Нет ничего странного в том, что Гитлер начал тогда заражаться антисемитскими настроениями.
Занялся Редль и гомосексуальными контактами Гитлера, в которых последний к 1908 году уже имел несомненный опыт.
Мазер пересказывает эпизод, изложенный Кубичеком, в котором, вполне возможно, и идет речь о непосредственном знакомстве Гитлера с Редлем: «На углу Мариахильферштрассе и Нойбау-гассе однажды вечером с нами заговорил хорошо одетый мужчина приличного вида и спросил, чем мы занимаемся. Когда мы объяснили ему, что мы студенты, изучаем музыку и архитектуру, он пригласил нас на ужин в отель «Куммер». Там он предложил нам заказать все что хотим… При этом он рассказал, что он фабрикант из Феклабрука, не заводит знакомств с женщинами, так как они хотят только денег. Мне особенно импонировали его суждения о музыке, которая ему очень нравилась. Мы поблагодарили его за ужин, он проводил нас на улицу, и мы пошли домой. Дома Адольф спросил, как мне понравился этот господин… «Это гомосексуалист», — объяснил мне Адольф со знанием дела… Мне показалось само собой разумеющимся то отвращение и презрение, с каким Адольф относился к этому и всем другим сексуальным извращениям большого города. Он отвергал даже распространенный среди молодых людей онанизм и во всех сексуальных делах придерживался строгих жизненных правил, которые он намеревался установить и в своем будущем государстве».[670]
Последняя фраза вызывает, разумеется, скептическое отношение: ну как можно проверить, что кто-то отвергает онанизм — даже если это сосед по общей комнате? Да и не должен был Гитлер венского периода рассуждать о своем будущем государстве — это понятное сочинительство, отражающее гораздо позднейшую ситуацию.
Сличение же приведенной цитаты с подлинным текстом самого Кубичека показывает, что приведенной заключительной фразы там вовсе нет, но зато последующая домашняя беседа Кубичека с Гитлером завершилась тем, что последний предъявил другу визитную карточку «фабриканта», незаметно от Кубичека, как оказалось, переданную «фабрикантом» Гитлеру. На ней было надписано приглашение зайти к нему в гости в отель «Куммер».
Кубичек ужаснулся всему этому. Ему понравилось, что Гитлер резко негативно отозвался об этом соблазнителе и о противоестественных извращениях вообще.[671]
Вопреки верноподданничейским разглагольствованиям Кубичека, такого барьера у Гитлера в действительности не было: «мягко говоря, он не испытывал явного отвращения к гомосексуалистам»![672]
Всю свою жизнь Гитлер откровенно восхищался многими известными гомосексуалистами: «Микеланджело был не единственным гомосексуалистом, которого взял себе за образец Гитлер. Он питал особенную склонность и к баварскому королю Людвигу II».[673]
Откровенным активным гомосексуалистом был, как известно, один из ближайших сподвижников Гитлера Эрнст Рем (Рём) (1887–1934): «Гитлер совершенно точно никогда не имел никаких иллюзий по этому поводу».[674]
В 1934 году Рем был уничтожен по приказу Гитлера — как и прочие руководители СА, якобы организовавшие заговор против Гитлера: «[Карл] Эрнст, еще один гомосексуалист из лидеров СА, в тридцатых годах как-то намекнул, что ему хватает нескольких слов, чтобы успокоить Гитлера, когда по политическим соображениям тот начинал жаловаться на поведение Рема. Возможно, именно поэтому он тоже был расстрелян».[675]
Эрнст был арестован и расстрелян одновременно с Ремом, но притом Карл Эрнст в этот самый момент направлялся в свадебное путешествие вместе с вполне нормальной женщиной сразу после их свадьбы![676]
«После подавления путча Рема Гитлер тщательно вычистил из своего прошлого все явные проявления гомосексуальных наклонностей. Тем более бросалось в глаза подчеркнутое преклонение Гитлера перед личностью прусского короля Фридриха II, в военном окружении которого имелось социально акцентированное увлечение гомосексуализмом».[677]
Гитлера всегда тянуло к привлекательным мужчинам — мужественным и красивым; это отмечали все, близко сталкивавшиеся с ним после Первой Мировой войны.
Примеров много, один из них — Вальтер Хевель, убитый среди прочих нежелательных свидетелей в Берлине 2 мая 1945 года. Они сблизились в заключении в Ландсберге: «Красивый сокамерник Гитлера молодой выходец с Рейна Вальтер Хевель был восхищен фюрером и уже не расставался с ним до конца жизни. В письме от 9 ноября 1924 года он описал всю силу гомоэротического воздействия своего соседа по камере: «Когда Гитлер берет твою руку и смотрит прямо в глаза, испытываешь нечто вроде электрошока и такое чувство силы, энергии, немецкости и всего самого лучшего, что только есть в этом мире».»[678]
Из той же оперы был и архитектор, а позднее министр вооружений Альберт Шпеер (1905–1981): «Гитлер желал, чтобы его любимец Шпеер всегда был поблизости. В Оберзальцберге у архитектора было ателье, выстроенное в альпийском стиле. Его красивая мастерская в Берлине также располагалась близ фюрера. /…/ Наблюдатели единогласно отмечали, что после встречи со Шпеером у Гитлера «всегда было приподнятое радостное настроение. Он был счастлив и воодушевлен».»[679]
Среди прочих называют Гесса и Геббельса, через край покоренных фюрером; но тут, скорее, коллизия противоположного свойства: оба этих не сильно внутренне уверенных в себе человека тянулись к более мужественному Гитлеру. Так что Гитлер явно излучал ауру различных цветов!..
Такие влечения позднейших времен, однако, почти наверняка уже не сопровождались практически никакой физической гомосексуальной близостью между Гитлером и его «возлюбленными» разных сортов: далее пожатия рук дело не шло — других свидетельств об этом нет!
И это также очень легко понять: если Гитлер был пассивным педерастом до Первой Мировой войны, то во время войны он должен был решительно отказаться от этого: за четыре года тоскливой окопной жизни он гарантированно превратился бы в «солдатскую девку», если бы его окопные товарищи распознали такую возможность пользоваться его телом. А это было бы такой утратой любого социального статуса, что гарантированно уничтожило бы всякую возможность активного воздействия Гитлера на окружающих в любой массовой среде при малейшем подозрении о таковой его роли.
Да он и по-настоящему утратил бы в результате все остатки своей и без того не слишком высокой психологической потенции самостоятельного и уверенного в себе мужчины, никогда не смог бы стать политическим лидером массовой партии, а затем — целой нации!
Так что все сексуальные опыты Гитлера в этом отношении были обязаны завершиться сразу в августе 1914 года!
Это, однако, не исключает того, что до 1914 года основные особенности поведения и биографии Гитлера определялись его гомосексуальной сущностью и соответствующим образом жизни.
Юный Гитлер просто не интересовался женщинами.
Очевидно озабоченный и обескураженный этим фактом Кубичек постарался смягчить вполне определенное впечатление, производимое такой нестандартностью ближайшего друга. В результате возникла придуманная Кубичеком легенда о робком (это Гитлер-то!) юнце, безответно влюбленном в некую девицу из Линца и издали воздыхающем о ней. История этой Штефани пришласть по сердцу многочисленным биографам Гитлера и массовым потребителям их продукции.
На самом деле Кубичек на старости лет решил приписать Гитлеру его собственную, Кубичека, трогательную юношескую влюбленность, что у него получилось просто блестяще.
Гитлер же никогда не интересовался никакой Штефани: ее имя начисто отсутствует в опубликованной Кубичеком их совместной переписке. Чтобы обойти столь вопиющее обстоятельство, Кубичек пошел еще на один обман: неуклюже придумал, что Штефани была якобы конспиративно скрыта под именем их общего знакомого Бенкизера, о котором Гитлер упоминал и расспрашивал в почтовых открытках.[680]
Этим и ограничиваются все свидетельства о тогдашнем интересе Гитлера к девицам: «В современной исторической литературе нет никаких фактических подтверждений существования у Гитлера возлюбленной во время его проживания в Линце, Вене, Мюнхене».[681]
Подобное отношение Гитлера к женщинам изменилось лишь после войны — и поначалу это диктовалось вовсе не романтическими мотивами.
В то время даже среди его соратников возникали обоснованные недоумения в отношении финансовых источников Гитлера. Вот, например, как об этом писалось: «На вопросы со стороны отдельных членов, на что же он, собственно, живет и кем он раньше работал, он всякий раз реагировал гневно и возбужденно… Так что его совесть не может быть чиста, тем более что его выходящие за все рамки связи с женщинами, перед которыми он уже не раз называл себя «мюнхенским королем», стоят очень много денег».[682] В последнем обвинитель, тогда нацист Эрнст Эреншпергер, конечно, ошибался: не Гитлер тратил тогда на женщин деньги, а они на него!..
