточно сильным, чтобы стрелять и вести грузовик? Не так много, как мне кажется, я уже не мальчик, да, сэр.
