вылетела из головы эта маленькая деталь. На дверях подвала был какой-то странный доводчик, то ли он уже был старый, то ли изначально бракованный. Из-за него эта дверь закрывалась медленно, очень медленно, но в конце хлопала так, словно кто-то очень зло пнул ее, проходя мимо. Эта дверь едва не стоила нам всей игры в первые дни в этом доме.
Мы стояли почти напротив окна, и, когда Морган пулей вылетел из подвала, я успел на секунду подумать, что мы попались. Но он, не глядя по сторонам, бросился к выходу. Я видел, как он шарит по стене в поисках ключей, как дергает ручку, заботливо нами открученную и оставшуюся у него в руках. Услышав знакомый стук рамы из спальни, я покосился на Розу, тихо смеющуюся на углу дома. Она поймала мой взгляд и развела руки, мол, прости, не удержались.
А потом из подвала послышался грохот, и всё стихло. Мы напряженно прислушались, но из дома больше не доносилось ни звука.
— Убился, — без сожаления протянула Лилия, подойдя ко мне и пожав плечами.
Я забрал у Ричи пульт и снова включил телевизор, но реакции не последовало. И тогда я словно завороженный пошел к двери. Ричард зашипел на меня, но я, не слушая, провернул ключ и пошел в подвал, словно ведомый какой-то неведанной силой. Я действительно успел подумать, что он умер. И как ни странно, я испытал не страх, а острое разочарование.
Как просто! Я тоже хотел умереть. Я пытался умереть. Но я жил со всем тем дерьмом, что подарил мне Митчелл Морган, я нес его в себе до сих пор. И этот ублюдок не мог отделаться так легко.
Но спустившись вниз и приложив палец к его сонной артерии, я облегченно выдохнул.
— Живой, — сказал я оставшимся в дверном проеме ребятам.
Встав на ящик, брошенный посреди подвала, я вкрутил обратно лампочку, зажмурившись от вспыхнувшего яркого света. Девочки аккуратно спустились следом за мной, Ричи присел посреди лестницы на ступеньку.
— Это что… мертвые кошки? Где ты их взял? — тихо спросила Роза, оглядев подвал. В ее голосе сквозило плохо скрытое отвращение.
Я бросил взгляд на Ричи и рассмеялся.
— На свалке. Ходил, собирал в мешок, — со смехом протянул я, но еще больше рассмеялся, увидев, как вытянулись лица девочек. — Да шучу я, это игрушки.
Сдернув одну из кошек с балки, прибитой к ней строительным степлером, я показал игрушку девчонкам. Она обмякла в моей руке, как и все эти странные игрушки-подушки с маленькими шариками внутри. Лилия прищурилась, вытянув шею, а потом подошла, протянув руку к игрушке, но тут же ее отдернула.
— В чем она, блин?
Я снова бросил взгляд на друга, сидящего на лестнице.
— В желе. Яблочное, между прочим, — усмехнулся я, сунув игрушку под нос блондинке.
Она принюхалась, удивленно хмыкнула, а потом неожиданно лизнула ее. Я сначала опешил, а потом засмеялся.
— Ты чокнутая, — сказал я.
Ричи на лестнице приподнял брови, мол, кто бы говорил вообще.
Сейчас, при свете лампы, эта игрушка, измазанная в желе, выглядела как игрушка, измазанная в желе. Но в темноте, тем более когда находишься в крайнем напряжении, можно разглядеть всякое. А когда в твоем организме свободно разгуливает ЛСД, подкрепленное алкоголем, можно даже не обладать большой фантазией — наркотик все сделает за тебя. И опять же, я знал это на собственном опыте. Именно на это я и ставил.
— Давайте приберемся, — подбросив кошку в руке, сказал я.
До меня только сейчас дошло, какой прекрасный шанс и поле для деятельности оставил нам Митчелл своим неудачным полетом с лестницы. И это привело меня в восторг, мной снова завладел азарт. Я снял всех кошек (к слову их там висело всего-то штук шесть), засунув их в щель за гипсокартоном, за которым мы так много времени провели с Ричи, протер первой попавшейся под руку тряпкой полы от стёкшего желе. Пока я убирался, рассказывал о той мысли, что пришла мне в голову. Друзья, оценив коварность этого хода, убежали наверх — убирать учиненный нами беспорядок.
Мы старались действовать быстро: никто не знал, сколько времени дал нам Морган. Я помог Ричи вернуть мебель в гостиной на места, тут же я и увидел ворона, и меня сложило пополам от смеха. Мы стащили это чучело со словами: «Пригодится еще». Я прикрутил обратно дверную ручку, повесил на место ключи, поменял лампочки. Девочки тем временем сменили постельное белье и протерли протекшую со свиной головы кровь. Мы умудрились обставить все так, словно ничего и не было.
И я собирался всё так и оставить, ведь не сомневался, что след спущенных Морганом фальшивых деньжат всё равно приведет к нему. Оставалось надеяться, что он не успеет к тому времени избавиться от наркоты в своем сейфе. Но я был уверен, что его приступы жалости к себе любимому продолжаться, а когда жалеешь себя, ни до чего другого руки просто не доходят.
Но, вопреки логике, у этих троих психов, включая мою спятившую окончательно галлюцинацию, были свои планы.
Они показали мне ванную комнату, измазанную с пола до потолка в крови из свиной башки и мяса из холодильника. Хохоча, вылили в раковину две бутылки дорогого красного вина. Естественно, пока они все это делали, — эти две лесбиянские дуры, — они и сами заляпались в крови и вине еще больше, чем изначально.
— Вы совсем поехали?! — с остервенением шипел я, пока девушки смеялись, а друг с легкой усмешкой сдерживал меня, положив руки на плечи. — А если он что-нибудь сделает? Мало ли, что ему стукнет в голову! Может он решит, что вас надо тут же распилить на куски и закопать на заднем дворе?! Вы башкой совсем не думаете?
Но они всё смеялись, выпроваживая меня из дома.
— Поверь, Бродяга, эта игра стоит свеч, — говорила Лилия.
— Если он и решит нас пилить, то ему сначала как минимум нужно будет сбегать за чем-то острым, и мы успеем удрать, — пожимала плечами Роза.
— Мы сумеем дать сдачи, если что, ты не недооценивай нас. Всегда хотела поиграть в восстание мертвых и сняться в таком фильме ужасов, — смеялись они обе.
Я определенно был против, но в этот раз меня никто не спросил. Ричи, тихо посмеиваясь, вытолкал меня из ванной, а после и из дома. Не знаю, как все это выглядело, но никому не было дела, в том числе и мне. На улице я накинулся на друга, всё говоря о том, что мы слишком рискуем, но он отмахивался
