А поганая нечисть еще подлила масла в огонь, высказав в момент, когда я любовался на натянутый как барабан полог, глубокомысленное замечание: «Зато пыль за это время точно осела…»
Сказал бы я этому умнику все, что думаю о нем… Да обидится ведь. А ссориться всерьез и надолго с паршивцем мне сейчас не с руки. Я лишь поиграл желваками да смерил откровенно скалящегося беса уничижительным взглядом. Но от этого ему, понятно, ни холодно ни жарко.
Несмотря на возникшую досадную заминку, темпа я тем не менее не терял. Глядя на катящееся к закату солнышко и памятуя о том, как рано в горах наступает ночь, быстро разделался с остальными телегами, натянув на них парусиновые пологи. Ну а потом убрал все повозки с обширной поляны, закатив их назад в пещеру.
Разделавшись с добычей, отряхнул руки и со спокойной душой отправился проверять, что там натворил взрыв дестабилизировавшихся накопителей. В которые, судя по одному опустевшему кристаллу на моем браслете, бес ухнул почти всю энергию, поглощенную ранее из магического дыхания драконов.
А завал и правда вышел капитальный… До самой округлой каверны, где стояли фургоны, я так и не добрался, ибо уперся в каменную насыпь, достигающую потолка уже на середине вытянутой в длину пещеры, где упокоилась шайка мародеров.
«Бес!» – зачем-то потрогав торчащий из завала здоровущий обломок скалы, возмущенно обратился я к упорно воротящему рыло мерзавцу.
«А что сразу я? Я все правильно рассчитал!» – тут же возмутился он.
«Оно и видно!» – рявкнул я, безмерно рассердившись на не желающего признавать свою вину злыдня.
«Да что ты осерчал-то?» – растерянно вопросил бес, изобразив на своей наглой морде приличествующее случаю выражение искреннего недоумения. Словно бы это и не он, гад, только что похоронил мое богатство под многими тысячами фунтов скальной породы!
«Чего?! – заскрипел я зубами от обуявшей меня злости. – Чего?! – И обвиняюще ткнул пальцем в чье-то рыло. – А кто обещал проделать все аккуратно и не засыпать тут половину местных пещер, а?»
«Да нормальный завал вышел… аккуратный… – заюлил, отведя глазки, бес и принялся увещевать: – Да ладно тебе… Ну подумаешь, чуть больше, чем требовалось, обвалилось… Что уж теперь…»
«Да, что уж теперь!» – съязвил я, все же чуть успокаиваясь.
«Вот и я про то же толкую! – заявил, обрадованно встрепенувшись, паршивец, не уловив прозвучавшей в моем высказывании издевки. Посопев, он глубокомысленно выдал в утешение: – Сотней тысяч кубических футов больше, сотней тысяч меньше… Какая, по большому счету, разница?»
Я даже ругаться на него не стал. Зубы стиснул, развернулся и зашагал прочь от чудовищного завала. Который мне в одиночку и за пару лет на части не разволочь…
Вернувшись к выходу из пещеры, я чуть постоял, глядя на свою добычу. Сие нехитрое действо немало поспособствовало восстановлению утраченного душевного равновесия. Ведь, как ни крути, а я все равно на коне. Лунного серебра на двадцать тысяч, да остальное добро еще минимум на десятку потянет… Хороший куш. Мне его бы слопать и не подавиться. А с тем, что осталось под завалом, разберусь как-нибудь. Найму, к примеру, в помощь команду хороших рудокопов. Или, в конце концов, с Кейтлин договорюсь. Ей-то не составит труда не то что смести какой-то завал, а всю эту гору к демонам своротить.
Вспомнив о своей невесте, я как-то сразу повеселел и более не печалился о погребенном под толщей камня лунном серебре. Потому как безумное богатство – это, конечно, хорошо, но умопомрачительно красивая суккуба – куда лучше! Намного-намного лучше! Ведь, если вспомнить, я исключительно из-за нее не так давно схлестнулся с жутким сумеречным драконом. И не важно, что победу над ним оказалось одержать столь легко. Главное, как непросто было к этой схватке прийти и вообще на нее решиться. Вряд ли какие-то там горы серебра и злата подвигли бы меня на такое безумство…
Подобрав ранее отложенную печатку главаря банды мародеров, я быстренько потопал в лагерь. Пока не спохватились меня. Полдня ведь, считай, отсутствовал…
Пещера-логово и прилегающая обширная поляна вскоре остались далеко позади, а вокруг меня, в низине меж двух горных отрогов, раскинулся неожиданно густой для здешних мест ельник. Я даже не думал, что тут такие леса-лесища встречаются… И не подозревал бы об их существовании, не реши чуть сократить предстоящий путь, отправившись к месту стоянки нашего отряда не прежним, довольно извилистым, надо сказать, маршрутом, а напрямки.
Впрочем, в своем скоропалительно принятом решении я нисколько не раскаивался. Ночь хоть еще и не наступила, но под сенью крон вечнозеленых деревьев довольно темно и ощутимо тянет холодком. Зато идти довольно легко. Подлесок практически отсутствует, нижние ветви не бьют по морде лица – до них и при желании-то не достать, нигде нет непролазных завалов-баррикад из валежника и упавших наземь стволов. Красота, одним словом, а не лес. Ну а если еще убрать отсюда все камни, что так и норовят сунуться под ноги, ему вообще цены бы не было!
В этом чудном и явно редко посещаемом людьми местечке я и решил избавиться от приметной печатки главаря шайки мародеров. Конечно, немного жалко выбрасывать такой приличный кусочек золота, но нежелание оставлять за собой столь заметный след оказалось сильней. Ведь перстни с гербами делаются на заказ, просто на рынке их как не купишь, так и не продашь. А значит, вопросы неизбежно возникнут… Как минимум у прознавших о моей находке родственников этого благородного мародера. Хотя лучше им оставаться в неведении относительно того, чем занимался их отпрыск…
– Ну их, эти проблемы, – пробормотал я, покачав головой, и размахнулся, чтобы зашвырнуть печатку подальше.
Но выбросить ее, как намеревался, не успел. Помешал бес, внезапно вцепившийся всеми лапами в кисть моей правой руки и возопивший: «Ты что творишь, осел?!»
«Избавляюсь от опасной улики, что же еще?» – хладнокровно поведал я ему, не став отвечать на оскорбление.
«Так избавляйся! Но зачем золото-то выбрасывать?!» – принялся разоряться бес.
«И как ты себе это представляешь? – не понял я. И принялся просвещать глупого беса, благо приходилось мне ранее, благодаря напортачившему как-то другу Вельду, сталкиваться с подобными вещами: – Гербовые перстни, как и служебные печати, создаются из магически преобразованного металла, чтобы их не могли подправить или перебить. При попытке внесения изменений в хитрым образом сформированную структуру такого предмета он рассыплется в мельчайшую пыль».
«Это только если правильных подходов к таким штуковинам не знать! – не согласился со мной рогатый. – Вот дай мне частичный контроль над телом, так я вмиг с печатки гербовое изображение уберу!»
Поразмыслив малость над этим предложением, я не стал отказываться. Нет, проще и надежнее, конечно, выбросить печатку или в крайнем случае разбить ее камнями в пыль, но, чувствую, нечисть мне тогда покоя не даст, изгрызет всего.
«Ладно, делай что хочешь», – смирившись с предстоящей задержкой с возвращением в лагерь, махнул я рукой.
Бес рассусоливать не стал – сразу за дело взялся. Перехватил контроль над телом, позволив наблюдать за его действиями как бы со стороны, походил туда-сюда, что-то ища и вороша ногами плотный желто-бурый наст из опавших с елей игл. Отыскал, видимо, что хотел и тут же сунул печатку гербом вверх в трещину в небольшом плоском камне. Замер рядом, расположив кисти рук в непосредственной близости от драгоценного украшения. И я ощутил потекшую через мою ауру стихию Огня… Имеющую своим источником соответствующий накопитель браслета и устремляющуюся по кистям моих рук к самым кончикам пальцев и далее по эфемерным жгутикам-нитям прямо в металл. Миг, другой – и изумительно четко выгравированный на печатке вепрь, бегущий по полю, смазался, оплыл и растворился в глади золотого зеркала.
«Ну вот!» – довольно изрек бес, глядя на утратившую герб печатку.
«Да, здорово получилось», – признал я, впечатленный произошедшей на моих глазах магической трансформой. Это же открывает передо мной такие заманчивые перспективы… К примеру, по созданию уникального, наделенного нужными мне качествами оружия и брони…
Не сдержав любопытства, я ткнул указательным пальцем в ровную золотую гладь, что совсем недавно была гравировкой… и, подскочив с корточек на ноги, заорал благим матом, яростно тряся обожженной конечностью. Побегал-побегал вокруг камня и остановился, ожесточенно дуя на пострадавший палец, который по недомыслию в расплавленное золото окунул. А когда дикая боль поутихла, бросил преисполненный злобы взгляд на беса, красноречиво покрутившего пальчиком у виска, и обругал его последними словами.
«Сам осел! – не остался в долгу бес и насмешливо осклабился. – Это же не магическая трансформа предмета, как ты, верно, посчитал, а тупое насыщение металла стихиальной энергией до его расплавления!»
