эта монополия не слишком хорошо), Алексей Филатьев был в составе комитета, который заключил, что будет невозможно организовать компанию с достаточным уровнем капитализации без помощи государства. Таким образом, мы видим, что гости ожидали от государства по крайней мере финансирования важнейших инвестиций. Государственное участие в крупных предприятиях было нормой. Представители купеческой элиты ждали, что другой субъект гарантирует их риски, и это была рациональная и стандартная бизнес-стратегия, а отнюдь не отражение рабской и гиперконсервативной культуры ведения дел. Если русские купцы нервничали, сталкиваясь с перспективой вкладывать существенные капиталы без уверенности в результате, они были не одиноки в своей боязни: в 1680‐х годах массачусетские купцы отказались от идеи открыть банк ровно по этой же причине1099.
А еще возможно, что нежелание создавать торговую компанию было вызвано не консерватизмом купцов, боявшихся риска, а верной оценкой современных им коммерческих тенденций. Петр был влюблен в то, как делаются дела на Западе. Заметив, что великие морские державы организовали торговые компании, он хотел следовать этому образцу, но подобно тому, как он это сделал с календарем: Петр принял юлианский календарь, хотя уже существовал григорианский и европейским будущим был именно он. Петр иногда, несмотря на свои прогрессивные намерения, хватался за устаревшие тенденции. В начале XVIII века ставшая традиционной модель торговой компании пребывала в упадке. Доходы Голландской Ост-Индской компании, огромные в первые десятилетия ее существования, уже упали до скромного уровня1100. Англичане же уже в конце XVII века начали отказываться от эксклюзивности торговых компаний в пользу «национальных» протекционистских законов1101. В мире, где «свобода торговли» заняла господство в риторике, торговые компании – монопольные режимы уже по своему определению – были прошлым. Впрочем, англичане как никто умели находить самые разные толкования «свободы торговли»1102. Начало XVIII столетия не стало упадком торговых компаний – лучшие дни Английской Ост-Индской компании были еще в будущем, – однако оно стало паузой в их блеске.
Можно лишь строить предположения, почему Алексей Филатьев и его коллеги не желали взять на вооружение модель торговой компании в китайской торговле. Чтобы сделать правильный вывод, необходимо понять, до какой степени эти русские купцы держали руку на пульсе международной торговли: те, кто имел доступ к придворной жизни, вероятно, встречались с послами и с иностранцами, хорошо осведомленными о своих национальных проектах. Возможно, Филатьев и его собратья слышали о трудностях, с которыми сталкивались торговые компании. А может быть, они видели, что китайская торговля полна нереализованного потенциала и уже слишком велика, чтобы ее могло вобрать в себя одно-единственное учреждение. Вероятно, самое логичное объяснение состоит в том, что Филатьевы, несмотря на то что у них, вероятно, были сильные шансы выиграть откуп, предпочитали ничего не менять в китайской торговле. Они были бы рады располагать помощью чутко реагирующего правительства, но не хотели брать на себя обязанности и риски, связанные с коллективными вложениями, которые могли оказаться за пределами их возможностей.
КУЛЬТУРА, КЛАСС: К ВОПРОСУ О СТАТУСЕ ГОСТЕЙ
Будучи элитой купеческих элит, Филатьевы усвоили ряд привычек, отражавших их богатство и статус. Такие рассказы, как процитированное выше описание банкета, сделанное Адамом Брандом, редки и немногословны, но приводят к мысли об утонченности и богатстве. К примеру, Николаас Витсен, посетив дом Аверкия Кириллова, современника Алексея Филатьева, описал роскошный дом:
Я посетил Аверкия Степановича Кириллова, первого гостя, которого считают одним из самых богатых купцов. Он живет в прекраснейшем здании; это большая и красивая каменная палата, верх из дерева1103. Во дворе у него собственная церковь и колокольня, богато убранные, красивый двор и сад. Обстановка внутри дома не хуже, в окнах немецкие разрисованные стекла [витражи]. Короче – у него все, что нужно для богато обставленного дома: прекрасные стулья и столы, картины, ковры, шкафы, серебряные изделия и т. д. Он угостил нас различными напитками, а также огурцами, дынями, тыквой, орехами и прозрачными яблоками, и все это подали на красивом резном серебре, очень чистом. Не было недостатка в резных кубках и чарках. Все его слуги были одеты в одинаковое платье, что не было принято даже у самого царя1104.
Кириллов, представлявший собою редкий случай гостя, успешно отказавшегося от своего статуса и ставшего думным дьяком (секретарем в царском совете), возможно, испытывал особую необходимость продемонстрировать повышение своего статуса, присваивая себе материальную культуру элиты. Но роскошь кирилловского дома не была какой-то аномалией. Хотя между провинциальным имением и московским двором могла быть большая разница, мы можем представить, что образом жизни Филатьевы были похожи на равного им Кириллова.
Описывая Москву, Олеарий сгруппировал вместе бояр и богатых купцов как тех немногих, кто жил в богатых дворцах1105. Филатьевым принадлежал большой каменный дом в Китай-городе, первоначально, подобно дому Кириллова, имевший деревянную крышу. Однако в пожаре 1675 года крыша сгорела, и к 1754 году дом был крыт железом, что в те времена было дорогой редкостью. Резиденция Филатьевых располагалась на большом участке земли между Старой площадью и Ипатьевским переулком, в сердце Москвы1106. В те времена, как и сейчас, здесь находилась самая дорогая недвижимость. Из 324 привилегированных купцов, зарегистрированных в Москве в начале XVIII столетия, лишь 21 жил в Китай-городе1107. У них были высокопоставленные соседи. Неподалеку находился родовой дом Василия Шорина, который, с точки зрения Петра I, был достаточно хорош, чтобы вручить его молдавскому князю Кантемиру в 1711 году1108. Неподалеку был и дом гостя Г. Л. Никитникова, который, как заметил архидиакон Павел Алеппский, превышал размерами дома глав приказов1109. Соседями Филатьевых в XVIII веке были: с северной стороны государственный деятель Алексей Данилович Татищев, а с южной – прославленные Строгановы, соседство с которыми в Соликамске окончилось столь печально1110.
Тема образа жизни гостей непосредственно приводит нас к вопросу о культуре гостей, об их менталитете1111. Историк Борис Флоря задавался вопросом: в какой социальной сфере жили предприниматели и бюрократы?1112 Обладали ли гости высоким социальным статусом? Семьи гостей были лишены тех знаков высокого статуса, за которыми жадно охотилась московская знать, – они не включались в Бархатную книгу и не имели своих гербов. Но у них были другие статусные отличия. Они получали компенсацию в 50 рублей за бесчестье – столько же, сколько и бояре1113. В летописях они упоминались сразу после князей и бояр. Они принимали участие в государственных церемониях; место, которое они занимали в символических процессиях, наглядно показывало всем зрителям,
