11*Единственный офицер "Москвы" поддержавший Резанова,2-й лейтенант Пётр Головачев, был подвергнут всеобщей обструкции и на обратном пути, в районе о.св.Елены, покончил с собой. Ратманов в качестве причины этой трагедии называет профранцузские настроения Головачева, который, узнав о начале войны с Наполеоном, не представлял возможности оставаться офицером боевого корабля и выполнять приказ топить французские суда. После смерти Головачева остались письма, среди них одно на имя императора, но найти их в архивах не удалось. В любом случае версия выдвинутая Ратмановым несостоятельна. Головачев уже участвовал в войне с Францией в составе эскадры Ушакова, и вряд ли известие о новой войне могло взволновать его столь сильно.
12*Робертс успешно справился с работой. Уже через два года он наладил снабжение и даже смог продавать свинину иноземным судам. Он исправно служил Компании и изрядно разбогател. После присоединения островов к Россие в 1846г. принял Росс. подданство. Его сын Джон Робертс в чине лейтенанта в Крымскую войну командовал славным капером "Чугач". Награждён орденом св.Анны 4-й степени. .
13*Он весь морской путь находился рядом с Резановым, помогал ему изучать японский язык, составлять "лексикон". Результатом этой совместной работы стали две рукописи ("Краткое русско-японское руководство" и словарь, содержавший более пяти тысяч слов), которые Резанов позже хотел передать Навигацкой школе в Иркутске. В предисловии к своему труду он писал, обращаясь к Александру I: "Всеподданнейше подношу Вашему императорскому величеству Словарь и Руководство к познанию письмен и грамматических японского языка правил, мною в путешествии около света сочиненные. Сопутствовавшие мне японцы, у коих я языку их обучался, были простолюдины; слова, отвлеченные понятия изображающие, не были в курсе их разумения, а потому и труд мой не смог достичь желаемого совершенства; но если может он хотя мало быть использован для наук и торговли, то сугубо уже вознагражден". Впоследствии рукописи были изданы Академией наук.
14*Что же касается четверки моряков - Цудаю, Гихээ, Сахэи и Тадзюро, невольных участников кругосветного путешествия, - то их долго содержали под стражей, отобрав привезенные вещи и деньги. Чиновники сёгуната их тщательно опрашивали, выясняя самые малые подробности пребывания в России и увиденного в других странах. На основании этих опросных листов ученые Сигэтада Оцуки и Кокё Кимура в 1805-1806 годах написали книгу "Канкай ибун" ("Необыкновенные рассказы о морских путешествиях"), ставшую примечательным и очень поучительным человеческим документом.
15*Крузенштерн до конца своей жизни (а умер он в 1846 году 76 лет от роду, в чине адмирала, директора Московского кадетского корпуса) питал ненависть к Резанову. В 1843 году, через 36 лет поле его смерти, подавая правительству записку о новом посольстве в Японию, он опять винит посланника в неудаче.
Глава 14
История любви
14 июня 1805г. барк "Клипер", под командованием лейтенанта Ростислава Машина, покинул Петропавловскую Гавань. Началась наиболее важная и плодотворная часть путешествия. Самое быстроходное и большое судно Компании было предоставлено камергеру и кавалеру Николаю Петровичу Резанову для инспекционной поездки.
Зашли в Капитанскую Гавань. Посвятили три дня проверке Уналашкинского отделения. и отбыли на Кадьяк. Там Николай Петрович задержался почти на две недели, внимательно ознакомляясь с положением дел. К великому его изумлению некоронованный король Аляски, злоупотребления которого, судя по доносам, казались гомерическими, вблизи предстал великим тружеником и, несмотря ни на что, честным человеком. Резанов очень хорошо понял, "сколь важны и многотрудны обширные обязанности правителя, как он ограничен и стеснен в средствах и способах и как мало людей ему содействующих, и потому счел нужным и справедливым награждать усерднейших за подъятые ими труды и ободрить их в понесении будущих. Г.Баранов есть весьма редкое и притом счастливое произведение природы. Имя его громко по всему западному берегу до самой Калифорнии. Бостонцы почитают его, американские народы боятся его. Из самых дальних мест индейские военоначальники предлагают ему дружбу". Вынеся отсюда своё сугубое мнение, Резанов оказал большую услугу не только современникам, но и потомству,- имя Баранова горит на скрижалях нерукотворной галереи создателей "России заморской".
Уже первые распоряжения Резанова нельзя не признать разумными и благотворными. Он поручил о. Гедеону, вместе со служащими Компании, составить перепись населения колоний и позаботиться об обучении малолетних грамоте, "… и буде, по засвидетельствованию директора школы, окажут к наукам способность, таковых приготовлять к занятию по времени высших степеней, а других, с меньшими дарованиями, определять к мастерствам, ремёслам и рукоделиям".
Затем, уже вместе с Барановым, инспекция проследовала на Ситху, Нутку, а под конец вояжа, в Москву. Тщательным образом проверив отчётность, Николай Петрович убедился в правильности действий правителя, отказавшегося от промыслов в Проливах. Прошлогодняя Главная партия привезла всего 176 шкур, потеряв при этом 8 охотников. Колоши на партию не нападали но, пользуясь случаем, постреливали по алеутам и сваливали вину на тех самых врагов, от которых они так шумно оберегали своих друзей. Недобор пушнины с промыслов уже почти покрывались теми мехами, что скупались в 23-х одиночках заложенных в последние четыре года.
Одобрены были также планы о переносе столицы. Баранов имел самые чёткие представления, какое место он хочет выбрать под будущую ставку и был убеждён, что ни крепость Архангела Михаила, ни Славороссия, ни Москва для этого не годились. Где-то около южного побережья Ван-Ку; хорошо защищённая со всех румбов бухта, способная вместить разом 5-6 барков и с удобным подходом; речка с хорошей водой; добротный лес и достаточно плодородной земли вокруг. И, хоть столь идеального места ещё не определилось, Александр Андреевич уже знал, что будущая крепость будет именоваться Новороссийская.
В Москве Николай Петрович искренне восхищался деятельностью и предприимчивостью Иван Александровича Кускова. "Верфь, всего год в его подчинение переведенная, уж во всю работает и прибыль приносит немалую. По прибытию нашему в Москву застали мы в устье два бостонских корабля, пришедших сделать на верфи необходимый ремонт. Капитан и хозяин одного из них, Джон Вульф, не имел личных денег и г. Кусков воспользовавшись столь тяжким его положением, отказался принять в уплату товары и вынудил беднягу продать его 206-тонный корабль "Юнона" о 14 пушках за бесценок, да еще и плату принять векселем. Я столь выгодную сделку одобрил и теперь сей Вульф вынужден будет плыть в Ст.Петербург, дабы деньги свои получить".*(1)
В сентябре Николай Петрович вместе с Барановым отправился на Медную, дабы присутствовать на очень важном патлаче и встретиться с Федором Петровичем Толстым. Резанов беспокоился о графе, брошенном на Сандвичевых островах и несказанно обрадовался, узнав, что тот ещё весной прибыл на Кадьяк и, вступив в компанейскую службу, отправился на разведку вверх по Медной. По словам правителя, Фёдор Петрович "преуспел в ладу с народами проживающими по берегам реки сей и достиг великой их склонности к России".
Николай Петрович вернулся в Трехсвятительскую Гавань 17 октября и убедился, что о.Гедеон полностью оправдал его надежды. В школе было уже 50 учеников и о.Гедеон рассчитывал за год удвоить их количество. Резанов приказал посылать их по десять человек с кругосветкой и, после привития им оспы, отправлять в Москву или в Санкт-Петербург для обучения наукам, мастерству и ремёслам. По прошествии пяти лет возвращать этих мальчиков обратно в Америку, заменяя их другими.
Тогда же основаны были и школа для девочек и больница, которой могли бы пользоваться как русские служащие, так и туземцы. Надзирать за ними Николай Петрович так же поручил о.Гедеону.
Резанов настаивал на том, что все русские, проживающие в колониях, должны изучать язык туземцев. Он стыдил монахов, "что не знают они Американского языка по сие время" и поручил им "собирать словарь, чтоб не только все молитвы, но и самые проповеди на Американском языке сочиняемы были". Но не дожидаясь пока монахи раскачаются сам приступил к составлению словарей русско-кадьякского и русско-уналашского языков (словари были изданы Академией наук, как и составленный им ранее словарь русско-японского языка).
Люди, которые служили в учреждениях компании, были в основном народом буйным. Резанов метко назвал русские поселения "пьяной республикой". "Поверьте, Милостивые Государи мои, что американцам нужны только примеры семейственной жизни и хозяйства - но их нет здесь; нужно заняться ими - но сие упущено из виду; нужны примеры доброй нравственности - но они все реже. Люди, идущие на промысел, суть частью народ буйный, пьяной и столь развращенный, что всякое общество должно счастием считать, что избавилось их, но здесь крайность заставила их тише быть, ибо нет праздности, да и к пьянству мало способов. Выходя в Охотск, берутся они за прежнее мастерство, пропивают в несколько недель трехгодичный труд свой и потом опять в Америку возвращаются; итак, каких примеров ждать от них? Другое зло… для человечества крайне гибельное, на которое сразу обращу я внимание ваше, есть то, что промышленные, женясь на американках, оставляют или вывозят их в Охотск с детьми и, пропив достояние свое, бросают их скитаться по миру, а чрез то: непривычка к климату и пище, недостатку одежды и столько же от оспы, все они генерально умирают. Отечество умножения народного не имеет, малые здешние селения в самых бедных началах их обессиливают… Я запретил здесь венчать повес сих, разве объявят они желание остаться, а жен и детей впредь отпускать до повеления. Нужно, Милостивые Государи мои, предоставить правительству нравственность людей сих и испросить единожды навсегда свободу оставаться здесь каждому".
