Вечером мне нужно было отправляться в обратный путь. Мария отвезла меня в аэропорт, и мы уже стояли, болтая, у билетных касс, как вдруг я вспомнил, что у меня совсем нет денег. Марии пришлось выписать чек, чтобы я смог оплатить билет. Я был вынужден одалживать деньги у двадцатиоднолетней девушки, и от стыда моя температура взлетела градусов на сто. Я всегда стремился зарабатывать достаточно сам, чтобы не брать в долг и не просить подаяния. Вернувшись в Лос-Анджелес, я первым делом сказал Ронде: «Немедленно выпиши чек на шестьдесят долларов и отошли его Марии, потому что мне пришлось брать у нее взаймы. Я должен как можно быстрее вернуть ей деньги». Я выслал чек, добавив записку со словами благодарности.
Мы с Марией не общались до самого Дня всех святых. В это время у меня как раз началось турне по продвижению моей новой книги «Арнольд: становление культуриста», объединившей мои мемуары и введение в силовые упражнения. В работе над этой книгой, которой я занялся после ухода из большого спорта, мне помог писатель и фотограф Дуглас Кент Холл. Общее руководство осуществлял редактор Дэн Грин из издательства «Саймон и Шустер», сам страстный поклонник культуризма. Когда я встретился с ним, чтобы обсудить план рекламной кампании, он был полон энтузиазма.
– Эта книга будет пользоваться успехом, – сказал он. – Она станет бестселлером, как и «Качая железо».
– Не станет, если наша рекламная кампания будет такой жидкой, – возразил я. В плане, предложенном Грином, значилось только посещение полудюжины крупнейших городов.
– Никто не будет покупать книгу, если мы не расскажем всем о ее существовании, – продолжал я. – В противном случае, как люди о ней узнают? Если вы хотите, чтобы объем продаж взлетел до небес, нельзя ограничиваться шестью городами. Я должен объехать тридцать городов, и за тридцать дней.
– Тридцать городов за тридцать дней! Это же безумие!
– Успокойтесь, – настаивал я. – Мы проедемся по городам, куда знаменитости никогда не заглядывают, и так нам удастся сэкономить время, поскольку мы сможем устраивать презентации утром.
– Да, вы правы, – согласился Грин.
Я напомнил ему, что «Качая железо» была обязана успехом широкой рекламной кампании, а также тому, что мы продавали книгу в необычных местах, таких как магазины спортивных товаров.
Как правило, в Вашингтоне презентации книг о спорте не устраиваются. Однако книгу «Качая железо» я там представлял, поэтому имело смысл вернуться туда и пригласить тех же самых журналистов. А поскольку Мария жила в округе Колумбия, было совершенно естественно связаться с нею. Я позвонил заранее, и она с воодушевлением предложила мне показать город. Я приехал в Вашингтон поздно, в восемь или девять часов вечера в День всех святых. Мария встретила меня, одетая в костюм цыганки, и повезла показывать мне бары и рестораны, в которых работала, пока училась в колледже, – она только что окончила Джорджтаунский университет. В своем наряде она выглядела настоящей цыганкой – пестрое платье, браслеты, большие серьги, густая копна роскошных черных волос. Мы замечательно провели время до часу ночи, когда Мария наконец отправилась домой. На следующее утро я встретился с журналистами, после чего продолжил свое турне.
Неделю спустя, 6 ноября, я прислал Марии цветы по случаю ее дня рождения, чего до тех пор еще никогда не делал. Я влюбился в Марию, и как раз незадолго до этого узнал, что можно заказывать цветы по телефону, – для меня это был новый способ выражать свои чувства, вроде американского обычая присылать благодарственные открытки. Так или иначе, Мария очень обрадовалась.
Возвратившись из Европы, я тотчас же продолжил рекламное турне по продвижению книги. Оно привело меня в Детройт, где мне предстояло появиться в торговом центре. Я позвонил Марии и сказал: «Слушай, если хочешь, приезжай ко мне, у меня здесь есть замечательные друзья, и мы куда-нибудь выберемся». Мои друзья, супруги Зурковски, были совладельцами крупнейшей в стране сети спортивных центров «Здоровье и теннис», в которую входило свыше ста тренажерных залов по всей Америке. Мария согласилась приехать. Для меня это стало красноречивым свидетельством того, что она не прочь завязать со мной более прочные отношения. До того Мария встречалась с одним однокурсником из колледжа, но пламя этой свечи, судя по всему, угасало, и я решил, что она готова двинуться дальше.
Что касается меня самого, я не могу сказать, о чем думал, когда звонил Марии. Мы с ней так хорошо провели вместе время на День всех святых, что я снова хотел ее увидеть. А поскольку она жила на Восточном побережье, я рассудил, что Детройт находится совсем рядом. Я еще не был готов завязывать серьезные отношения, особенно между Западным и Восточным побережьями. Мария говорила о том, чтобы пойти учиться на телевизионного редактора в Филадельфии. «Об этом не может быть и речи, – думал я. – Мотаться между Филадельфией и Лос-Анджелесом – это чересчур сложно».
Однако потихоньку все развивалось именно в это – в отношения между Западным и Восточным побережьями. Пока что еще не было разговоров о том, можно ли официально объявлять о нашей связи и встречаемся ли мы с кем-нибудь другим. Скорее, все было на уровне: «Давай встречаться, когда будет такая возможность». Но мне было приятно, что у Марии такие честолюбивые устремления и она хочет стать фигурой в телевизионных новостях. Я тоже делился с нею своими планами. «Когда-нибудь я заработаю миллион долларов за один фильм», – говорил я, потому что столько получали самые высокооплачиваемые актеры, такие как Чарльз Бронсон, Уоррен Битти и Марлон Брандо. Я должен был стать одним из них. Я признался Марии, что хочу стать ведущим актером и добиться в кино такого же успеха, какого добился в культуризме.
Голливудское сообщество обратило на меня внимание после «Оставайся голодным», «Качая железо» и «Улиц Сан-Франциско». Но никто не знал, что со мною делать. Руководители киностудий вечно заняты какими-то проектами, ни один из них не сядет и не скажет: «Господи, а как быть с этим парнем? У него есть тело, у него есть внешность. У него есть характер. Он умеет играть. Но для обычной роли он не подходит, так что же нам делать?»
Мне нужно было связаться с независимым продюсером. К счастью, один такой сам меня нашел: Эд Прессмен, который уже снял «Пустоши» вместе со сценаристом и режиссером Теренсом Маликом, а теперь работал над «Райской аллеей» со Сталлоне в главной роли. Это был коротышка из Нью-Йорка, похожий на профессора, изящный, одетый с иголочки. Его отец основал компанию по производству игрушек, а сам он защитил диссертацию в Стэнфордском университете. Мечтой Эда было воплотить на экране героя бульварных романов тридцатых годов, воина-варвара по имени Конан. Вместе со своим партнером они целых два года бились над правами на экранизацию, и когда все наконец было готово, они увидели нередактированный вариант «Качая железо». Оба тотчас же решили, что я идеально подхожу на роль Конана.