не в меньшей степени, чем сибирской пушниной. Возможно, самым главным является то, что в этот период самые богатые – элита элит – сделали состояние в Сибири. Они воспользовались развивающейся государственной инфраструктурой для добычи пушнины и развития торговли с Азией. Сохраняя определенные черты московского консерватизма, которые обычно приписывают купцам, Филатьевы вместе с тем активно участвовали в преобразованиях, новаторстве и, до определенной степени, показном потреблении, характерном для элиты. История семьи Филатьевых подсказывает нам, что следует пересмотреть традиционно господствующие в историографии взгляды на русских купцов, – тема, которая будет развита в заключении. Тем временем следующая глава рассмотрит купеческую семью, имевшую иное происхождение, принадлежавшую другому этносу и другой религии, но имеющую с Филатьевыми нечто общее: эта семья тоже нажила состояние на сибирской и китайской торговле.
Глава 7
ТОРГОВЛЯ И ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ: СЕМЬЯ ШАБАБИНЫХ
толкоб торговые люди приходили, и мыб всем пополнились и сытиб были.
Челобитная царю Федору Иоанновичу, 1597
В 1657 году в награду за службу царь даровал бухарскому купцу Шабе Сеитову «по выезде его из бухарей» 715 десятин (781 га, или почти 8 кв. км) земли на северном берегу реки Туры, напротив Тюмени, города, «основанного» русскими в 1586 году на месте татарского городища Чинги-тура1158. Шаба Сеитов стал первым патриархом семьи, впоследствии известной в России как семья Шабабиных. Это пожалование произошло в том же десятилетии, что и реформы по насаждению централизации, которыми были отмечены первые годы правления царя Алексея Михайловича. Московское государство осуществляло реформу земли при помощи насильственного отчуждения недвижимой собственности (думаем о суверенном праве государства на национализацию). Если иностранцы хотели сохранить свою недвижимость, их побуждали креститься в православие. Поэтому историки описывали московское общество как ксенофобское1159. Однако в сибирском пограничье, вдали от Москвы, государство обхаживало купцов-мусульман, привлекая их к себе на службу и жалуя им земли. Шабабины, воспользовавшиеся этим щедрым даром, на протяжении более чем века сохранят эту землю, а также и свою мусульманскую идентичность, оставаясь при этом подданными на хорошем счету.
Настоящая глава подробно излагает историю Шабабиных – бухарской семьи, пустившей корни в Сибири в одно время с Российским государством1160. Этот портрет Шабабиных, охватывающий много поколений, показывает процветающую коммерческую сеть1161. Основой благосостояния семьи была торговля, но Шабабины также возделывали землю, а к началу XVIII века руководили преуспевающей красильной мануфактурой. Их торговая деятельность, происходившая параллельно на двух уровнях, дальнем и региональном, покажется знакомой тем, кто изучает купцов раннего Нового времени. К примеру, торговля была делом семейным. Кроме того, вопреки дискредитированному тезису об упадке, утверждавшему, что начало трансокеанской торговли стало похоронным звоном для сухопутной евразийской торговли, сибирские торговые пункты, которые посещали Шабабины, показывают, что сухопутная евразийская торговля продолжалась на протяжении всего раннего Нового времени1162.
Однако хроника истории этой семьи ценна далеко не только тем, что позволяет взглянуть на местную политэкономию в контексте глобальных экономических изменений. Она позволяет увидеть процесс строительства империи. Реконструкция предприятий Шабабиных показывает взаимоотношения между бухарцами и заинтересованной в их присутствии Российской империей: то, как они были интегрированы в российскую жизнь и вместе с тем сохраняли свою особость. Этот взгляд на мусульманскую общину на периферии империи опровергает утверждения, что «подавление ислама, сопровождавшееся принудительной христианизацией и русификацией, всегда занимало главное место в московской политике интеграции нерусских территорий»1163. Напротив, московское руководство, признавая, что присутствие купцов-мусульман облегчает жизненно необходимую торговлю, прилагало всяческие усилия, чтобы поощрять их селиться в Сибири и создавать им благоприятные условия. История сибирских бухарцев показывает, до какой степени жизнь в сибирском пограничье обуславливалась торговой политикой государства. Сибирские бухарцы жили в одном пространстве с русскими, татарами и другими коренными жителями Сибири, занимались одними занятиями с ними, делили с ними средства к существованию и вместе с ними служили. Они стали российскими подданными, но при этом сохраняли связь с родственниками из далеких краев. Их жизнь позволяет взглянуть на межкультурные и межконфессиональные отношения в той части Евразии, где было значительное российское присутствие, но не было российской гегемонии.
Наконец, их история – не просто история мусульман в Российской империи, она отражает более долгую и более обширную историю ислама в Евразии. От домонгольских времен и до нынешнего времени в Западной Сибири прошло несколько волн исламизации1164. Бухарские общины в Западной Сибири, среди которых в раннее Новое время преобладали разновидности суфийского движения накшбандия, возводили свое происхождение одновременно к Чингисхану и к Пророку, повышая свой исторический и сакральный престиж. Действительно, имена членов семьи Шабабиных демонстрируют, что они считали себя потомками Саида1165. Священные генеалогии, фрагментированные, таинственные обрывки, одновременно воплощающие историческую информацию, мифы и устремления, являются бесценными источниками для тех, кто хочет понять что-то из менталитета купцов-мусульман, мигрировавших в раннее Новое время из одной части Евразии в другую. Наряду со сделанными в XIX веке и дошедшими до нас набросками мечетей Медины и Мекки, а также Коранами и более старинными текстами на татарском (и других тюркских), фарси, арабском языках, найденных в хранилищах сибирских рукописей, эти генеалогии дарят нам самый первый намек на культурные векторы, связывавшие Сибирь с обширной афроевразийской ойкуменой. Эти артефакты датируются XVIII веком, но запечатлевшиеся в них проявления устной и письменной традиции восходят к куда более древним временам1166.
История Шабабиных исключительна, но не уникальна1167. Первые три поколения семьи служили государству торговыми посланниками или в таможенной администрации. Но в целом, похоже, семья тратила свою основную энергию на частные предприятия, и эта стратегия оправдала себя – на протяжении XVII века Шабабины существенно увеличили свои земельные владения, покупая новые и новые участки земли. Они получали выгоду от государственных привилегий, но достаточно зарабатывали торговлей, земледелием и кожевенным производством, чтобы пережить произошедшую впоследствии отмену привилегий. К середине XVIII века глава четвертого поколения семьи, Сеит Шабин сын Шабабин, держал больше лавок на тюменском гостином дворе, чем любой другой человек, и был главой бухарской общины. К правлению Екатерины II Шабабины, вероятно, были крупнейшими бухарскими землевладельцами в Тюмени, а юрт Шабабиных насчитывал более сотни здоровых мужчин1168.
Такие бухарцы, как Шаба Сеитов, переехавшие в Сибирь в XVII столетии, оказались в краю, население которого, хотя и немногочисленное, было на удивление разнообразным. Здесь были русские – как православные, так и раскольники (впоследствии ставшие известными как староверы). Такие коренные народы, как вогулы и остяки, следовали традициям шаманизма и анимизма, калмыки были ламаистами, татары делились
