Мой инструктор по трюкам, ветеран Голливуда, обладавший проницательной наблюдательностью, сразу же указал на это. «Дружище, как же тебе повезло, – сказал он. – Ты хоть понимаешь, что теперь стал частью голливудской машины? Ты знаешь, сколько денег будет на тебя потрачено? Только на одного тебя? Двадцать миллионов на фильм – двадцать миллионов! – и ты снимешься в заглавной роли. Вся эта машина будет работать на тебя. Ты станешь великим».
Я подумал о тех, кто приехал в Голливуд и в ожидании возможности попасть на кинопробу едва сводил концы с концами, работая официантами и уборщицами. Я встречал таких на курсах актерского мастерства и нередко слышал: «Мне снова отказали. Не знаю, что делать». В Голливуде начинающим актерам отказывают сплошь и рядом, и психологическое битье может продолжаться бесконечно. В конце концов человек возвращается домой, раздавленный неудачей. Вот почему многие актеры ищут утешения в наркотиках. Мне посчастливилось избежать подобного отчаяния, и вот я должен был показать, чего сто́ю, однако меня это нисколько не беспокоило. Я готов был пойти на все, чтобы подняться наверх. Своей гордостью я не делился ни с кем. Мой принцип заключался в том, чтобы двигаться вперед и особенно ни над чем не задумываться. Но настроение у меня было замечательное.
Вне всякого сомнения, самым необычным инструктором, которого пригласил для меня Милиус, был фанатик Конана, живший на дикой природе в глухих горах. Похождения Конана так его увлекли, что он захотел прочувствовать жизнь варвара. Он научился спать на снегу, лазать по деревьям, питаться тем, что поймает или соберет. Он даже называл себя Конаном. Казалось, грязь и лютая стужа не доставляли ему никаких неудобств. Я отправился кататься на лыжах вместе с ним в Аспене, штат Колорадо, и он был в одних трусах. У меня мелькнула мысль, не переживает ли он относительно того, что на роль Конана пригласили меня, а не его. Однако, как выяснилось, он был просто в восторге. Среди поклонников Конана уже распространились слухи о том, что я усиленно готовлюсь к роли и буду сам фехтовать и выполнять конные трюки. Поэтому самые истовые поклонники решили, что лучшего выбора не может быть, особенно если учесть, что тело у меня было таким же, как и у нарисованного Конана. Я был рад тому, что они меня приняли, и это был положительный знак для фильма в целом, поскольку именно такие люди должны были составить костяк зрительской аудитории: именно они должны были снова и снова ходить в кинотеатр и звать с собой друзей. В качестве благодарности за то время, что он уделил нам, мы свозили «Конана» в Европу, где происходили съемки. Он сыграл роль вражеского воина в одной из батальных сцен, где его рассекают на куски – и делаю это я.
Глава 13
Мария и я
Хотя в политическом плане мы с Марией находились по разные стороны баррикад, именно политика свела нас вместе географически, когда Мария в 1980 году приехала в Калифорнию, чтобы участвовать в президентской кампании Тедди Кеннеди. В американской политике было неслыханным делом, чтобы действующему президенту, претендующему на второй срок, бросил вызов представитель его же собственной партии. Однако первый срок Джимми Картера оказался полным разочарованием, и Америка находилась в таком подавленном состоянии, что Тедди решил бороться за президентское кресло. Разумеется, когда один из Кеннеди баллотировался на какой-либо пост, в семействе объявлялся общий аврал. Каждый член семьи должен был полностью забыть о своей личной жизни и участвовать в избирательной кампании.
Первым делом Мария и ее подруга Бонни Рейсс облепили избирательными плакатами Кеннеди и наклейками весь мой джип. У меня был коричневый «Чероки-Чиф», которым я очень гордился. По сравнению с другими машинами он выглядел массивным – это была первая машина такого класса, – и я ездил за ней аж в самый Орегон, чтобы сэкономить тысячу долларов на цене. Я оснастил свой джип динамиками и сиреной, чтобы распугивать водителей, мешающих мне на дороге. Но теперь, разъезжая по городу, я старался сползти на сиденье как можно ниже, чтобы никто меня не увидел. Мне было не по себе, когда я каждый день подкатывал к тренажерному залу: как и большинство его завсегдатаев, я был стойким республиканцем, и вот теперь моя машина была обклеена призывами избрать президентом Тедди Кеннеди.
Лично я надеялся на то, что президентом будет избран Рональд Рейган, однако моего мнения никто не спрашивал; все хотели увидеть Марию. Разумеется, Голливуд – большой либеральный город, и у семейства Кеннеди здесь были обширные связи. Дед Марии Джо Кеннеди занимался кинобизнесом и в двадцатых годах владел сразу тремя студиями. И вообще Кеннеди славились тем, что привлекали к своим политическим кампаниям шоу-бизнес. Поэтому все члены семейства были хорошо знакомы с Голливудом и обращались к актерам, режиссерам и администраторам с просьбой помочь финансированием. Дядя Марии Питер Лоуфорд сам был большой звездой и дружил с Фрэнком Синатрой и Дином Мартином. Мария еще в детстве слышала обо всех этих актерах из «Крысиной стаи»[15], видела их в доме родителей, бывала у них в гостях в Палм-Спрингс, штат Калифорния. Приехав сюда в 1980 году, она первым делом познакомилась с их женами.
Избирательный штаб Кеннеди обзванивал киностудии и агентства и устраивал Марии встречи со всеми большими шишками и знаменитостями. «Мария хотела бы заехать к вам и поговорить об одном надвигающемся событии», – говорили они, и практически неизменно реакция была следующей: «О господи, к нам приезжает одна из Кеннеди!» Перед Марией открывались все двери. Как правило, она отправлялась с визитом с кем-нибудь из членов избирательного штаба, но иногда ее сопровождал я. Изредка мне даже приходилось возить ее на своей машине. Кандидатура Тедди была настолько противоречивой, что завоевать поддержку было непросто. Нередко мне приходилось слышать, как люди вроде продюсера Нормана Лира объясняли Марии, что не станут поддерживать Тедди, а или примкнут к независимому кандидату, конгрессмену от штата Иллинойс Джону Андерсону, или останутся верны Картеру.
Марии не было еще и двадцати пяти лет, но она уже стала силой, с которой приходилось считаться. Мне это было очевидно с самого начала. Еще в 1978 году, месяцев через шесть после нашего знакомства, я фотографировался для журнала «Плейгерл». Работа была поручена Эйре Гэлленту, модному нью-йоркскому фотографу, моему другу. Я предложил сниматься в пивной. Это должен был быть обыкновенный зал, но вместо дородных немецких женщин с кружками пива, булочками и жареными колбасками, меня окружали бы сексуальные девушки с обнаженными сиськами. Эйра поддержал мою безумную идею. Однако когда я поделился ею с Марией и сказал: «Мы как раз прорабатываем детали», та тотчас же заявила, что все это будет большой ошибкой.
