А разгадать ее можно, мысленно поставив себя рядом… с Федором. Немногому он у Терехова научился! Взять бы хоть случай в кессоне. Можно ли все свалить на слабость Виктора? О полководце судят по результатам боев. Алексей командовал подводниками, а они чуть не погибли в кессоне. Он не имел права ставить на связь такого человека, как Виктор. Пусть тот и считался у геологов хорошим руководителем, но ведь был же случай с Галей! Каждый шаг сейчас – урок жизни. У Федора то преимущество, что он уже прошел хорошую школу. Такую школу надо пройти, чтобы не просто осуществить свою мечту, но и быть вправе руководить осуществлением ее. В этом высшее счастье. А что любовь!..
Неподалеку от Алексея на дне стоял еще один водолаз и внимательно рассматривал наклонившуюся трубчатую стену. Это был Денис. Он думал о другом. Он пытался представить себе, какое чудовищное количество металла останется под водой. «Но ведь без труб не обойтись! Они нужны для того, чтобы по ним мог пройти охлажденный соляной раствор. Трубы покроются льдом. Ограниченное ими пространство превратится в ледяной монолит. Эх, вот если бы их тогда можно было вынуть! Но ведь они и потом будут нужны, иначе вода своим теплом растопит весь мол. По трубам все время придется пропускать охлажденный раствор. И никак не вытащишь эти бисовы трубы! А если все-таки… Чем бы их заменить? Из чего бы их сделать – дешевого, подручного? Вот придумал же Алексей делать мол изо льда. Может быть, трубы делать изо льда? Ну и растают сразу, прежде чем их успеют установить».
Денис забыл, что он в шлеме, и даже плюнул от раздражения. Снова взялся за работу, но упрямая, назойливая мысль не давала ему покоя.
…Виктор мрачный стоял у переборки. Он бесцельно разглядывал исчезающие под водой блоки труб, походившие на гигантские гребенки с неимоверно длинными зубьями, которые укорачивались по мере погружения. Виктор тяжело страдал от общего отчуждения. Правда, знакомые здоровались с ним при встрече, обменивались односложными словами, но никто, словно сговорившись, не заводил разговора о его проступке. Он ждал суда, наказания и не знал, что делать. Ложная гордость удерживала его от разговора с руководителями, а они не вызывали его к себе, не требовали объяснений. Даже Алексей, который сгоряча еще в кессоне отругал Виктора, теперь молчал.
Виктор увидел, что к нему подходит Александр Григорьевич, и весь съежился, словно ожидая удара.
– Добрый день, Виктор, – сказал дядя Саша, проводя рукой по подстриженной бороде. – Когда гора не идет к Магомету, Магомет идет к ней.
– Почему я должен идти? Меня все презирают, не замечают.
Виктор взглянул в чуть выцветшие голубые глаза дяди Саши и отвел взгляд.
– Когда-нибудь, – сказал дядя Саша, – сильнейшим наказанием за проступки станет общественное презрение, бойкот. Никто еще не объявлял тебе бойкота за проявленную тобой слабость духа, но отношение к тебе строителей определилось само собой.
Виктор вцепился в поручни.
– Ты молчишь. Алексей несет ответственность за одно то, что мог доверить линию связи такому ненадежному человеку, как ты.
– Никто не говорил, что геолог Омулев ненадежен, когда он придумал способ зимней разведки дна и этим приблизил сроки начала строительства.
– Ты оказался ненадежен для друзей в совместной борьбе.
– Я виноват! – горько усмехнулся Виктор. – Я подчиненный, я понимаю…
– Понимание и подчинение, – задумчиво произнес дядя Саша. – Слушай меня. Ты не оправдал себя как руководитель, ты не оправдал себя и как подчиненный. Прежде трудовая дисциплина была построена на подчинении. Придет время, когда никакого подчинения не понадобится. Оно само собой заменится пониманием. Руководители будут понимать задачу, мы с тобой будем понимать их указания, все вместе мы будем понимать общие государственные интересы, интересы всего общества. Подчинение, наверное, никто не будет отменять законом, никто не будет отменять административных взысканий, выговоров и прочего. Все это незаметно отомрет, как отжившее старье: оно не понадобится для новых отношений, когда все будут понимать самое главное…
Виктор стоял с опущенной головой, хмуро слушая дядю Сашу.
– Вот этого понимания у тебя не было и как у руководителя и как у подчиненного.
Как жалел в этот момент Виктор, что актиния не нанесла ему никакого серьезного повреждения и что он уже через два часа был совершенно здоров! Ему хотелось бы лежать смертельно раненным, чтобы хоть на минуту вызвать сочувствие и заботу людей.
– Вот письмо, – сказал дядя Саша, протягивая Виктору конверт с иностранными штемпелями. – От Майкла, – добавил он, пристально глядя краснеющему Виктору в лицо. – На письмо это надо бы ответить так, как отвечали обычно. Каждый напишет о себе, о том, что им сделано хорошего.
– Хотите знать, что я напишу ему, как выйду из положения? – нервно спросил Виктор.
Дядя Саша кивнул головой:
– Хочу, чтобы написал. А главное, чтобы почувствовал, что нужно написать.
Виктор не нашелся, что ответить. Видимо, ему действительно многое нужно было осознать. Именно этого дядя Саша и добивался.
Скрывая смущение, Виктор разорвал конверт:
«Дорогие друзья!
Выбор сделан. Вы поймете меня, прочтя письмо кузена Джерри Никсона, вынесенного, как говорят на «гребень волны успеха».
«Хэлло, Майкл! Здорово, рыжий пес!
Не делай рожи, словно глотнул уксуса вместо виски. У меня к тебе не только родственное, но и бизнес. Старина! Наконец-то у тебя есть возможность выскочить в настоящие люди, а то ты скоро булькнешь, как часы в колодце. Держись за меня, приятель. Дела у меня идут день ото дня лучше. Писания, если он попадают в тон, нужны дядям с тугими бумажниками. Доллары бегут ко мне, как цыплята, и я выведу из них здоровенных кур, которые станут мне нести золотые яйца. И вот теперь мне нужен ты. Нужен, как президенту Библия. Настоящий бизнес требует размаха. Как бы ты отнесся к идее прорыть канал через полуостров Флориду? Ах, ты удивляешься! Отвечу на твой вопрос. Канал отведет теплое течение Гольфстрим от европейских берегов. Не поднимай свои рыжие брови. Это чисто американское течение. Оно зарождается в американском Карибском море. Американцы имеют право распоряжаться своей собственностью, как им вздумается. Не лей слез о Европе. Наше восточное побережье потеплеет. Нью-Йорк, Балтимора, Филадельфия – пальмы и апельсины. Второй Золотой Берег! Новая Калифорния! Даже новая Панама! Можно заработать! Но настоящий бизнес вовсе не в этом. Канал станет средством управления Европой! Ха-ха! Весь мир кричит, что мы потеряли остатки нашего влияния в западноевропейских странах, нас там плохо слушают. Прекрасно! Наши конгрессмены ломают себе голову и идут на сближение с коммунизмом. Так слушайте! Слушайте Джорджа Никсона! Если скрипит золотой рычаг, которым мы до сих пор пользовались, то ворота в шлюзах Флоридского канала скрипеть не будут! Поворот рычага – и непослушная, насквозь коммунистическая Европа останется без своего тепленького Гольфстрима. Прощайте, виноградники Франции и сады Англии, посевы Германии и промыслы Норвегии! Слушайте нас, европейцы, или возвращайтесь к ледниковому периоду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
