— Ну правильно. Едва успела ты осушить свои притворные слезы, как уже начинаешь хамить.
И, уже направляясь к двери, небрежно бросил через плечо:
— Не могу никак понять, что в тебе мог находить Володька?
Это был болезненный укол, поскольку я и сама иногда задавалась этим вопросом. Поэтому я вспыхнула и постаралась ответить как можно более ядовитым тоном:
— Может быть, сердце?
Он приостановился, оглянулся и зашарил взглядом по моей фигуре, словно искал место, где оно могло бы помещаться, но, якобы не найдя его, пожал плечами:
— Вряд ли! — и вышел.
В названный мною срок я уложилась и вышла из дома через двенадцать минут, поэтому не обратила ни малейшего внимания на то, что он демонстративно смотрит на часы. Дверь машины он мне, конечно, не открыл, да и стоило ли ожидать от мачо столь любезного поведения?
Дорогой мы молчали, только уже при въезде в Москву я сказала свой адрес, несколько удивленная тем, что он не спрашивает, куда меня везти. Никакой реакции. Может быть, он везет меня не домой? Да нет же, еще два поворота, и мой дом. Но, недоезжая квартала, он вдруг затормозил возле большого продовольственного магазина и стал искать место для парковки машины.
— В чем дело? Я живу не здесь.
— И это мне говорит женщина! Ты же неделю не была дома, мыши и те, поди, от голода передохли. Нужно купить продукты, или ты на долговременной диете?
Я хотела ему ответить, что без него разберусь, но потом подумала, что раз уж остановились, то почему бы и не зайти? И все равно его такая забота обо мне, вкупе с саркастическими замечаниями, показалась мне весьма подозрительной. Возя тележку по залу и выбирая, что бы мне купить, я потеряла Виктора из виду, но вдруг он подошел с целой кучей продуктов. С чего бы это он так заботится о моем питании? Он посмотрел на меня совершенно спокойно:
— Конечно, очень приятно, что ты так хорошо обо мне думаешь, но вынужден тебя разочаровать — забочусь я в данном конкретном случае исключительно о собственной персоне. Люблю, признаться, поесть.
— Постой, постой! Если ты набираешь эти продукты себе, то не проще ли взять еще одну тележку и положить их туда, чем разбираться у кассы, где чьи продукты?
В ответ Виктор молча пожал плечами и так взглянул, словно я сказала невесть какую глупость. Я тоже промолчала, спорить себе дороже, а если кассирша начнет возмущаться, я скажу ей, чтобы с ним она и разбиралась. Но этот хитрый жук очередной раз удивил меня. Возле самой кассы он проворно оттеснил меня от тележки, оплатил чек, потом сноровисто, хотя и не слишком аккуратно распихал все продукты по пакетам, лично у меня уходит на это больше времени, и понес в машину.
Ровно через две минуты мы были уже у моего подъезда, причем я обратила внимание на то, как ловко он нашел въезд в мой двор, а это было совсем не просто для человека, незнакомого с этим местом. Наверное, он отлично ориентируется. Я хотела сразу вылезти из машины, но он придержал меня за руку, тщательно оглядел двор и только после этого разрешил мне выйти и вышел сам. «Тоже мне конспиратор!» — фыркнула я про себя.
Сумки он понес сам, мне не дал ничего, весь обвешался ими, и поэтому все двери — и подъезда, и лифта, и квартиры — перед ним пришлось распахивать мне. Интересно, а если бы на нас напали в подъезде, то чем бы он оборонялся, пакетами? А что, это идея! Особенно тем, в котором два десятка яиц! Когда мы вошли в квартиру, меня что-то насторожило, что-то почти неуловимое. Принюхиваясь, я вошла на кухню — определенно чем-то пахло. Запах был чужой, незнакомый, я сказала об этом Виктору. Вот тут бы ему и забеспокоиться, но ничего подобного, этот дешевый конспиратор и ухом не повел. Он стал распаковывать пакеты и рассовывать продукты как попало в шкафы и холодильник, который даже не был включен. Это зрелище доконало меня, я вырвала у него из рук упаковку сырокопченой колбасы и почти закричала:
— Ну что ты делаешь? Отбери свои покупки и отнеси их в машину, а уж со своими я как-нибудь разберусь сама, и разложить их по местам ума у меня хватит!
Я еще договорить не успела, а колбаса опять была у него в руках, он положил ее в холодильник, захлопнул дверцу и, повернувшись ко мне, делано улыбнулся и сказал:
— Насчет твоего ума я не уверен. — Я возмутилась, но он, не дав мне и рта открыть, продолжил: — Все продукты я купил сюда, для тебя и для себя, я буду здесь жить, временно, конечно. Теперь понятно? Эй! Очнись! — Я раздраженно дернула плечом, а он спокойно добавил: — Проснулась? Ну, будь как дома, — и прямиком направился в Котькину комнату.
Вместо того чтобы разозлиться на его бесцеремонное вмешательство в мою жизнь и устроить скандал, я молча побрела в свою комнату. Я так устала от всей этой неразберихи, что просто отказывалась реагировать на происходящее вокруг меня, по крайней мере пока. Войдя, я скинула туфли и, даже не сняв плаща, легла на кровать. Я лежала и думала о том, что не только сейчас, но и весь последний год со мной происходит всякая неразбериха и что я смертельно устала от всей этой фантасмагории. Я всегда была женщиной тихой и никогда не жаждала приключений на свою голову или иные части тела. Почему же все происходит иначе? Но мысли мои были какие-то вялые, текли словно сами собой, и я незаметно для себя уснула. Проспала я всего ничего, меня разбудил стук в дверь. Тут же появилась ненавистная мне физиономия Виктора, он обвел взором комнату, меня, лежащую прямо в плаще на кровати, и, скорчив постную мину, сказал:
— И это называется хозяйка! Дорогой гость в доме, а она, вместо того чтобы принять его как подобает, заваливается, словно пьяная забулдыга, одетой в кровать. Если я и раньше был невысокого мнения о тебе, то теперь твой рейтинг вообще на нуле.
Мне было безразлично в данный момент что бы он ни сказал, но вот плащ было жалко. Я повесила его на вешалку и пошла в ванную умываться, чувствовала себя лучше, эти несколько минут сна меня освежили. Но вскоре мое настроение опять поползло вниз. Мало того что в зеркале я увидела свое изрядно помятое лицо, видно неловко лежала, так еще заметила вещи Виктора, которые он успел разложить: зубная щетка, расческа, электробритва, флакон туалетной воды, рядом висели два полотенца, большое и маленькое. Н-да! «Наш пострел везде поспел», — прокомментировала я вполголоса. Когда вошла в кухню, то увидела сервированный стол, на плите жарилась картошка, которую новоявленный повар солил и помешивал. Я безучастно села за стол. Через пять минут все было готово.
— Праздничный ужин готов! — самодовольным тоном провозгласил Виктор.
— Для праздничного ужина не хватает вина, — вяло возразила я.
