Наконец работа была завершена, и корабль содрогнулся от мягкого толчка, когда Бернс произвел пробный импульс.
* * *
Разгоняться пришлось медленно, поскольку за три долгих года люди успели привыкнуть к невесомости. Однако постепенно «Прометей», несущий похищенный у Солнца огонь, начал набирать ускорение, по спирали удаляясь от звезды. И радиоволны вновь понесли его сигналы к родной планете.
Исследователи не могли слышать сообщения, которые посылали им в ответ Земля и Луна, но догадывались об их содержании. Ионные сопла тихо шуршали, словно змея в сухих листьях, и корабль продолжал размеренно ускоряться. Двигатели работали день и ночь, их мощность постепенно росла. Добиваться максимальной эффективности теперь не было необходимости. Не требовалось заботиться и о перерасходе энергии – ее было в избытке. Так что постепенно тяжесть на борту корабля доросла до земной.
Единственная проблема заключалась в том, что при работающих ионных двигателях Маккей с Бернсом не могли принимать ответные радиосигналы, даже когда пересекли орбиту Меркурия, а затем Венеры. Однако выключать двигатели они не хотели, поскольку нужно было вновь привыкнуть к земному весу. Поэтому они продолжали разгоняться и пронеслись мимо Венеры с такой скоростью, что даже не заметили корабли, взлетевшие с планеты, чтобы приветствовать доктора Маккея и сообщить ему великую новость.
Затем «Прометей» был развернут на сто восемьдесят градусов, и началось торможение. Когда корабль приблизился к родной планете, исследователи окончательно приспособились к земной силе тяжести.
– Не будем садиться на Луне, Джон, – улыбнулся Малком Маккей. – Проблем с горючим больше нет, так что этот маневр теряет всякий смысл. Полетим прямо к Земле. Лучшим местом для посадки я считаю пустыню Мохаве. Сообщите им, чтобы они держались подальше – ионный поток может быть опасен.
Джон Бернс тут же послал сообщение. Вскоре под ними простиралась громада Земли. Корабль пересек терминатор и понесся над Северной Америкой, направляясь в сторону пустыни Мохаве.
В глазах старого ученого стояла тьма, и лишь уши связывали его сейчас с окружающим миром. Поэтому он первым расслышал сквозь шорох двигателей странный вой за бортом. А потом корабль содрогнулся.
– Это атмосфера, Джон! – воскликнул Великий Старик. – «Прометей» в земной атмосфере! На какой мы высоте?
– Всего лишь пятьдесят миль, доктор. Мы почти дома.
– Дома... Как бы я хотел вновь обрести зрение, хотя бы на секунду, чтобы снова увидеть дом! – Старый ученый стиснул руки. – Джон, Джон, я никогда больше не увижу Землю. Никогда... но это не имеет значения. Я буду ее слышать. Я буду осязать ее. Я буду ощущать ее запах, чистый, сладкий и влажный. Вокруг будет настоящий земной воздух, Джон, густой и пряный от зелени. Сейчас осень. Я хочу вновь ощутить запах горящих листьев, Джон. И почувствовать снег, и различить его легкое прикосновение к оконным стеклам, и услышать скрип человеческих шагов на снегу. Я рад, что сейчас осень. У весны свои запахи, но они не столь интересны, когда ты не можешь увидеть траву, зеленую и яркую, словно детский рисунок. Цвета... – Маккей улыбнулся. – Конечно, мне будет их не хватать. Я никогда больше не увижу листьев, Джон. Но я буду ощущать их запах и слышать их шелест. А еще я услышу гудение и шум тысяч и тысяч атомных генераторов, благодаря которым человечество станет владеть миром. Где мы?
– На высоте три тысячи футов. Они освободили для нас Мохаве в радиусе пятидесяти миль. – Бернс поперхнулся.
– Доктор, там сотни тысяч индивидуальных аэрокаров нового образца. Видимо, они разработали способ беспроводной передачи энергии. Видимо, все машины приводятся в движение с помощью электричества.
– Передача энергии? – Великий Старик рассмеялся. – Это хорошо. Тогда наша с вами атомная энергия сможет войти в каждый дом. Атомный реактор будет слишком дорог для домашнего использования.
– В воздухе оживленное движение, – сообщил Бернс. – Над нами сейчас пролетает несколько больших кораблей. Вы слышите шум их двигателей?
– Да! – Маккей склонил голову набок. – Люди, Джон, снова люди. Я хочу услышать сразу тысячи голосов.
Бернс беззаботно рассмеялся:
– Судя по всему, вы их услышите. Там сейчас, наверное, миллион человек!
– Корабль замедляется? – спросил Маккей.
Бернс несколько секунд молчал. Затем внезапно сухой шорох двигателей на мгновение резко усилился, послышался мягкий удар, скрип песка – и ионные сопла смолкли.
– Корабль сел, доктор. Мы дома.
Сквозь толстые стены донесся неясный шум тысяч голосов. Наверное, половина мира вышла приветствовать его – человека, который изменил всю Землю и всю Венеру.
Люк открылся, и Маккей услышал гудение и грохот тысяч и десятков тысяч двигателей, рев миллиона голосов:
– Маккей приземлился!
– Великий Старик вернулся!
– Слава Малкому Маккею!
Эта всепроникающая какофония, казалось, обладала божественной силой.
– Они приветствуют вас, доктор Маккей! Они приветствуют вас!
– Я слышу, – сказал Маккей, и радость в его голосе сменилась грустью. – Я слышу, но я очень устал и сначала хотел бы немного отдохнуть. Я старше вас, Джон. Вы сделали не меньше меня. Думаю, вы лучше ответите на их вопросы.
Внезапно рядом послышались возбужденные, перебивающие друг друга человеческие голоса.
– Где Малком Маккей?
– Он устал, – сказал Бернс. – Ему немало пришлось пережить. И... От солнечного излучения он потерял зрение. Лучше отправить его туда, где он мог бы отдохнуть.
– Хорошо, но не хотел бы он что-нибудь сказать? Всего несколько слов?
Малком Маккей покачал головой. Человек снаружи снова заговорил:
– Хорошо. Мы отвезем его туда, куда ему хочется.
Малком задумчиво улыбнулся:
– Куда угодно, лишь бы я мог ощутить запах деревьев. Лучше всего куда-нибудь в горы, где воздух свежий и пряный от запаха сосен. Через несколько дней я буду чувствовать себя лучше...
Его отвезли в уединенный лагерь в горах, в «хижину» из десяти комнат, где он был полностью отрезан от мира и где его сразу окружили врачи. Почти весь день он проспал, и назавтра Бернс дважды приходил навестить его, но его не пустили. А через день Бернс не пришел.
К вечеру он все же появился. Он медленно вошел в комнату Маккея, и, услышав его мягкие шаги, старик насторожился:
– Джон, это вы... Вы чем-то обеспокоены?
– Нет. Просто я не был уверен, что вы проснулись.
Маккей на мгновение задумался, затем улыбнулся:
– Дело явно в другом, но пока оставим это... Они по-прежнему хотят, чтобы я выступил?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
