Вытираясь насухо, Роман иронически хмыкнул. При всей своей доброте и душевной мягкости Шанна была совершенно бесстрашна, а уж если вывести ее из себя, то и вовсе превращалась в разъяренную львицу. И это ему нравилось. Оставалось только надеяться, что он ей тоже небезразличен. Если в нем еще есть что-то такое, за что его можно любить, значит надежда на прощение не потеряна. Роман еще вчера хотел сказать Шанне о своей любви, но… побоялся.
Нагнувшись, он принялся копаться в ящике с бельем. Перед глазами тут же закружился целый рой чёрных мушек. Проклятие… он голоден! Роман поспешно вытащил из холодильника бутылку с кровью и задумчиво взвесил в руке. Бог свидетель, он так проголодался, что у него не хватит терпения ждать, когда она согреется.
Услышав, как хлопнула дверь, Роман оглянулся. Шанна. Улыбнувшись, он принялся откручивать крышку.
— Добрый вечер.
Ответа не последовало.
Роман удивленно обернулся. Шанна, сжав кулаки, решительно надвигалась на него — на ее щеках виднелись следы от слез, глаза слегка припухли и покраснели, а лицо… лицо было искажено яростью. Роман даже слегка опешил.
— С тобой все в порядке, дорогая?
— Нет! — рявкнула она. В комнате ощутимо повеяло грозой. — Короче — я больше не намерена с этим мириться!
— Ясно. — Роман со вздохом отставил бутылку в сторону. — Кажется, я что-то сделал не так, хотя, если честно, понятия не имею что.
— Этот твой чертов гарем! Они, оказывается, рассчитывали присоединиться к нам и устроить групповуху! Это… это омерзительно!
Роман поморщился.
— Я бы им не позволил. То, что случилось вчера, касается только нас двоих.
— Вот как? Тогда почему каждая собака в этом доме знает, что мы занимались любовью?!
Роман едва не застонал.
— Я так понимаю, ты имела удовольствие пообщаться с дамами.
— С твоими дамами. С этим твоим чертовым гаремом! — От злости глаза Шанны превратились в две узкие щелки. — Между прочим, они были так любезны, что предложили мне стать одной из них! Потому что если я окажусь в твоем гареме, то в следующий раз мы сможем заняться любовью все вместе! Групповой секс на ментальном уровне! Просто сгораю от нетерпения!
— Я слышу сарказм в твоем голосе… или мне показалось?
Шанна потрясла кулаком у него перед носом.
Роман скрипнул зубами.
— Послушай, Шанна, мне пришлось потратить немало сил, чтобы удержать их на расстоянии.
— Не смеши! Даже твои шотландцы в курсе, чем мы с тобой занимались! Ты прекрасно знал, что они в курсе, и продолжал заниматься со мной любовью!
Роман закусил губу. В нем тоже понемногу стал разгораться гнев.
— Никто ничего не слышал можешь ты это понять? А твои стоны и крики слышал только я. И только я чувствовал, как содрогается твое тело, когда…
— Прекрати! Я не должна была соглашаться.
Роман сжал кулаки, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Однако это было чертовски тяжело — ведь его терзал лютый голод.
— Я не могу выгнать их. Они не способны жить самостоятельно.
— Ты смеешься? Сколько столетий должно пройти, чтобы твои дамочки повзрослели?
— Ты не понимаешь. Они росли в то время, когда у женщин не было профессии. Они просто не в состоянии прокормить себя. Поэтому ответственность за них несу я.
— Ты действительно не можешь обходиться без них?
— Да нет же! Я унаследовал их в 1950 году, став главой клана. Если честно, я даже не знаю, как их зовут. Да и когда мне было знакомиться с ними, если я все время торчал в своей лаборатории?
— Но если они тебе не нужны, подари их кому-нибудь! Держу пари, вокруг полным-полно одиноких вампиров, которые будут только счастливы, если очаровательная дамочка составит им компанию. Ты и я… мы разные, понимаешь? Не думаю, что у нас что-нибудь получится.
— По-моему, вчера очень даже неплохо получилось. — Кровь Христова, она собирается уйти от него! Будь он проклят, если отпустит ее. И потом… они вовсе не разные. Странно, что она этого не понимает.
— Я не смогу… я не стану заниматься с тобой любовью, когда за стеной все эти женщины. Это унизительно!
От гнева у Романа потемнело в глазах.
— Хочешь убедить меня, что ничего не почувствовала? Даже не думай! Я знаю, что тебе понравилось, — я был в твоем сознании!
— Это было вчера. А сегодня я не чувствую ничего, кроме неловкости.
Роман с трудом проглотил вставший в горе комок.
— Ты стыдишься?
— Нет, я злюсь! Злюсь на этих твоих женщин, которые считают, что имеют полное право врываться к нам в спальню, чтобы поразвлечься!
— Но я ведь не пустил их! Послушай, Шанна, они ничего для меня не значат! Я могу запереть их!
— Не нужно их запирать — их вообще не должно тут быть! Ну как ты не понимаешь? Я не желаю делить тебя с ними! Они должны уйти!
На мгновение Роман перестал дышать. Кровь Христова… так вот в чем дело! Проблема не в том, что ей неловко или он ей безразличен. Просто она хочет, чтобы он принадлежал ей одной!
Шанна попятилась.
— Я… мне не следовало это говорить… — Она отвела глаза. — Я не имею права требовать, чтобы ты изменил свою жизнь. Я вообще не имею права что-то требовать от тебя. Ведь у нас ничего не получится.
— Еще как получится. — Он шагнул к ней. — Ты хочешь, чтобы моя любовь принадлежала только тебе.
Шанна сделала осторожный шажок назад и налетела на диван.
— Ну, не всегда получаешь то, что хочешь, верно?
Роман схватил ее за плечи.
— На этот раз ты получишь.
Хватит слушать весь этот вздор. Роман слегка толкнул ее, и она упала на диван.
— Что ты делаешь?
— Только ты и я, Шанна, — пробормотал Роман. — Никто ни о чем не догадается.
— Но…
— Ни о чем. — Быстрым движением расстегнув «молнию» у нее на джинсах, он стащил их прежде, чем она успела открыть рот.
— Мне нужно подумать.
— Только думай быстрее. — Роман зацепил пальцем край ее трусиков.
Глаза у Шанны вдруг округлились.
— У тебя глаза… красные, — растерянно пробормотала она. — И светятся…
— Это значит, что я умираю от желания заняться с тобой любовью.
Растерянно глотнув, Шанна взглянула на его голую грудь и прошептала:
— Запри дверь.
Целый вихрь самых разных чувств захлестнул Романа — смесь неистового желания, предвкушения чего-то чудесного и… облегчения. У Шанны не хватило духу оттолкнуть его. С быстротой молнии метнувшись к двери, он запер ее и через мгновение уже вернулся.
Перед глазами вновь закружились черные мушки. В нем почти не осталось сил — а те, что остались, следовало приберечь для Шанны. На этот раз все происходило по-настоящему, и у него было такое чувство, словно ему не хватает рук.
