— Мы дали экспертное заключение. На его основе клиент может требовать либо отселения, либо перенесения трансформаторного шкафа в другое место.
— Ну, это когда еще решится, а первое время что делать?
— Переставить кровать в другой угол. А на это место поставить платяной шкаф. Шубам от магнитных полей ни жарко ни холодно.
— До кровати поле "не достанет"?
— Известно, что электромагнитное поле слабеет по мере удаления от источника. Так что уже в полутора метрах от опасного места все показатели будут в норме.
— Значит, все эти рассказы о якобы двигающихся по Москве машинах с сильными электромагнитными установками — сказки?
— Ну, не сказки, преувеличения.
— На жильцов квартир домов, мимо которых проезжают машины, нельзя оказать воздействие?
— Маловероятно. И кратковременность воздействия, и расстояние. А вот на большую толпу, движущуюся по центру улицы, такие машины, скажем, расставленные вдоль проспекта, оказать воздействие могут.
— То есть?
— Ну, например, пригасив или, наоборот, усилив экстремистские настроения?
— Интересные вещи вы мне рассказываете. И есть основания?..
— Есть. Мы делали замеры во время всех демонстраций, начиная с 1991 года.
— И?
— Не для печати пока. И без комментариев. В случае официального запроса Генпрокурора, я, естественно, предоставлю все интересующие вас материалы.
— А сейчас? У меня же удостоверение!
— И все же, поостерегусь. В Генпрокуратуре тоже разные люди работают.
— Хорошо. Без обид. Будет у вас запрос. И. о. Генпрокурора устроит? Или одного из его заместителей, например, зама генпрокурора по следствию.
— Почему именно он?
— Он курирует наш отдел.
— Хорошо. Устроит.
— Но вообще-то, сколько здесь мистики, а сколько реальной опасности?
— Пятьдесят на пятьдесят. Конечно, многие утверждения о зомбировании выглядят на бытовом уровне просто смешно. Так, мы выезжали в одну "нехорошую квартиру": женщина утверждала, что ее зомбирует сосед. А возможно — и КГБ (она называла ФСБ по-старому), хотя и не могла объяснить, зачем.
— И что, кто раскололся первым, сосед или ФСБ?
— Кухня. Она большую часть жизни проводила на кухне. На крохотном пятачке маленькой кухни в «хрущобе» одновременно работали установки электрогриль, электроплита, микроволновая печь, телевизор, тостер. Включив все это и встав на пересечении электромагнитных полей, она каждый раз чувствовала себя плохо… Тем более, она оказалась аллергиком…
— В смысле?
— Ну, есть люди, реагирующие на травы, запахи, холод, — слышали?
— Ну, да, аллергии. Но тут-то на что?
— На магнитные поля. Таких людей, особо чувствительных к магнитным полям, от 0,5 до 4 процентов от всего населения. Я думаю, они более всего и страдают от полей, они чаще других и обращаются и к нам, и к вам. Проверьте ваших респондентов и наверняка найдете среди них немало аллергиков. Аллергику достаточно бывает излучения от близко проходящей линии электропередачи, чтобы возникли тяжелые реакции со стороны нервной системы, вплоть до судорог.
— Так что же реального, а что совершенно фантастично в жалобах граждан на то, что их зомбируют? Может ли действительно какая-то структура с помощью закодированных сообщений по телевидению или экранирования на толпу из расставленных по улицам машин оказать воздействие, скажем, на политические симпатии или антипатии людей? Короче, в преддверии выборов в Госдуму, выборов президента это возможно? Я не говорю о незаконности воздействия на волеизлияние людей. Меня как юриста волнует больше другой вопрос: воздействуя с помощью электромагнитных полей на граждан, можно ли нанести серьезный вред их физическому состоянию?
— Судя по тому, как финансируется государственное здравоохранение, наука, — нет. Я отвечаю однозначно. На исследования в этой области, создание мощных передатчиков, автомобильный парк, специально закупленное оборудование для телесигнала у государства нет денег.
— У нашего государства. А у какого-либо другого?
— Еще лет десять назад я задумался бы над вашим вопросом. А сейчас однозначно отвечу: СССР разрушен, мир социализма перестал существовать, идеология коммунизма доживает свой век в умах миллионов граждан старшего возраста, не способных уже, к счастью или к сожалению, хоть как-то повлиять на ситуацию в стране. Десять лет назад я мог бы поверить, что, скажем, США вкладывает миллиарды долларов, — а именно такая сумма нужна для реализации этой программы, — в психотронное оружие, чтобы изменить существующий строй в России, изменить расстановку сил в мире. Сегодня, уверен, США не даст и доллара на эту затею…
— Одного доллара — нет, а миллион ФАЛЬШИВЫХ ДОЛЛАРОВ?
— Нет. Уверен, что это просто не выгодно. Им нет нужды платить так дорого, чтобы привести к власти своих людей в нашей стране. Надо объяснять почему? Другой вопрос, если люди, которым они доверяют, сами придут к власти. Или, скажем, с помощью местного, российского же криминалитета. Тогда — да. Поддержат. И займами, и морально. Но вот сам факт прихода к власти — это, как говорится, без нас… Так что если из российской психотронной программы, на которую вы намекаете, и торчат чьи-то уши, то это уши российской мафии. Вот ей выгодно привести к власти своих людей.
— И так уж Россия стала полукриминальным государством.
— Вы сами ответили на свой вопрос. Стала «полу». А эти господа терпеть не могут «полувласть». Им подавай все. Так что это — уже по вашей части.
Глущенко вышел от профессора Юрьева озадаченным. Если поначалу он полагал, что его служебная записка на имя полковника Патрикеева займет пару страничек, то теперь понял, что ему придется продолжить исследование и проанализировать ряд дел, находящихся в разработке в Генпрокуратуре, в том числе и в Отделе особых операций.
Раз такая программа может существовать, рассуждал Василий Андреевич, значит, на нее нужны миллиарды долларов. Такие суммы не могут совершенно незаметно перетекать из государства в государство, от одной, скажем, государственной структуры, в другую, негосударственную. Даже если такие суммы ходят в виде "черного нала", а "черным налом" сегодня страна забита тоже под миллиардные отметки, — и то где-то, да большие денежные массы засветятся…
Глущенко прошел по Тверской, у памятника Юрию Долгорукому свернул и хотел уже войти в здание Генпрокуратуры со стороны «Приемной», через арку, но тут заметил на Большой Дмитровке толпу народа с плакатами. На одном из плакатов он прочитал: "Сегодня в бывшем СССР СОТНИ тысяч жертв открытого и десятки миллионов тайного психотронного террора".
Заинтересовавшись, Глущенко дошел до угла и свернул налево, к парадному входу и въезду во двор Генпрокуратуры.
Все пространство между Генпрокуратурой и домом, в котором размещалась редакция популярной газеты московской интеллигенции "Вечерний клуб", была запружена гражданами с плакатами в руках. Плакаты были вполне красноречивы: "Тайное применение пси-оружия привело к демографической катастрофе в России", "80 процентов населения тайно зомбируется психотронными генераторами", "А ты уверен, что ты не зомби?".
Глущенко подошел к пожилой даме, которая показалась ему вполне здравой и, главное, не возбужденной, как остальные. Она как раз и держала плакатик с аккуратно выведенным фломастером вопросом: "А ты уверен, что ты не зомби?".
Стараясь быть максимально приветливым, он ей сказал:
— Я вот уверен, что я — не зомби. Но откуда у вас и ваших товарищей такие данные? Я имею в виду утверждения о зомбировании 80 процентов граждан страны?
— Мы ощущаем воздействие психотронного оружия на себе.
— Вы уверены, что это спецслужбы?
Дама на секунду задумалась.
— А кто ж тогда?
— Ну, например, криминальные круги, стремящиеся к власти.
— Да? Это интересно… Может быть… Но… Даже не знаю, как это лучше сформулировать… Мы так привыкли протестовать против действий спецслужб.
— Почему?
— Ну, согласитесь, психотронное оружие разрабатывается не только в России.
— Согласен.
— Но в Америке, например, стране богатой, если нужно провести эксперимент на живых людях, имеют возможность испытать его на добровольцах: за большие деньги люди идут на все.
— У нас тоже многие согласились бы, наверное, стать платной мишенью для испытаний психотронного оружия.
— Да… Только в России на это нет денег. Как нет их на культуру, здравоохранение, на нас, стариков…
— И поэтому вы…
— И поэтому мы полагаем, что в такой бедной стране, как Россия, испытания проводятся бесплатно. На нас, стариках. Людях по преимуществу одиноких и беззащитных.
— Как же это делается?
— Арендуют соседнюю квартиру и начинают опробовать разные электромагнитные поля. А потом новые, незнакомые нам врачи в поликлинике проверяют, как подействовало. У нас в райполиклинике сменились почти все специалисты…
