в ее руке. Какие-то банки на полу, и следом она различила ботинки, брюки, тело, скорчившееся на полке над земляным полом.
– ГГ? – прошептала она.
Ни шевеления, ни ответа.
Это была его рука, вне всякого сомнения, и она была ужасающе холодной на ощупь. Эйра упала на колени и принялась ощупывать запястье в поисках пульса. Второй рукой она ощупывала горло.
Скажи, что ты жив. Скажи же, чертов идиот.
Внезапно она ощутила под кончиками пальцев слабое биение. На мгновение испугалась, вдруг это ее собственная кровь пульсирует. Эйра прижалась губами к коже, там, где шея, затаила дыхание и снова это почувствовала. Легкий толчок. Словно падение дождевой капли.
Биение пульса.
Телефон здесь не ловил, ей надо была оставить его на время, но сначала она накинула на него свой пуховик. «Я вернусь, ГГ, скоро вернусь, я тебя не брошу».
Скорее наружу. Звонок в ЧС, 112, срочно вышлите вертолет «Скорой помощи» на маяк Хёгбонден. Следом звонок прокурору, которая, слава богу, ответила.
Сообщив все, что необходимо, Эйра побежала к дому смотрителя маяка и набрала полную охапку одеял, наполнила бутылки водой. Вернулась в погреб и укрыла его. Увлажнила ему губы и рот, прижалась, согревая его своим телом.
Хрипло шепча, чтобы он не смел умирать.
Эйра не слышала, как вертолет завис над островом, выбирая место для посадки, но позже поняла, что ему потребовалось время, чтобы приземлиться.
Тьма и ветер. Маяк, служивший им ориентиром.
Карабканье вверх по скалам.
И лишь когда лучи прожекторов проникли в погреб, она поняла, что помощь подоспела. Чьи-то руки ухватили ее и вывели наружу. Слепящий свет и голоса. С расстояния она наблюдала, как в дверной проем протиснулись носилки, а с ними кислородная маска и все остальное.
Небо очистилось от туч, и поднявшийся в небо вертолет своим светом на мгновение затмил звезды.
Декабрь
Выпавший снег вот уже несколько дней лежал и не таял, впервые за эту зиму. Белоснежные просторы, чистое покрывало, накинутое поверх того, что было.
Эйра ехала в Сундсвалль в облаке мельчайших снежинок, вихрившихся вокруг колес.
После той ночи на маяке Хёгбонден она видела его лишь в щелку двери больничной палаты.
«Состояние, представляющее угрозу для жизни», – вот что прочла она в донесении.
Дегидрация. Что означает обезвоживание организма. Прошло двое суток, прежде чем ГГ пришел в себя и врачи смогли дать хоть какие-то обнадеживающие прогнозы. За эти два дня Эйра до блеска отдраила весь свой дом, гоня от себя прочь мучившие ее мысли – что́ ей надо было сделать, чтобы найти его раньше.
Когда она в первый раз пришла навестить его в больнице, он лежал с капельницей в окружении родных и близких и спал, или его осматривал врач.
– Вы здесь посидите и подождите. Я пойду схожу в буфет, куплю что-нибудь, – сказала его бывшая жена, но Эйра ответила, что она еще заглянет. В следующий свой визит она натолкнулась на двух его взрослых детей, которые так горячо благодарили ее, что ей даже стало неудобно. «Я всего лишь делала свою работу». Слова прозвучали сухо и неискренне, как будто жизнь их отца была всего лишь частью служебной рутины.
Эйра знала, что сделала куда больше, когда согревала ГГ своими губами и своим дыханием, нашептывая ему те вещи, которые она никогда и никому не сказала бы в обычной жизни.
От интервью она также отказалась, когда новость достигла СМИ. Она не испытывала ни малейшего желания оказаться в свете софитов.
В конце концов Эйра свалила все на свое психическое состояние, хотя она называла это усталостью, и взяла больничный на две недели. Она надолго убегала с Патраском, который уже начал толстеть от неспешных прогулок с Алланом, забирала маму домой на ужин и даже свозила ее на винокуренный завод, где Черстин сильно напилась и что-то болтала о каком-то парнишке, от которого она пребывала в явном восторге. «Я его почему-то здесь не вижу, он что, уже ушел?»
– Он обязательно вернется, – сказала Эйра, чтобы не огорчать маму, а еще потому, что это было правдой. Все может снова вернуться к тому, кто заблудился во времени. Любовь и юность. И умершие, которые никогда не переставали быть живыми.
– А Магнуса все нет и нет. Он сегодня что, опять поздно домой вернется?
«Нет, мама, – могла бы ответить матери Эйра, – он даже на краткосрочный отпуск не стал подавать заявление, уединившись вместо этого в тюремной камере в Умео в компании античных греков. Не думаю, что ему хватит духу посмотреть тебе в глаза, потому что тогда он не выдержит и сломается».
Бо́льшую часть времени Эйра сидела дома одна, прослушивая записи допросов. Многочисленные показания походили на танец, где двое оказались в одном месте и в одно время, но друг с другом ни разу не столкнулись, лишь временами едва соприкасаясь.
Прежде она никогда не слышала, чтобы ГГ так невнятно бормотал. Едва слышный голос, с трудом подбирающий слова.
ГГ: Она подошла ко мне в баре отеля «Штадт». Мне показалось, что я ее знаю, хотя не мог вспомнить откуда. К тому моменту я уже основательно набрался.
Н.О.: Мы обнаружили на служебной квартире пустую бутылку из-под виски.
ГГ: Да, я немного выпил перед этим в тот вечер.
(Пауза)
Надо же было мне (покашливание) как-то отвлечься и забыться.
Эйра не знала, кто скрывался под инициалами «Н.О.», но сам голос был ей незнаком. Для этого допроса пригласили следователя аж из самого Стокгольма. Жутко правильный тип, который наверняка за всю свою жизнь ни разу не согрешил, во всяком случае, он производил именно такое впечатление.
ГГ: Я не могу сказать, что́ меня заставило пойти с ней. Перед этим я не очень хорошо себя чувствовал. Она выглядела милой, но я едва помню, о чем мы с ней говорили. Вроде как она разглядела во мне нечто большее, так бывает, ну, вы понимаете.
Н.О.: Боюсь, не понимаю.
ГГ: Ощущение, что ты соответствуешь чьим-то ожиданиям. Это трудно объяснить. Словно она могла дать мне что-то, в чем я нуждался, что она разглядела это во мне. Я заказал ей бокал. Но, наверное, было в ней и что-то дикое. Так мне показалось. Взгляд женщины, когда она хочет кем-то обладать. Когда она твердо решила взять то, что хочет.
Н.О.: Это вас напугало?
ГГ: И это тоже. Но не только.
(Пауза)
А потом я проснулся. Я подумал, что еще ночь, но часов не разглядел. Я находился в
