думаешь, что я подслушивал? — спросил он, уже сидя в кровати.
— Конечно, нет.
Никита отсчитал ему капли.
— Спасибо… — отец совсем растрогался.
— Скоро вернется мать. Она спустилась в магазин.
— В магазин?! Опять эти траты! У нас столько ненужных трат!
— Выпей, — Никита протянул ему чашку, и он сделал несколько шумных глотков.
Такси остановилось у красного кирпичного дома с узкими прорезями окон и готически заостренной крышей. Никита поднялся на седьмой этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, и в полусумраке комнат он с трудом разглядел Алену, которая комочком сжалась в кресле и с ужасом смотрела на него.
— Привет, — сказал он весело и слегка удивленно.
Алена молчала, стараясь унять дрожь.
— Давно у вас не был. Твои на даче? — он пытался успокоить ее, но вместо этого сам все больше поддавался волнению. — Это все деду? Он что, юбилей справлял? Сколько ему стукнуло? — спросил Никита, глядя на груду подарков.
— Восемьдесят.
— Титан. — Никита взял в руки сувенирный спутничек. — Родившись при царе Горохе, старикан дожил до космической эры! Феноменально!
— Что? — Алена думала о своем и не расслышала.
— Феноменально, говорю, чтобы твой дед… — он убедился, что она упрямо его не слышит. — Иди сюда…
Никита отодвинул спутничек, чтобы Алена смогла уместиться рядом.
— Сейчас, — сказала она, не двигаясь с места.
— Иди…
Алена с мольбой взглянула на него и жалко улыбнулась.
— Ты этого хочешь?
— Странный вопрос…
— Прости, — Алена спокойно встала с кресла и пересела к нему на диван.
…Потом они лежали рядом, и Алена старалась незаметно вытащить из-под себя халат, чтобы им накрыться, но ей это никак не удавалось; она привстала и вдруг нащупала спутничек.
— Сломался. Никита тоже привстал.
— А, черт! Как мы не заметили! — он скорбно приставил одну половину к другой. — Делают тоже! Чуть надави — и готово!
— Дед будет страшно огорчен.
Алена поднялась с дивана, закуталась в халат и обхватила себя за локти, словно ее лихорадило.
— А ты не рассказывай. Спрячь его подальше.
Торопливо застегивая ворот рубашки, Никита морщился от защемившей шею пуговицы.
— Он будет искать, я же знаю!
— Скажи, что этот спутник случайно упал и разбился, — Никита принужденно обнял Алену и привлек к себе. — Не будем же мы сейчас… Брось ты!
— Я не могу бросить! Не могу! — закричала она. — Я дрянь! Я себя ненавижу!
— Успокойся. Такие спутники продаются в любом киоске. Я достану тебе десяток.
— Продаются пластмассовые, а этот — с позолотой. Он на заказ сделан, и деду он очень дорог.
— Боже мой, достану с позолотой!
— А надпись?
— Можно выгравировать. Ну-ка… — Никита стал читать. — «Глубокоуважаемому… в день юбилея…» Всего восемь слов. Обойдется в копейки.
— Ты подсчитал?
— Я вижу, тебе доставляет удовольствие ко мне цепляться. Да, подсчитал.
— Я не цепляюсь, просто мой дед…
— Что ты мне все тычешь своим дедом! Мне на твоего деда плевать! У меня от него уши вянут! — закричал Никита, вскакивая с дивана и отшвыривая стулья.
Алена бросилась к нему.
— Уйди, не зли меня!
— Ты обиделся?
— Зудишь как муха: «Дед… дед…»
— Хочешь, я сама выброшу этот спутник?
Она шагнула к форточке.
— Зачем? Такая ценность…
Она вскочила на подоконник, открыла форточку и выбросила обе половинки спутника на улицу.
— Вот и все…
Они долго молчали.
— Знаешь, прекрасная идея, — сказала Алена, когда Никита молча двинулся к двери.
— Интересно, какая?
— Я серьезно! Приезжайте ко мне на дачу, ты, Левик, Мика… Будем вместе готовиться к сессии, а?
— Я представляю…
— Да серьезно же! У вас будет комната, а?! — Алена держала его за рукав и ступала за ним след в след.
Никита поцеловал ее на прощание.
— Посовещаемся…
— Там сейчас Лиза, будет весело.
— Лиза — это такая вся из себя тургеневская? Да, с ней не соскучишься, — сказал Никита, вызывая лифт.
Утром Марья Антоновна обошла дом с тем придирчивым вниманием к мелочам, которое появляется перед приездом гостей. Вчера ей казалось, что все в полном порядке, что в доме чисто и прибрано и даже Ариадна Остаповна с ее повышенной брезгливостью не обнаружит ни пылинки. Но сегодня она с огорчением заметила, что несносная Жулька, которая вечно скреблась в дверь, совершенно обкорябала ее когтями, и это выглядело ужасно неопрятно. Марья Антоновна развела немного белил и принялась закрашивать низ двери. Потом она поправила морщины на скатерти и, надев резиновые медицинские перчатки, еще раз вымыла дачный туалет, шутливо именовавшийся в семье эшафотом. После всего этого она переоделась в свой любимый бежевый костюм, привезенный мужем с лейпцигской ярмарки, и стала листать железнодорожное расписание. К ней на колени вспрыгнула Жулька, но Марья Антоновна прогнала ее и, снимая с себя шерстинки, пригрозила: «Я тебе!..» Мимо тенью проскользнула Алена, выносившая из стола мусор, и Марья Антоновна с тревогой отметила, что у дочери снова заплаканное лицо, — занятия уборкой означали для нее последнюю степень душевного расстройства.
— Алешик, — позвала она дочь, желая ее подбодрить, но Алена то ли не услышала, то ли сделала вид, что не слышит.
«После Москвы сама не своя», — озабоченно подумала Марья Антоновна, но, вспомнив, что ей еще встречать гостей, поспешно улыбнулась в зеркальце, стараясь разгладить морщины.
Алена все-таки заглянула в комнату.
— Я нужна?
— Специально нет, просто хотела с тобой пообщаться.
— А… — Алена оседлала раскладной стульчик, рассеянно глядя в потолок.
— Как там в Москве, ты не рассказывала. Митрофана Гавриловича проводила?
— Проводила.
— Газеты из ящика вынула?
— Вынула, писем не было.
— Холодильник не включала?
— Мать, если ты хочешь о чем-то спросить, спрашивай, не тяни резину. И без того тошно.
Марья Антоновна не решилась обидеться, так как дочь верно угадала ее намерения.
— Вот я и хотела узнать — почему?! Ты плакала?!
Алена поморщилась, выражая пренебрежение к своим слезам и к любым вопросам об их причине.
— Не имеет значения.
Марье Антоновне пришлось смириться с этим объяснением, так как на более подробный разговор у нее сейчас не хватало времени.
— Хорошо, если не признаешься…
— Честное слово, пустяк… — Алена улыбнулась чуть-чуть мягче. — Знаешь, я пригласила друзей… Тех самых, они у нас были. Ты не возражаешь?
— Капитанов твоих?
— Никиту, Мику и Леву. Этот Лева, оказывается, коллекционирует старинные флаконы из-под духов — стиль модерн!
— Позволь, позволь! К нам же приезжают Астраханцевы! В отпуск!
— Когда?
— Через десять минут иду встречать.
— Мать… — Алена выразительно взглянула на Марью Антоновну.
— Оставь, пожалуйста. Ариадна Остаповна моя подруга, а с Фросей вы вместе росли. Они третье лето проводят в городе, и это просто мой долг их принять.
— С твоей подругой никто не может общаться, кроме тебя. Ее даже отец не выносит!
— Ты могла бы быть поприветливее
