Людей озарил хлынувший из проема холодный голубоватый свет.
Коридор был осязаемо чистый, стерильный. Звук шагов глушил белый пластик, он квадратными панелями покрывал пол и стены. Плитки на потолке слабо светились, этого освещения было достаточно. Сухой, безвкусный воздух. От него першило во рту и щекотало нос. На уши давил низкий, глухой гул, идущий из-за стен, пол под ногами чуть заметно дрожал.
Виктор шел первым, оставляя на белоснежном полу грязные мокрые следы. За ним двигались Ниндзя и Иван, каждый погруженный в свои мысли.
Коридор тянулся на несколько десятков метров, прямой как стрела. На полу, ровно посередине, были сделаны направляющие выемки для медицинских каталок.
Бряцала амуниция, сопел Иван. Куликов опасливо бросил взгляд на оставленную позади приоткрытую дверь. Он очень не хотел, чтобы та внезапно захлопнулась. Но толстая створка не думала самопроизвольно двигаться, так и осталась распахнутой.
Коридор кончился. Еще одна дверь, копия уже пройденной. Виктор прислушался, приблизив ухо к массивной поверхности. Заглянул в смотровое окошко. Глаза его расширились, он буквально рванул скобу вниз.
Холод, пробирающий до костей. Бедный кислородом воздух, которым трудно дышать. Серо-голубое свечение парящих в воздухе пылинок. Ощущение открытого космоса, в который ступил с порога.
Они оказались в огромном помещении величиной с ангар для самолетов. Но перспектива плохо видна, перед глазами постоянное ощущение пелены, скрывающей детали.
Куликов завертел головой, отгоняя от лица светящуюся крошку.
Стены зала под чудовищной силой притяжения склонились к центру, выпячиваясь изломами и острыми краями трещин. Стены некогда защищали зеркальное покрытие, теперь же осколки холодной слюдой поблескивают на полу. Потолка в привычном смысле слова нет. То, что от него осталось, одновременно рядом, руку протяни, но в то же время не осязаемо, давит непостижимой высотой. Вместо монолитных плит прямо над головой медленно кружил каменный водоворот, напоминающий Виктору сцену из документального фильма о рождении Галактики. Сюрреалистическая вращающаяся спираль состояла из тяжеленных бетонных обломков разной величины, цементной крошки, комьев земли, мелких деталей, стекол и пластика. Будто спутники вокруг планет, вокруг больших кусков кружили мелкие камни и песок. Матово отсвечивали элементы стальных перегородок. Вся эта кажущаяся зыбкой масса находилась в постоянном движении, клубилась на фоне черной, уходящей в неведомую высь пустоты. Невольно хотелось вжать голову в плечи, убежать, забиться в щель, спрятаться.
На полу валялись рваные жгуты проводов, осколки аппаратуры, обломки мебели и грязные тряпки. Какой-то безумный смерч прошел здесь, сметая все на своем пути, разбивая и уродуя. Чудом сохранилась наблюдательная кабинка, прижавшаяся к покосившейся стене. Сквозь узкие окна наружу пробивался бледный свет.
А в центре зала, словно глаз хаоса, в обрамлении торчащих вверх пальцев стального защитного контура-клетки лениво покачивалась в воздухе огромная черная «червоточина», шевелящаяся в воздухе клякса, будто пробитая пальцем дыра в фотоизображении.
Виктор сделал шаг вперед, забыв про оружие и опасность. Вот то, что они искали!
– Сердце Медузы, – проговорил Ниндзя. – Настоящее сердце.
Куликов сделал еще несколько шагов к сфере, зачарованно наблюдая за игрой цвета. Черная клякса оказалась большой, высотой около трех метров и около двух в поперечнике. А может, и больше, сложно определить масштабы постоянно меняющегося объекта.
– Не подходи ближе, – предостерег его кореец. – Если ты был прав, то где-то тут проходит горизонт событий, линия невозврата.
– Что-то на «черную дыру» совсем не похоже, – хмуро вставил Иван.
Виктор кивнул, задумчиво закусив губу. Еще раз окинул взглядом зал, поднял голову.
– Что же тут произошло? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он. – Что за эксперименты тут ставили?
Иван поднял некрупный осколок бетона и без замаха кинул его в «червоточину». Ниндзя лишь успел предостерегающе вскрикнуть, от чего Виктор резко развернулся, вскидывая оружие.
Камень по дуге пролетел расстояние до черной кляксы, пересек линию защитного контура. И будто попал в желе, резко уменьшив скорость. Камень начал стремительно бледнеть, пока не стал прозрачным и не пропал вовсе.
Люди еще некоторое время ждали продолжения, но ничего более не последовало.
– И все? – как-то даже разочарованно протянул Иван.
– Не делай так больше, – посоветовал Ниндзя.
– Да мне уже все равно, – отмахнулся Иван. – Какая теперь разница? Дальше идти некуда. Приплыли.
– Может, и есть куда, – Виктор указал на светящиеся окна кабины наблюдений. Ниндзя согласно кивнул. Аккуратно взял Ивана за локоть и отвел его от дыры в пространстве. На всякий случай. Но Иван отдернул руку, раздраженно посмотрел на азиата.
– Я еще не готов тебе снова доверять, – буркнул он, потом повернулся к Виктору: – Пошли, посмотрим что там.
Дверь смотровой оказалась запертой изнутри. Пока Ниндзя заглядывал в узкие окошки, Виктор пробовал разобраться с замком. Когда кореец подошел к нему, разочарованно пожав плечами, он понял, что дверь заперта изнутри на засов.
– Давай, – он подозвал Ивана. – На счет три.
Они взялись за длинную ручку. Куликов уперся тяжелым ботинком в косяк, начал отсчет:
– Раз. Два. Три!
Рванули изо всех сил. Что-то затрещало, лопнуло, протяжно чавкнуло. Створка упруго выгнулась в районе ручки, но отпружинила назад.
– Приклеена она, что ли? – выдохнул Виктор. – Давай еще раз!
Снова рывок. Подскочил Ниндзя, отчаянно вцепился в отогнутый край двери, зашипел, помогая. Дверь завибрировала, стала похожа на натянутую до предела струну. Виктору показалось, что сейчас оторвется ручка и тяжелая створка захлопнется, отхватив азиату пальцы.
Что-то с треском начало рваться, будто раздирали длинный кусок ткани, в нос ударил сильный сладковатый запах, и дверь поддалась. Сначала медленно, потом треск усилился, и она открылась больше, пошла легче.
Иван еще тянул дверь, а Виктор уже брезгливо кривил рот, взирая на открывшуюся картину.
От внутренней части двери внутрь комнаты тянулись, утончаясь и лопаясь, черные жилы. Они рвались со звонкими хлопками, тут же съеживались, утягивались в толстые обрубки. Кубический объем смотровой полностью оказался заполнен черной пористой массой, похожей на огромный кусок увеличенного до невероятных размеров мха. Черные жгуты прикреплялись к стенам, потолку, полу, уходили сквозь отверстия вниз, глубже под землю. Словно подземный узел грибницы.
Где-то внутри этой массы, пробиваясь сквозь сплетение жгутов, светился бледный синеватый огонек.
– Что это за дрянь? – Иван склонил голову набок, разглядывая внутренности смотровой. – Еще один кокон?
– Очень похоже, – отозвался Ниндзя. – Только он странный. И старый.
– В любом случае он нам не поможет, – Виктор отошел в сторону и направился к «червоточине». – Должно быть что-то еще.
Иван присоединился к поискам, и они метр за метром обошли зал, стараясь не приближаться к центру. Ниндзя остался стоять у открытой двери смотровой, сосредоточенно вглядываясь внутрь.
Спустя время стало понятно, что поиск ничего не даст. Обходя обломки, перешагивая трещины в полу и рваные кабели, Виктор и Иван вернулись в исходную точку. Других выходов из зала не нашлось.
Иван задрал лицо к потолку.
– Может, нам туда?
Куликов с сомнением проследил за взглядом товарища, неуверенно протянул:
– Не думаю…
– Оно живое, – раздался голос Ниндзя.
Кореец сделал несколько шагов вперед. По отросткам прошла волна, они взметнулись по направлению к человеку, потянулись к нему.
– Ниндзя, осторожно! – заорал Виктор, срываясь с места.
Человек в черной форме сделал еще один шаг навстречу шевелящейся массе. И скрылся внутри смотровой.
Куликов поскользнулся на обломках, с шумом проехал по полу. Ухватился за дверь, останавливаясь. Подскочил Иван, чуть не врезавшись в Виктора.
Фигура Ниндзя еле угадывалась в сплетении черных лиан. Он будто плыл по волнам, поддерживаемый странными отростками. В его сторону болезненно, толчками, двигался холодный огонек.
Иван обернулся, вопросительно посмотрел на Виктора. Куликов и сам растерялся. Стоит ли спасать бессмертного, который всегда знает что делает? Если спасать, то как?
И в этот момент огонек достиг Ниндзя.
Заполняющая смотровую комнату путаница-паутина вспыхнула ярко-синим, ослепляя и обдавая жаром. Люди попятились, прикрывая лицо руками.
Каменная галактика над головой всколыхнулась, спираль сбилась, смешивая пути движения каменных обломков. Раздался оглушительный грохот, переходящий в зубодробительный хруст. Это сталкивались, раскалываясь и разлетаясь на осколки, бетонные глыбы.
