Он встал в низкую стойку, выплюнул куски пса и обнажил клыки, прислушиваясь и всматриваясь. Чего тут бояться? На этой планете не было ничего, чему бы он не мог посмотреть в лицо без страха. И все же что-то неопределенное, смутное излучало ощутимую угрозу. Даже когда он встретился с крелем, давным-давно, он знал, в чем его сила. Но сейчас…
Кот испустил волну парализующих чувств и стал ждать.
Полное спокойствие. Никаких признаков того, что кто-то их ощутил. Может, это сон?
Время плело вокруг него сети. Небо за правым плечом на миг озарилось. Постепенно напряжение покинуло Кота. Исчезло.
Непонятно. Совершенно непонятно. Может, причина кроется в этой местности?
Он закончил есть, вновь думая о днях охоты на равнинах своего собственного мира, где лишь одно могло вызвать в нем подобное беспокойство…
Удар.
Что бы это ни было, он поразил его, словно валун, упавший прямо с неба. Кот поджал лапы и прыгнул вверх. Голова откинулась назад, из глотки изошел резкий шипящий звук. На мгновение перед глазом все поплыло и свет померк. Но разум уже набирал обороты. До известной степени понять это он мог.
Среди его вида брачным поединкам всегда предшествовали психические атаки. Это чем-то их напоминало, а он обладал необходимым оснащением, чтобы вступить в бой.
Кот не мог точно сказать, что творилось у него в голове, но он нанес удар со всей своей ненавистью, с желанием разорвать на куски. И тут противник исчез.
Он упал на труп собаки — зубы все еще были обнажены, — медленно возвращаясь к прежнему образу жизни. Где находился тот, другой? Когда он нанесет удар?
Кот рыскал всеми своими органами чувств по округе и ждал. Но ничего не происходило.
Через большой промежуток времени напряжение улетучилось. Ничто не грянуло. Чем бы это ни было, противник не принадлежал к его виду, и ощущал он вовсе не вызов на брачный поединок. Однако факт остается фактом: в этом районе есть что-то, чего он не понимает.
Кот повернул на север и шагом двинулся вперед.
Мерси Спендер и Чарльз Фишер, сидевшие по обе стороны от него, попытались схватить Уолтера Сендса за плечи, когда тот резко повалился вперед.
— Положите его на стол… быстро! — крикнула Элизабет.
— Просто обморок, — сказал Фишер. — По-моему, следует положить голову ниже.
— Послушайте сердце! Я по-прежнему с ним. Я ощущаю, что сердце остановилось.
— О Боже! Кто-нибудь, помогите!
Они положили его на стол и стали слушать сердцебиение — ничего. Мерси начала стучать кулаком по его груди.
— Ты знаешь, что делаешь? — спросил ее Железный Медведь.
— Да. Я когда-то училась на медсестру, — проворчала она. — Эту главу помню. Пошлите за помощью!
Элизабет подошла к переговорному устройству.
— Не знал, что у него больное сердце, — произнес Фишер.
— А я так и не думаю, — ответил Мансин, — мы, верно, об этом узнали бы, когда друг к другу приглядывались. Наверняка его поразил ответный удар этого существа. Мы не должны были позволить Железному Медведю уговорить нас ввязаться в эту затею.
— Это не его вина, — сказала Мерси, продолжая трудиться.
— И мы все согласились, — заметил Фишер. — Все кажется прекрасным, пока не испортится. И мы кое-чему научились…
Элизабет дозвонилась до Теддерса. Все притихли, слушая, как она передает сообщение.
— Всего минуту назад. Всего минуту назад, — твердил Фишер, — он был с нами.
— Похоже, он по-прежнему с нами, — сказал Мансин.
— Мы должны попытаться вступить в контакт с Сингером, — сказала Элизабет, пересекая комнату и снова садясь.
— Это будет тяжело… и что ему сообщить? — спросил Фишер.
— Все, что нам известно, — ответил Железный Медведь.
— А кто знает, какую форму примет это странное душевное состояние, в котором он находится? — спросила Мерси. — Может, было бы гораздо лучше нам просто вызвать вооруженные силы, как предлагал Мансин.
— Возможно, следует сделать и то, и другое, — промолвила Элизабет. — Но если мы не попытаемся помочь ему сами, то приступ у Уолтера случился неизвестно зачем.
— Я буду с тобой, — заявила Мерси, — когда мы предпримем попытку. Однако кому-нибудь придется очень скоро меня подменить, пока не перенеслись медики. Я устала.
— Попробую, — сказал Фишер. — Дай посмотреть, как ты это делаешь.
— Мне тоже лучше поучиться, — кивнул Мансин, пододвигаясь поближе. — Похоже, я все еще ощущаю его присутствие, хоть и слабо. Может быть, это хороший знак.
Продолжал раздаваться стук на первом этаже, где меняли разбитую вдребезги стену.
Он перешел ручей по небольшому порогу, зная, что там почва будет относительно твердой. Потом двинулся вдоль южной осыпи, оставляя отчетливые следы. Он вошел в Черноскальный каньон и прошагал по нему примерно полмили. Дождь упорно лил на него, а ветер издавал некие поющие звуки высоко над головой. Впереди несколько камней сорвались с северной стены и скатились на дно каньона, плюхнувшись в ручей.
Постоянно разглядывая кучи плавника, Билли обнаружил палку, пригодную для его целей. Он на какое-то время приблизился к кромке воды, а потом направился вверх, на длинный каменистый выступ, где отпечатки его ног вскоре стали не видны. Он тут же начал идти назад по собственным следам, пока вновь не оказался у воды. Тогда он вошел в воду, нащупывая палкой зыбучие пески, и добрался обратно к устью каньона.
Войдя в него, перешел через главный поток на северный берег, повернул направо и продолжил путь по каньону дель-Муэрто к Развалинам Стоящей Коровы, скрывая свои следы следующие полмили. Выяснилось, что ему нравится вновь оказаться одному в этом гигантском ущелье.
Поток здесь стал шире и глубже. Разум его вернулся к рассказу, который он слыхал мальчишкой, о времени страха всемирного потопа. Кто был тот старый певец? Где-то под Кайентой, давно, в 20-х годах двадцатого века… Старика поразила молния, и его посчитали мертвым. Но он через несколько дней пришел в себя, принеся засвидетельствованное послание от богов — весть о том, что мир вскоре будет затоплен. При том, что обычные законы и табу уже не применимы к человеку, пережившему удар молнии, ему уделяли особое внимание. Люди ему поверили и убежали вместе со стадами на Черную гору. Но вода не поднялась, а маисовые поля убежавших высохли и умерли под летним солнцем. Шаман, имевший видение, которое не осуществилось.
Билли усмехнулся. Как звали его Желтые Облака? «Асаетлин» — знахарь. «На нас не всегда можно полагаться, — подумал он, — поскольку мы подвержены тем же самым страстям и заблуждениям, что и остальные. Знахарь, исцели себя».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
