– У «кишкодера» не охотничьи гильзы, – возразил Потоцкий.
– Габариты гильзы полностью соответствуют стандартной гильзе «кишкодера», разница только в капсюле, что несущественно. Это позволяет снарядить патрон самостоятельно. Иными словами, я не останусь без боеприпасов, если у меня есть обычные охотничьи удлиненные гильзы и капсюли и доступ к любым армейским патронам – точнее, к бездымному пороху в них. Другой вариант – собрать собственные стреляные гильзы, порох – из любого армейского патрона, капсюль из него же выковырнуть, если уметь.
– А стрелять-то чем? Пули для «кишкодера» не продаются в магазине!
Я улыбнулся:
– Просто факт: рейховский четвертак имеет в диаметре ровно семнадцать миллиметров и входит в гильзу семидесятого калибра с небольшим усилием. К слову, двадцать лет назад в Аркадии ввели в обиход новый пятак – ровно семнадцать миллиметров в диаметре, и ходит среди эстэошников байка, что к этому приложил руку тогдашний телохранитель императора, выходец из наших рядов. Патрон «кишкодера» можно снарядить монетами, которые обязательно найдутся в карманах, не своих – так товарищей, живых и мертвых, или в кассе любого магазина. Восемь-девять пятаков всего – и готово, на нашем сленге это называется «патрон Мидаса». Да, стрелять дальше пятнадцати метров таким не стоит, но я могу перечислить с ходу не менее десяти случаев, когда одержимого или крупную тварь убивали именно «Мидасом». Главное достоинство «кишкодера» – его чудовищная дульная энергия – всегда при нем, даже с самодельными патронами, и при стрельбе почти в упор неважно, чем стрелять – лишь бы масса заряда была большой. А «потрошитель» даже при наличии стандартных патронов для крупнокалиберного пулемета – всего лишь крупнокалиберная винтовка. Максимум можно кончики патронов надрезать, но это не всегда работает.
– То есть, главная проблема «потрошителя» – в менее универсальном выборе боеприпасов и логистических рисках? – уточнил король.
– Патроны – только первая часть. Есть и вторая: неприятие личным составом. Для меня не стало неожиданностью, что из моих курсантов – а их пятьдесят человек – только одиннадцать сочли «потрошитель» лучшим выбором. Остальные отдали предпочтение своему привычному оружию. А еще учтите, что отношение к «кишкодеру» в СТО сильно отличается от отношения к нему же в войсках. В армии «кишкодеры» – редкость, не более одного-двух на пехотный взвод, даже у тех, что на Краю. Для обычного пехотинца «кишкодер» – здоровенная неудобная дурында с дикой отдачей, и обычно его используют как легкий гранатомет. Он требует высокого мастерства, вот в чем беда. Единственный козырь «кишкодера» в глазах простого солдата – почти стопроцентная гарантия поражения любой твари с одного выстрела, если удастся попасть. Однако этот самый простой солдат служит пару лет и даже на Краю может ни разу не встретить Порчу или одержимого на дистанции выстрела «кишкодера». Это я долго и упорно оттачиваю мастерство, потому что у меня к этому оружию очень трепетное отношение. Оно – мой спутник жизни, скорей всего, с «кишкодером» в руках я и умру, но если буду продолжать тренировки в поте лица – поживу чуть дольше. А обычному солдату оно ни к чему. Он предпочтет взять простой и удобный автомат. Что же до «потрошителя» – то он хоть и чуток попроще в обращении, а тоже требует сноровки и при этом его способность поразить с одного выстрела еще даже не проверена.
– Понятно, – сказал король.
– Это еще не все. Третья группа аргументов – эффективность. Если б у нас были такие же чудо-патроны для «кишкодера» – он и вовсе превзошел бы «потрошитель», даже по удобству, потому что увеличенная убойность чудо-патронов позволила бы уменьшить заряд пороха без ущерба для гарантии поражения. При этом «кишкодер» банально дешевле. – Я кашлянул и подытожил: – в общем, мое мнение таково: «потрошитель» действительно неплохая альтернатива «кишкодеру» с точки зрения человека, который хотел бы пользоваться «кишкодером», но не осилил его. Однако таких желающих мало самих по себе, а недостатки винтовки еще больше уменьшают количество потенциальных пользователей, потому не рекомендую к закупке большой партией. Впрочем, могу порекомендовать альтернативную меру для повышения боеспособности страны против потусторонней угрозы, если это уместно.
– Вполне уместно, – разрешил король.
– Массовое производство чудо-патронов для обычного охотничьего оружия и армейских и полицейских дробовиков. Это хоть и не позволит дробовику сравняться с «кишкодером» по убойности, но все же повысит его эффективность. Когда я приехал больницу зачищать – там у полицейских только фосфорные патроны и были. При мало-мальски серьезной угрозе они ничего бы не смогли поделать. Спецназ – та же картина. Разрывные пули и фосфор – хорошо, но часто недостаточно. Чудо-патроны – настолько хорошее изобретение, что «потрошитель» стоило разработать хотя бы просто ради них. А еще – гражданское население. Сейчас единственный способ для гражданского убить одержимого или крупную тварь – двустволка с ртутным зарядом, но на такое идут единицы. Если пустить «осколочные» в гражданский доступ и провести курсы гражданской обороны для охотников – население перестанет быть для одержимых совсем уж беззубой добычей… Мое мнение таково, что «осколочная» пуля Потоцкого – новое слово по сравнению с фосфорными боеприпасами. Да, они дороги – но даже обычный автомат с такими пулями станет эффективнее, а дать бойцу рожок осколочных на черный день – это дешевле, чем подготовить ему замену и выплатить пенсию вдове и детям.
– С автоматом номер не пройдет, – с кислой миной сказал Потоцкий. – Чтобы осколочный вначале сжался, а потом разлетелся, нужна высокая энергетика. С дробовиками это, может быть, получится, но не с мелкокалиберным оружием.
На этом мое участие в совете завершилось. Да, Потоцкого малость подвел, но я не нанимался лоббировать его интересы. К тому же, и он меня немножко подвел: надо было просто сделать улучшенный «кишкодер». Военное дело и искусство – вещи трудносовместимые.
* * *
Пару дней спустя я был разбужен посреди ночи настойчивым зуммером экстренного вызова.
Я зевнул, сел за стол и включил терминал. На экране сразу появилось лицо министра Сабурова, и по тому факту, что он в пижаме, мне стало ясно: что-то серьезное.
– Александер, – с ходу и без предисловий сказал он, – у нас катастрофа. Сценарий Радополя повторился, только в другом месте и в катастрофических масштабах. Те же проявления заразы, та же ситуация – только на этот раз никто не поднял тревогу вовремя, никто не остановил беду. Поражен целый город, объявлена всеобщая эвакуация… Уже тысячи погибших или зараженных.
– Сиськи Альмалексии! – взвыл я. – Почему никто не принял мер?! С момента событий в Радополе прошло уже…
– Мы принимали, но только недавно начали понимать, с чем столкнулись… В общем, минут через десять будет совещание на высшем уровне, вы там необходимы. И поднимайте курсантов – чрезвычайная ситуация, объявлена мобилизация всех регулярных сил.
– Вот дерьмо…
– Слабо сказано, Александер. Через десять минут вы сами все поймете.
Что дело действительно дрянь, я понял бы даже без подсказок, уже по одному тому факту, что в этот раз терминал в кабинете Скарлетт превратился просто в мозаику из крошечных квадратиков, на каждом из которых находилось лицо чиновника или офицера. Скарлетт даже подключила дополнительный монитор, но ситуацию это спасло слабо.
Вторым признаком стало полное преображение короля: обычно вдумчивый и флегматичный, сейчас монарх говорил очень быстро и коротко, чеканя слова. Руководил совещанием, впрочем, Сабуров, как министр обороны и человек, понимающий больше других.
В самом начале он дал слово уже знакомому мне Симонову, причем на одном с ним экране я заметил и лицо Матесона из одного секретного НИИ.
– Ввожу вас всех в курс дело максимально кратко, – сказал Симонов. – На нас идет полномасштабное наступление из Хаоса.
– Вы серьезно? – спросил король.
