«Так и сделаю», — решила Таня.
Приняв такое решение, Таня повеселела.
Пробыв у гостеприимной Марины еще час, она пошла прощаться к генералу.
Прощаясь, генерал сказал Тане:
— Будьте бдительны. Гитлеровцы замышляют против нас большое наступление. Поэтому мы должны быть, как говорят моряки, на «товсь».
Таня вышла из капонира, исполненная противоречивыми чувствами. Сегодня ее убеждения были поколеблены, и это принесло в ее сердце смятение.
Спустившись к берегу, она села на прибрежный камень. У ее ног лениво билась вода, шурша о камни. Расцвеченное солнечными лучами море сверкало голубыми, зелеными, золотыми красками. Над водой носились острокрылые чайки, обидчиво вскрикивая. Их было много, видимо у берега проходил косяк хамсы. Но Таня подумала не об этом. Ей припомнилось старое поверье о том, что души погибших моряков переселяются в чаек. Летят они за кораблями и своими криками предупреждают моряков о шторме.
Далеко в синем просторе виднелся сторожевой катер. Он казался размером не более спичечной коробки. Из-за дальности расстояния не было видно белого буруна, оставляемого кораблем за кормой.
«Может быть, это корабль Виктора?» — подумала Таня и вдруг почувствовала на глазах горячую влагу.
«Я ему напишу обязательно. Как перейду в бригаду Громова, так и напишу», — решила Таня.
Глава двенадцатая
1
Пленный немецкий офицер, которого привел Глушецкий и показание которого так взволновало командование, сообщил, что, после того как немецкая армия вновь овладела городами Харьков и Белгород, гитлеровское командование воспряло духом. Прочная оборона на рубеже реки Миус, которую советским войскам не удалось форсировать, убедила гитлеровских генералов, что не все потеряно. Они начали планировать новое наступление. Семнадцатая армия получила приказ Гитлера, предписывающий любой ценой удержать низовья Кубани и Таманский полуостров как исходный район для будущих наступательных операций на Северном Кавказе. Армия получила пополнение живой силой и техникой. На Таманском полуострове усиленными темпами развернулось строительство оборонительных сооружений.
Пленный не сообщил точную дату наступления, но сказал, что основной удар гитлеровская армия нанесет по Малой земле, чтобы выбить десантников с плацдарма и тем самым ликвидировать угрозу, нависшую над Новороссийском — главным опорным пунктом гитлеровской «голубой линии» на Таманском полуострове.
Наша авиаразведка доносила, что из Крыма через Керченский пролив гитлеровцы переправляют на Таманский полуостров большое количество танков, артиллерии, живую силу.
Командование Малой земли приняло необходимые меры для обороны. Десантники заминировали все лощины и дороги, оставив для «внутреннего употребления» только узкие тропы. Таким образом, даже в случае прорыва нашей обороны немецкие танки и пехота, попав на минные поля, будут вынуждены приостановить свое движение к берегу. Все батальоны оборудовали вторую линию обороны. Сделано это было с таким расчетом, чтобы ни один метр Малой земли не отдать без боя. Появились новые траншеи, «лисьи» норы. Малоземельны уходили глубоко в землю. Артиллеристы накапливали запас снарядов. Для улучшения связи между командованием десанта и штабом 18-й армии был проложен подводный телефонный кабель через Цемесскую бухту. Разведчики с вечера пробирались на нейтральную полосу и до рассвета наблюдали за каждым движением противника. Надо сказать, что немцы вели подготовку к наступлению довольно скрытно. Лишь по отдельным фактам, на первый взгляд незначительным, можно было догадываться, что они что-то замышляют. В эти ночи, например, гитлеровцы стали бросать к берегам Малой земли большие группы торпедных катеров, стремясь сорвать подвоз боеприпасов и продовольствия. На некоторых участках обороны разведчики заметили исчезновение проволочных заграждений.
На рассвете 17 апреля Глушецкий с группой разведчиков вернулся с передовой. Написав разведдонесение и послав его со связным в штаб, он вышел из блиндажа и сел на камень, решив позавтракать на открытом воздухе.
Утро было теплое, на розовеющем небе не виднелось ни одного облачка. День обещал быть отличным.
На передовой, после ночной перестрелки, царила удивительная тишина. Разведчикам было слышно, как высоко в воздухе звенел жаворонок.
Но только солнце вышло из-за горы Колдун и осветило землю и море, как в воздухе послышалось мощное гудение большой группы самолетов. Глушецкий насторожился. Вскоре стали видны девять вражеских «юнкерсов», которых фронтовики называли «козлами».
— К нам, — сделал заключение Крошка и, склонившись над котелком, торопливо принялся орудовать ложкой.
Но самолеты минули Малую землю и полетели через Цемесскую бухту. Когда они достигли противоположного берега, Глушецкий увидел, как от самолетов отделились бомбы, издали похожие на черные капли. Не снижаясь, самолеты развернулись над Маркотхским перевалом и полетели над морем в сторону Крыма. Сначала Глушецкий увидел вспышки, а спустя несколько секунд донеслись мощные взрывы.
Через пять минут появилась вторая группа «юнкерсов». Они также, зайдя со стороны солнца, стали бомбить подножие перевала. Вслед за второй группой прилетела третья, затем четвертая, пятая. Бомбили тяжелыми бомбами.
Глушецкий сразу догадался, что это начало наступления. Первый удар гитлеровцы обрушили на наши мощные береговые батареи, расположенные на противоположном берегу Цемесской бухты. Следующий удар будет по Малой земле.
— Кончай завтракать! — крикнул он разведчикам. — Всем в укрытия! Без моего приказания не вылазить!
— Автоматы и гранаты иметь при себе! — добавил Семененко, вытирая губы.
Он встал, потянулся и зевнул. Сейчас бы после ночного бдения поспать всласть. Неужели гитлеровцы не дадут сегодня отдохнуть?
Глушецкий заметил, как он зевнул, и сказал:
— Захватите с собой плащ-палатки и бушлаты. Авось удастся кому вздремнуть.
— Точно, ребята, — весело отозвался Гриднев. — Пока до нас дойдет очередь, мы малость поспим. Конечно, коммунальные условия не совсем подходящие, ну да мы люди уравновешенные. Под голову кулак, а в бока и так — и спи сном младенца.
Разведчики разбрелись по щелям. Глушецкий остался один около своего блиндажа. Напротив блиндажа находился цементированный люк канализации. Он даже имел тяжелую чугунную крышку. В нем и думал укрыться Глушецкий в случае бомбежки или артиллерийского обстрела.
Поспать, однако, не удалось. Из-за горы Колдун вынырнули тридцать пикирующих самолетов. Половина из них стала пикировать на капониры, где находился штаб десантной группы войск. Другая группа обрушила свои бомбы на маленький рыбачий поселок с громким названием Лондон, находившийся у самого берега. В этом поселке не было ни одного жителя, ни одного десантника. Ясно, что гитлеровцы были не очень-то осведомлены.
Самолеты сделали по три захода. В третий раз они включили сирены. Со страшным воем выходили бомбардировщики из пике, взмывая как раз над блиндажами разведчиков.
Зенитная батарея, находившаяся невдалеке от штаба бригады Громова, открыла огонь по самолетам. И сразу же после первых выстрелов на зенитчиков обрушился град снарядов немецкой батареи, расположенной за кладбищем. Немецким артиллерийским наблюдателям, сидевшим на кладбище, на третьем этаже школы имени Шевченко, на горе Сахарная голова и на высоте Безымянной вся Малая земля была видна как на ладони. Они заранее пристреляли каждый ее клочок. Не удивительно, что зенитчики в течение нескольких минут потеряли половину личного состава. Но стрельбу по самолетам они не прекратили. Один подбитый самолет упал в Ляховскую балку, другой, оставляя за собой длинный темный след, нырнул в море.
Вторая группа самолетов оказалась более значительной. Глушецкий, досчитав до семидесятого самолета, поспешно прыгнул в канализационный люк и закрылся чугунной крышкой.
Теперь бомбили передовую. Однако большинство бомб упало позади передовой, не причинив десантникам большого ущерба Зенитчики подбили еще один самолет.
Вскоре появилась третья группа в составе девяноста бомбардировщиков. На этот раз бомбовый залп был сосредоточен на узком участке, шириной не более шестисот метров, где проходила довольно широкая и глубокая балка. Здесь был стык двух бригад — бригады полковника Косоногова и бригады полковника Шеина. Оборону на стыке занимал батальон капитана Березского.
И в тот же момент четыре немецких артиллерийских полка обрушились всей своей мощью на Малую землю.
Сотни бомб, тысячи снарядов и мин дробили и рвали клочок земли на берегу моря. Кругом все дрожало и качалось. Стало темно и душно. Небо и солнце исчезли. Слышен был только рев пикирующих самолетов и надрывный свист бомб. Казалось, смешалось все — земля и небо, и нет никакой надежды уцелеть в этом аду.
