Открыв глаза, а вернее сказать, с трудом разлепив веки, я обнаружила себя в какой-то комнате лежащей на диване. Дрожащей рукой ощупала себя, вроде бы все у меня было на месте и ничего не пострадало, за исключением головы, а вот уж зато она болела так, что, как говорится, искры из глаз. Ах да! Меня же ударили молотом! Нет, не может быть, если бы молотом, то головы у меня уже не было бы, а раз болит, значит, есть. Попробовала повернуть немного голову, отчего боль запульсировала с еще большей частотой и меня затошнило, значит, сотрясение мозга обеспечено. Но по крайней мере, я увидела, что рядом со мной никого нет, большая и смутно мне знакомая комната была пуста. Но вот за дверью бубнили два голоса, я прислушалась и различила, что один из голосов принадлежит Павлу, второй — моложе и грубее. Я стала очень медленно и осторожно приподниматься. Голова сильно кружилась, во рту был противный железистый привкус, может, прикусила язык при падении? Кое-как мне удалось сесть и привалиться к спинке дивана, сидеть самостоятельно я не могла. Н-да! Как он там мне сказал: запланированная встреча, которую можно проконтролировать? Нечего сказать — контроль у них на высоте! Хотя… А может быть, им все так и надо? Главное, чтобы ожидаемая добыча заглотила наживку, а о самой наживке думать как-то не принято. И в самом деле, что я жалуюсь? Кто же думает о червяке, когда ловит рыбу? Интересно, насколько сильно мне расшибли голову? Пощупать боюсь, вдруг она совсем пробита? Черт! Как тошнит-то. Когда перед глазами перестало все сверкать и кружиться, я стала осматриваться более детально. Ну да, не случайно комната показалась мне знакомой, ведь я уже была здесь и даже на этом диване успела полежать. Ведь это же та дурацкая дача, куда меня Павел уже привозил. Как жаль, что я не смогла ничего запомнить про эту дачу в прошлый раз и поэтому не сообщила Андрею никакой ценной информации. В ином случае, глядишь, меня уже и выручили бы, а теперь один Бог ведает, что со мной будет дальше.
Голоса в коридоре смолкли, и дверь приоткрылась. Лицо, которое появилось в дверном проеме, лицом было назвать затруднительно, скорее уж морда. Увидев меня, морда мгновенно скрылась, прикрыв за собой дверь, и пробубнила что-то типа «она сидит», но, может быть, и не это. В ушах у меня стоял шум, как от морского прибоя, здорово же меня ударили! Минуты через две дверь опять открылась и вошел Павел, при виде меня он улыбнулся так, словно я была лучшим призом в его жизни. Подошел ко мне и протянул чашку с чем-то похожим на черный кофе. Я протянула руку, но чашку не взяла, а вышибла ее из рук Павла. В ответ на его возмущенный возглас я тоже улыбнулась, правда, боюсь, получилось криво, голова раскалывалась от боли, и сказала ему проникновенно:
— Мой дорогой, я просто не хочу облегчать тебе задачу. Если собираешься меня отравить, то тебе придется силой вливать в меня свое пойло, добровольно я пить его не стану.
— Ну, опять двадцать пять! Не собираюсь я тебя травить. Я ведь уже говорил, что не причиню тебе зла, говорил? Брось ты эти дурные мысли, они тебя до добра не доведут, того и гляди, крыша съедет.
— Конечно, съедет. Еще бы ей не съехать, если по ней так врезали.
— Это другое дело.
— Дело-то, может, и другое, но голова у меня одна. Так что не надо делать вид, что ты меня жалеешь и желаешь мне добра. Лучше скажи, чего ты от меня хочешь? Зачем я тебе нужна?
Павел присел на диван рядом со мной, помолчал немного, словно собираясь с мыслями. Я ждала с любопытством, было интересно, что-то он мне скажет, я была больше чем уверена, что он будет сейчас лгать и выкручиваться. Но услышала я совершенно неожиданное:
— Что это за мужик жил у тебя на квартире несколько дней назад? Неужто и вправду любовника завела, а может быть, уже и замуж выскочить успела?
Увидев удивленную мину на моем лице, он разозлился:
— Вот только не надо мне лапшу на уши вешать, что ты якобы ничего не знаешь! Я сам, своими глазами видел, как он входил в твою квартиру, и раз уж ты дала ему ключи, то, может быть, поднапряжешься немножко и вспомнишь, кто он такой, или у тебя так много любовников, что надо время, чтобы всех их вспомнить?
— Незачем мне напрягаться, любовник у меня всего один, а замуж я пока не собираюсь, зачем? Так гораздо лучше. И я не понимаю, ты что, против того, чтобы я имела любовника? Но ведь это несправедливо. Даже если оставить без внимания, что ты мне бывший муж, а не нынешний, то сам-то ты целый гарем имеешь, помнишь, сам хвастался? А я тоже еще не очень старая, тоже развлечься хочу.
— Кончай придуриваться! Я задал тебе вопрос: кто он?
— Вопрос слышала, но он мне непонятен. Что значит — кто? Для меня вполне достаточно того, что он — а) человек, б) мужчина, в) мой любовник. Как видишь, всего три качества, но необходимые в данном случае. Судя по твоему виду, тебе этого мало, но боюсь, больше мне нечего сказать.
— Что-то ты слишком много говоришь. Что, голова уже не болит? Откуда взялся этот твой хмырь? Где и кем работает?
— Не волнуйся, все банально, нас познакомила одна моя подруга, ты ее не знаешь. Он хороший друг ее мужа, а вот кем работает, я пока еще не знаю, тему его работы мы пока не затрагивали.
Мой ответ был чистой правдой, да и звучал вполне правдоподобно и невинно, тем не менее Павлу ответ почему-то не понравился, и он зло сузил глаза. Что он мне собирался сказать, я так и не узнала, потому что открылась дверь, в нее просунулась давешняя морда, стала подмигивать Павлу и строить какие-то жуткие гримасы. Павел ожег меня взглядом и быстро вышел.
Я задумалась, что никто, кроме Виктора, не мог жить в моей квартире, пока я была в Фирсановке. То-то он так лихо подъехал к дому, знал, значит, куда ехать, и на мои слова о чужом запахе не прореагировал. А чего реагировать, когда для него этот запах вовсе и не чужой, а родной, свой собственный. И как он, интересно, попал в квартиру? Ведь ключей я ему не давала, здесь Павел как раз ошибается, наверное, с помощью отмычек. Ишь ты, ловкач! Да, но зачем это ему было нужно? Хотя что тут гадать, небось подстерегал Павла, хотел подловить его, когда тот полезет в квартиру, но Павел каким-то образом перехитрил его. Виктору ждать надоело, и он заставил меня вернуться, чтобы я сыграла роль подсадной утки, что и говорить, роль мне удалась. Да, интересные, однако, напрашиваются выводы, и весьма неутешительные, ведь и тот и другой, что называется, разыгрывают меня втемную, используют как пешку в какой-то неизвестной мне игре. Интересно, что же служит ставкой? Должно быть, что-то очень немаленькое, очень. Но тут я одернула себя, что интересуюсь совсем не тем. Какая мне разница, что нужно этим мужикам, которым совершенно на меня наплевать, мой-то интерес — моя жизнь, а за нее сейчас гроша ломаного никто не даст.
