— Жива? — спросил, чувствуя, как сердце колотится в горле.
— Пульс редкий, едва прощупывается, — ответил парамедик.
— Нельзя ли сделать посветлее? — раздался чей-то голос. Неожиданно шторы раздвинулись, и комнату залил солнечный свет. Но, к ужасу Джо, обнаружилось, что на носилки перед ним укладывают вовсе не Бекку.
Это была Хелен.
Из-за темноты, крови и всеобщей суматохи мать и дочь почти невозможно было отличить друг от друга. Правда, теперь он видел ясно — а значит, первая команда парамедиков пыталась реанимировать именно Бекку.
Он снова повернулся к ней и увидел, как свет отблескивает на порванной серебряной цепочке и на медальоне, лежащем рядом с Беккой. Прищурился, глядя на ее запястье, и различил слабые контуры имени «Мэйси» под пленкой крови.
В это мгновение Джо забыл все, чему его учили как полицейского офицера. Он был почти парализован; посреди весенней жары его трясло от холода, пока он беспомощно смотрел, как медики продолжают попытки оживить его подругу.
«Ты сделал это с ней», — сказал голос в глубине его сознания.
Он больше не следил за временем, не знал, сколько секунд и минут прошло, прежде чем парамедик, держащая электроды дефибриллятора, отложила их и покачала головой. Посмотрела на своих коллег, и те тоже кивнули в знак молчаливого согласия.
Когда они встали и отошли в сторону, женщина-парамедик похлопала Джо по плечу, словно понимая его чувства. Но на самом деле она не понимала. Она могла бы понять только в том случае, если б смерть Бекки была на ее совести. Но эта смерть была на совести Джо.
«Она мертва из-за тебя. Ты виноват».
Он обвел взглядом комнату. Уэбстер и Нихат неподвижно стояли плечом к плечу. Брайан беззвучно плакал, уткнувшись лицом в ладони. Джо упал на колени и схватил Бекку за руку, пачкая ее кровью манжеты рубашки и колени своих брюк. Нихат, хоть и был убит горем, негромко напомнил Джо, что сюда едет команда экспертов-криминалистов и что не следует оставлять на теле и на месте преступления лишние следы.
За считаные минуты Бекка из детектива, друга и коллеги превратилась в очередную жертву серийного убийцы — в тело, которое нужно было обследовать.
Глава 55
Спустя несколько минут после того, как пришло сообщение, детектив-сержант Бекка Винсент была мертва.
Доминик стоял над ее безжизненным телом и ощущал приливы восторга — словно отголоски оргазма, которые он хотел бы сделать бесконечными. Хотя не было времени на то, чтобы заставить ее страдать так, как он запланировал, результат все равно получился тот же самый. Она встретила ту смерть, которой заслуживала. Как и все они. Теперь месть достигла своей кульминации, и Доминик был удивлен, сколько эмоций это в нем вызвало, — он одновременно смеялся и плакал. Последний удар по ее голове означал конец существования того человека, которым она заставила его стать.
Он хотел бы остаться в ее доме подольше, но сообщение и мигающий синий свет, который все никак не гас, свидетельствовали о том, что ее коллеги прибыли. Доминику нужно было сбежать как можно быстрее. Он схватил свой рюкзак и направился к двери, ведущей во внутренний двор. Но что делать с Эваном Уильямсом? Доминик повернулся к мальчику, который сидел на диване, пристально глядя на своего похитителя. Доминик помедлил, напоминая себе: как бы он этого ни хотел, мальчик никогда не будет по-настоящему принадлежать ему. Он никогда не станет тем Этьеном, которого он потерял. А значит, нужно покинуть его.
Доминик выбил стекло ударом ноги, пробежал через внутренний двор, перелез через шестифутовую ограду и оказался в переулке. Пробежал один проулок, затем другой и вышел на главную дорогу. Ему пришлось отказаться от плана «А», который состоял в том, чтобы выйти через переднюю дверь, запрыгнуть в украденную машину, на которой они с Эваном приехали сюда, а затем отправиться на квартиру, где он оставил свои немногочисленные пожитки. План «Б» заключался в том, чтобы пойти прямиком в арендованный гараж, куда он поставил «Мерседес» Одри. Но сначала нужно было удостовериться, что за ним не следят.
Он пробежал мимо магазинного ряда, никому не глядя в глаза, но понимая, насколько он выделяется в запачканной кровью одежде, с окровавленным лицом. Доминик сдавал в аренду немало помещений в этом районе, поэтому знал здесь все дороги и тщательно следил за тем, чтобы почаще менять направление. Он бежал через маленькие парки и церковные дворики, через стоянки и двухполосные дороги — куда угодно, лишь бы сбить с толку офицеров, которые позже будут просматривать записи с камер наблюдения, вычисляя, куда он направляется. Учитывая, как быстро он бежал и насколько много различных локаций миновал, даже полицейские ищейки не смогут вынюхать его след. Чем дольше длился этот бег, тем сильнее тело Доминика пыталось доставить нужное количество кислорода к его натруженным мышцам.
Он часто оглядывался через плечо или посматривал вверх, дабы удостовериться, что полицейские вертолеты не следят за ним с небес. Насколько мог видеть, он был совершенно один. И тем не менее продолжал бежать и менять маршрут, чтобы его не загнали в угол.
На этот путь ему понадобилось полтора часа, но в конце концов Доминик добрался до захваченного гаража; он был совершенно измотан, на бетонный пол с его лба капал пот. Согнувшись вдвое, он уперся ладонями в колени. Глотка горела от кислоты, поднявшейся из желудка, и Доминик сплюнул на пол, а потом зашелся лающим кашлем. Раздевшись донага, чтобы остыть, он понадеялся, что сердце вскоре прекратит попытки пробить дыру в его грудной клетке. Со времен учебы в университете он не бегал на такие расстояния — так быстро и так долго.
Выровняв дыхание, Доминик дернул за шнур, чтобы включить люминесцентную лампу-трубку. Он никогда прежде не ощущал такой жажды, но единственным вариантом была дистиллированная вода в старой бутылке — он держал ее здесь для автомобильного аккумулятора. Вкус у нее был затхлый, но она, по крайней мере, освежила его.
Вернулась дергающая боль в плечевом суставе. Яростная атака Бекки застала его врасплох, а болеутоляющие средства закончились. Это был уже второй вывих за последние несколько дней — и дважды сустав пришлось вправлять на место. Ошибкой было не ввести
