Во время первой русской революции Парвус, как и Троцкий, вернулся в Россию и принял активное участие в революционных событиях. В частности, они оба редактировали социал-демократическую газету «Начало». Но знакомство Троцкого с «русско-немецким» революционером состоялось еще за несколько лет до взрыва 1905 года. В своих автобиографических заметках, особенно раннего периода, Лев Давидович отзывается о Парвусе как об исключительно способном, оригинальном теоретике, обладавшем даром не только мыслителя, но и незаурядного коммерсанта.
Так вот, первоначально идеи перманентной революции были сформулированы Парвусом в ряде его статей еще в конце прошлого века. Но, строго говоря, авторство принадлежит и не ему, так как в общем плане эту идею выдвинули основоположники марксизма. Они писали: «В то время как демократические мелкие буржуа хотят возможно быстрее закончить революцию… наши интересы и наши задачи заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти…»{533} Парвус опирался на эти положения, представляя перманентность как последовательную смену одного революционного этапа следующим. Троцкий с этими идеями был знаком и обсуждал их при встречах с Парвусом. Он не думал, что наступит день, когда абстрактные положения, родившиеся в голове немецких мыслителей и его соотечественника, словно озарят его мозг и он попытается переложить их на бравурную музыку русской революции. Сам Троцкий глухо говорит о первородстве идеи перманентной революции, не желая, возможно, ставить под сомнение свой приоритет. Впервые наиболее подробно концепцию перманентной революции он изложил в работе «Итоги и перспективы» (1906 г.). Суть концепции, по Троцкому, «в уничтожении границ между минимальной и максимальной программами социал-демократии… нахождении прямой и непосредственной опоры на Европейском Западе»{534}. Не исключено, что сдержанное отношение к Парвусу (который умер в 1924 г.) обусловлено и другими, достаточно щекотливыми политическими обстоятельствами.
После поражения революции 1905 года Парвус был сослан в Сибирь, но через несколько лет бежал и вновь оказался в Германии. Надо сказать, что социал-демократические идеи не вызывали у него большого интереса. Он всегда хотел разбогатеть. И, когда с началом Первой мировой войны этот шанс представился, Парвус его не упустил. Он начал работать на войну, тесно сотрудничая с милитаристскими кругами Германии. Организовав крупное коммерческое дело по торговле хирургическими инструментами, медикаментами, различными химикатами (и не только в Германии), Парвус быстро стал миллионером. По некоторым данным, которые документально трудно проверить, Парвус не раз проявлял политическое меценатство, оказывая серьезную денежную поддержку тощей кассе партии большевиков{535}. Многие еще тогда считали, что Парвус играет посредническую роль между Германией и большевиками, с помощью которых Гогенцоллерны стремились ослабить своего противника – царскую Россию. Это тема особая, которая, думаю, в советской историографии не исследована. В книге Р. Кларка «Ленин. Человек без маски» утверждается, например, что именно Парвус финансировал большевиков в 1917 году и пытался встретиться с их лидером во время его проезда через Германию в «пломбированном вагоне»{536}. Но Ленин, по словам Кларка, решительно отверг эту возможность. Сегодня на Западе считается установленным, что Парвус, разбогатевший на военных поставках германской армии, и не без ведома ее генерального штаба, использовал свои старые социал-демократические связи для оказания финансовой помощи русским революционерам, выступавшим против царского самодержавия. М. Литвинов, известный советский дипломат, как утверждает один лондонский журнал, писал: «Не может быть сомнений в том, что именно Парвус подал Людендорфу идею дать разрешение на проезд Ильича через Германию… Людендорфу не терпелось закончить войну до того, как в ней примут участие крупные силы американцев. Он стремился уравновесить неравенство сил на Западе, перебросив сюда войска, которые в случае выхода России из войны высвободятся на Востоке…»{537} Сам Людендорф об этом говорил еще более откровенно: «Отправлением в Россию Ленина наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения его проезд через Германию имел свое оправдание; Россия должна была пасть»{538}. Людендорф не упоминает Парвуса, но имеется много других свидетельств, которые говорят о его причастности к этой тщательно оберегаемой большевистской тайне. Известно, что в июле 1917 года во многих российских газетах были опубликованы документы, свидетельствующие (достоверно или нет – до сих пор полностью не ясно), что большевики через Ганецкого и Козловского получали у Парвуса крупные суммы денег. Большевики отрицали эту связь сколь яростно, столь и неубедительно. Например, на какие средства до октябрьских событий большевики издавали 17 ежедневных газет тиражом более чем 300 тысяч экземпляров? Ведь партийная касса, как известно, была пуста…
Немалый интерес в этой связи представляют воспоминания генерала А. И. Спиридовича, использовавшего документы прокурора Петербургской судебной палаты, согласно которым в ЦК партии большевиков поступали деньги из-за рубежа через Гельфанда (Парвуса). Фюрстенберга (Ганецкого), Козловского, Суменсон (родственницы Ганецкого). В течение 1916 года, например, Суменсон сняла со своего текущего счета 750 тысяч рублей, внесенные на ее имя разными лицами{539}. Едва ли удастся, видимо, когда-нибудь установить подлинную картину в этом вопросе. Может быть, это останется тайной истории…
Передавал или не передавал Парвус деньги большевикам – об этом можно еще спорить. Но что он первым развил Марксову теорию перманентности революции, сомневаться не приходится. Троцкий же с Лениным ею воспользовались.
Эти отступления я сделал лишь для того, чтобы показать читателю, что представлял собой «соавтор» Троцкого по разработке идеи перманентной революции. Впрочем, иногда исследователи жизни и творчества Л. Д. Троцкого говорят более определенно. Например, Ю. Г. Фельштинский, составитель «Дневников и писем» Льва Троцкого, однозначно пишет: Парвус «придерживался теории перманентной революции, позднее подхваченной Троцким»{540}. Нельзя не указать и на Ленина, который в «Пролетарии» писал: «От революции демократической мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути»{541}. Позже эта же идея будет подаваться как образец «троцкистского ренегатства».
Изложив некоторые обстоятельства, определяющие авторство этой революционной концепции, коротко напомню ее суть.
Троцкий написал немало книг, статей, очерков о первой русской революции. Во многих из них настойчиво проводится мысль, что «мудреное название это («перманентная революция») выражало ту мысль, что русская революция, перед которой стоят буржуазные цели, не сможет, однако, на них остановиться… Революция не сможет разрешить свои ближайшие буржуазные задачи иначе, как поставив у власти пролетариат. А этот последний, взявши в руки власть, не сможет ограничить себя буржуазными рамками революции… Взорвав, в силу исторической необходимости, ограниченные буржуазно-демократические рамки русской революции, победоносный пролетариат вынужден будет взорвать ее национально-государственные рамки, т. е. должен будет сознательно стремиться к тому, чтобы русская революция стала прологом революции мировой»{542}.
Несколько раньше эту же мысль Троцкий излагает следующим образом: «Став у власти, пролетариат должен будет не ограничивать себя рамками буржуазной демократии, а развернуть тактику перманентной революции, т. е. уничтожить границы между минимальной и максимальной программами социал-демократии»{543}.
В этих пространных цитатах, которые я привожу, изложена «соль» теории перманентной революции. Во-первых, в ней выражена идея непрерывности революционного процесса. Во-вторых, она не ограничивает себя частными ступенями и программами, стремясь к максимуму. В-третьих, перманентность революционного процесса предполагает, по Троцкому, наднациональность. Если вначале Троцкий говорил о переходе русской революции на «Европейский Запад», то в большинстве своих трудов он доводит дело до мировой революции, до «межконтинентальных масштабов».
Критикуя долгие годы «антимарксистский характер» теории перманентной революции, мы начисто забывали, что Ленин, в общем-то, придерживался аналогичных взглядов: он выступал за переход от революции демократической к революции социалистической. Поэтому, естественно, здесь нет ничего антимарксистского. Наоборот: это чисто марксистская концепция. Однако исследователи (как и критики) всегда упускали из виду чрезвычайно важный момент: целесообразность этого перехода. Главное в теории перманентной революции – это тотальность революционного процесса (во времени, масштабах, целях, средствах). Но эта тотальность совсем не учитывает объективных условий: нужен ли такой переход, готовы ли массы к дальнейшему социальному движению и т. д. Изначально
