обозначив поклон – она удержала его от движения вверх. Он остался сидеть, и отпустил свои глаза, не смел их поднять вверх, ответить ей взглядом, признаваясь себе неохотно, что такого взгляда, пронзительного и сильного, он не встречал даже у самых храбрых своих противников.
– Ну, с вашего позволения, оставим пока в стороне противников и замечательного Хирохито… Расскажите мне про Закарию, про вашего бывшего боевого товарища. Особенно про его период жизни, проведенный здесь, в тюрьме Легиона.
Он поведал ей, нисколько не удивляясь ее вопросу, о том, что заключенный, содержащийся под номером 666, действительно является его бывшим боевым товарищем, который, по его мнению, и является наиболее храбрым и бесстрашным бойцом. Который так много сделал для Легиона, его истории, явив во всех операциях, в которых он принимал участие свои лучшие качества. А именно – всегда был готов прийти на помощь, всегда прикрывал своих товарищей, и никогда не покидал поле боя, если там оставался хоть один легионер. Хоть раненный, хоть оглушенный, хоть погибший. И всегда был одинаково безжалостен к врагам Легиона… Тем, кто брал на себя слишком много, и пытался исполнить роль повелителя судеб человеческих.
Он также рассказал, что по своей инициативе, помогал ему поддерживать физическую форму, и никогда не переставал его считать своим другом. При этих словах он встал и твердо посмотрел в глаза Ангеллы. Она кивнула ему головой, и попросила продолжить.
Уже сев обратно, он, бросив злой взгляд на дверь, попросил вернуть Закарии его рисунки и домбру, которые у него по какой-то непонятной причине, отобрали. Домбра находится в его шкафчике, где он бережно ее хранил. Как сказал Такахаси, лучше вернуть ему все. И если позволят обстоятельства, если их действительно ждет горячий бой с превосходящими силами противника, то лучше в строй вернуть и самого Закарию, который сможет достойно защитить честь Легиона. И лучше бы это сделать поскорее, потому что, как он чувствует, Закария близок к тому, чтобы совершить что-то непоправимое с собой. А это страшнее, чем гибель на поле брани.
Ангелла внимательно выслушала легионера, и поблагодарив его, отпустила, попросив направить к ней дежурного офицера. Такахаси откланялся, а Ангелла, повернувшись спиной двери, и подойдя к окну, тихо сказала, может быть ему, а может просто проговаривая свои мысли, что император был действительно выдающейся личностью, реальному статусу, которого могли бы позавидовать многие властители судеб человеческих. А поступку поучиться.
А потом она бранила и честила вошедшего в комнату дежурного офицера, за нелепый номер камеры, где содержался заключенный, но увлекшись поняла, что говорит не по-английски. Она усмехнулась и повторила уже спокойнее свою тираду. По ее мнению, это было просто глупо, и в Легионе таким шуткам не место. Также она приказала принести ей рисунки Закарии, а ему немедленно вернуть его домбру. Что бы этот предмет не представлял собой. Взяв его у Такахаси. И так посмотрела на него, что он сам, чувствуя слабость в коленках и в желудке, бросился исполнять, выполнять и исправлять. И минутой позже у нее на столе лежала папка с рисунками, и она задумалась, не решаясь открыть ее. Пока не понимая, чем ее так заинтересовал этот самый легионер. Которого так горячо защищал его сослуживец. В чем его загадка? Чем он привлек ее внимание?
Тем, что был наемником Асраила? Нет. Тем, что убил ее оболочку? Тоже нет. Это была почти случайность, на его месте мог оказаться один из бандитов Моргана. Своей везучестью? Но многим везло, хотя бы до определенного момента… Храбростью? Но это качество можно было найти в любом их контрактнике… И она поняла, чем – своим взглядом, в котором она ясно увидела сожаление и раскаяние. Когда она умирала, там, в Мини. В его взгляде она прочитала глубокое сожаление, он чувствовал себя как разрушитель прекрасного творения, созданного природой. Или руками неизвестного ему мастера. В его глазах она прочитала просьбу, даже мольбу о прощении. А потом было его обращение к богу, которого он призывал в свидетели. Приняв ее за своего собрата, киллера, которого он все-таки убил, понимая, что та сама выбрала себе такой путь. Разобравшись почти с этим вопросом, она открыла папку и вздрогнув, широко открыв свои и без того не маленькие глаза, погрузилась с головой, и надолго в его рисунки. Везде, на всех портретах, вернее, набросках, она видела себя, более или менее похожую. Словно Закария не мог уловить чего-то, и уделял слишком много внимания ее внешности. Не в состоянии постичь того, что было спрятано внутри, укрывалось за этой прекрасной оболочкой.
В итоге, она отложила в сторону один рисунок, на котором с удивлением узнала себя. Не угадала. Не нашла похожей. А обнаружила. Свою сущность, и как она поняла недавно, свою душу. Которую она с удивлением открыла в себе, побывав в космосе. Закария подсознательно уловил ее схожесть с прежней Ангелой, которая находилась в поисках себя, борясь и со всем миром, и с собой. И придя к своему нынешнему образу, будто признала в себе и голос души, и голос плоти, а также скрываемые желания, и жажду любви. И в то же время, он точно угадал ее силу, ее волю и готовность пожертвовать собой. Только вот, во имя чего? Людей? Семьи? Вселенной? А зачем ей все это, если нет главного. Того, ради которой ее и создали такой прекрасной…
Она, явно не разобравшись в себе до конца, поняла, что и Закария лишь уловил ее достаточно поверхностно, но тут была пища для размышлений. Она убрала этот портрет, и подумала про схожесть своих ощущений, когда она встретила Вайду с его скрипкой, через которую он пытался оживить и передать ее образ. Впечатленный ее красотой. И это у него получилось так волшебно. И тут была примерно же такая ситуация… Но ведь Закария воин. Вернее, солдат, а еще точнее, бывший солдат. В настоящем, преступник. Который содержится в тюрьме ее Легиона.
Она устала от этих мыслей и их анализа, и решив отвлечься, встала и решила сделать себе еще кружку кофе. Но увидела, опять подойдя к окну, что на территорию Базы приземляется вертолет, на борту которого находились ее родственники. Прибыв на территорию Базы немного раньше ожидаемого времени. "Это все влияние Глории, она кого хочешь расшевелит, даже пилота", – подумала она с улыбкой. Она разбудила Асраила, который спал в соседней комнате, и наскоро выпив горячего напитка, они пошли вместе встречать вновь прибывших. Она уже забыла и про рисунки, и про Закарию. Ей предстояли более
