— Говорят, еще и топили, — пополнил его знания Марк и покусал губу. — А эту за что? За вызванное на соседнем материке землетрясение? За всемирный потоп?
— Люди, вы собрались на это смотреть? — окликнул их Мишель. — Не пугайте нас.
Но Джес тоже присоединилась к ученым:
— А если она ни в чем не виновата?
— И что ты предлагаешь? — с сарказмом спросил ее Таамир. — Изобразить из себя спасителей?
— А это идея, — неожиданно загорелся Сантилли. — Изобразить, только не спасителей, а сошествие ангела. Маги, вам слабо? Световые эффекты, громы и молнии.
— А если виновна? — не унимался дракон. — Обратно засунешь?
— Но в любом случае это варварство сжигать ее, — возмутился Марк. — Есть понятие «милосердная смерть».
— Ага, чтобы не мучилась, — кивнул Сах. — Потренируемся?
Постепенно пространство перед костром, оцепленное стражниками, заполнялось народом. За то время, что бароны и рыцари перекусывали после сражения, помост для знати к общему удивлению путешественников перенесли к месту будущей казни. Свозь оцепление пропустили жонглеров и фигляров, развлекавших простолюдинов простенькими сценками, изображавшими битву с ведьмами и их сожжение. Ждать пришлось больше часа.
Солнце приближалось к закату, когда из городских ворот в окружении стражников появилась тюремная повозка. Ведьма неожиданно оказалась совсем молоденькой девушкой, не больше семнадцати лет, наделенной особенной колдовской красотою не смотря на изможденное лицо и наголо остриженную голову.
— Хорошо держится, — одобрил ее поведение демон.
Ведьма сидела, прислонившись к стенке клетки, и гордо смотрела перед собой поверх беснующейся толпы. Полетели комья грязи, но осужденная никак не реагировала на них: не закрывалась руками, не втягивала голову в плечи, даже не вздрагивала. Повозка подъехала к костру, и девушку выволокли наружу. Загремели кандалы на бессильно висящих руках и ногах.
— Она идти не может, — прошептала Джес.
Видневшиеся из-под серого рубища опухшие ступни были обожжены и вывернуты под неестественным углом, ногти вырваны, пальцы рук раздавлены, на голове и шее виднелись многочисленные шрамы и ожоги.
— Я думаю, в аду она уже побывала, — глухо проговорил Марк.
— Она не виновата, в том, в чем ее обвиняют. Обычная знахарка, — Ласайента, прищурившись, рассматривала девушку. — Она уже не чувствует боль. Молится про себя, знаете за кого? За них, — она кивнула на толпу.
— Итак, сошествие, — задумчиво проговорил Сах. — Предупреждайте Герхарда, чтобы встречал гостью. Кто у нас сойдет за ангела или иллюзией обойдемся?
— Я, — демонесса удивленно приподняла брови. — Цепи порвите, чтобы мне не возиться.
Маги дождались, когда осужденную прикрутят к столбу, заложат хворостом, зачинают длинный приговор и подожгут дрова. Палач и его подручный действовали не торопясь, сноровисто, но пламя взялось неохотно, давая больше дыма, чем огня.
— Нарочно сырые выбрали, — зло сжал зубы Олег и добавил емкий русский мат.
— Как только появится Ае и начнется веселье — выбираемся, — сказал Мишель и полностью сосредоточился на заклинании.
Сах отвечал за световые эффекты, оборотень — за громы и молнии.
Получилось великолепно: когда дрова начали разгораться, налетел ветерок и отогнал дымовую завесу — глупо спасать задохнувшегося человека. Еще минута — и в чистом небе сверкнула ветвистая молния, и прогремел гром, да такой, что заложило уши.
— Упс, — Мишель потряс головой, — переборщил.
Место казни залил слепящий свет, исходящий с неба.
— Маги, вы совсем офигели? — прошипел Глеб. — Не видно ничего.
Свет быстро снизил интенсивность, и стала видна прикованная к столбу ведьма, истово шепчущая молитву. Люди начали один за другим опускаться на колени, барон, наоборот, встал, да так и застыл, простирая к ней руку, как окаменел — из открывшегося в дыму портала появилась вся сияющая белизной Ласайента.
— Прекрасно, — прошептал Сах. — Крыльями похлопай, чтобы прониклись до конца.
Демонесса, скромно потупив очи, молитвенно сложила руки на груди и под протяжный человеческий полувздох-полувсхлип медленно развернула сверкающие крылья.
— А теперь, милорды, готовимся к экспромту и валим отсюда, — прошептал Сантилли, открыл односторонний портал и подтолкнул к нему друзей.
Остальное они досматривали от коновязи.
— Как вы посмели? — прокатился над полем ангельский голос демонессы. — Как посмели нарушить слово Его?! Возлюби ближнего своего! Не это ли заповедовал вам Отец небесный наш? Невинную душу на костер….
— Она нам всю историю испохабит? — возмутился Глеб.
— Это не наша история — не жалко, — отмахнулся Роман, не отрывая глаз от завораживающего зрелища.
— Ласти, хватай ее и проваливай, пока они к тебе за благословлением не рванули, — вслух посоветовал Сах.
Демонесса коснулась пальцами цепей, мгновенно осыпавшихся к ногам ведьмы, и бережно взяла ее на руки.
— Куда? — возопил Мишель. — Сан, что она делает?
Люди рыдали, молились и каялись, провожая тающего в вышине ангела. Палач стянул с головы колпак и усердно стучался лбом о землю, его помощник лежал без сознания. Сантилли напоследок глянул на священника, застывшего с отрытым ртом и вытаращенными глазами, и усмехнулся: паралич тебе, дорогой, обеспечен пожизненно. Каково это — получить по морде от самого Бога, во имя которого ты пытал и убивал?
Отряд не стал рисковать, под прикрытием магов тихо покинув турнир через портал.
— А неплохо повеселились, да? — Глеб довольно пригладил усы.
Ведьму Ласайента сдала целителям и невозмутимо явилась к друзьям в блеске остаточного сияния:
— Как дебют?
— Что за бред ты несла? — поинтересовался Алексей.
— Что у святоши в голове подсмотрела — то в массы и несла, — гордо подняла голову демонесса. — Главное — они поняли смысл.
Олег значительно покивал:
— Да, народ надолго запомнит рождение своего будущего хозяина.
— Меня другое волнует — где моя оленина, медвежатина, крольчатина или что здесь можно поймать на охоте? — нахмурилась Ласайента. — Мне за двоих есть надо.
— Оленина, миледи. Скоро промаринуется, как следует, и можно будет сделать… — начал Герхард.
— Шашлычок под коньячок, — подхватил инженер и радостно потер руки. — Нам нужен мангал. Маги, вы слышали — нам нужен мангал!
Сах повернулся к Мишелю и встряхнул его за плечи:
— Инженеры совсем обнаглели, да, мой друг?
Первое, что увидел Сантилли, войдя в палатку к Элерин, был черный кот в белой докторской шапочке, вальяжно развалившийся на раскладном стуле. Он, мурлыкая, помешивал градусником молоко в разрисованной мышами кружке и покачивал задней лапой в такт мелодии.
