За день до начала турнира у ворот замка появился сьёр Шарль д'Ориак, выразивший желание принять участие в турнире. Его герольд протрубил сигнал вызова на бой перед подъемным мослом, и по всем законам рыцарства претендента на участие в турнире следовало пригласить в замок.
Магдален, уверенная, что никогда более не увидит своего кузена, была потрясена его внезапным появлением в большом зале за обедом — он большими шагами приблизился к помосту, позвякивая серебряными шпорами и снимая на ходу латные рукавицы. Сияя обворожительной улыбкой, он низко поклонился поднявшейся со своего кресла перепутанной хозяйке.
— Кузина, — сказал он. — Мне стало известно о вашем благополучном разрешении от бремени. Примите мои поздравления.
— Благодарю вас, месье, — она ухитрилась спокойно ответить на его любезность, невзирая на то, что страх и отвращение, которые внушал ей этот человек, вновь овладели ею. — Вы еще не знакомы с моим супругом, если не ошибаюсь?
Эдмунд сделал шаг вперед. Гай уже предостерег его о связях д'Ориака с де Боргарами, но, как и Гай, он считал, что Шарль ничего не сможет предпринять в данной ситуации, а потому по законам гостеприимства приветствовал гостя со всей теплотой, на которую был способен.
— Добро пожаловать на турнир, сьёр, — сказал он. — И прошу вас пожаловать к нашему столу.
Он жестом указал на свободное место за хозяйским столом, и Шарль с улыбкой благодарности занял его, его оруженосец и паж расположились сзади.
— Лорд де Жерве, рад снова свидеться с вами, — Шарль весело кивнул Гаю, устраиваясь за столом, как раз напротив Гая.
— Я тоже, — холодно произнес де Жерве — На этот турнир нам удалось собрать благородное общество. Вы предполагаете участвовать в парных поединках или намереваетесь подключиться к командному туру?
Гай опустил глаза к кубку, крутя пальцами его ножку и напряженно ожидая ответа. Эдмунд тоже напрягся: может быть, речь идет об очередной попытке использовать состязание рыцарей для убийства?
Шарль небрежно пожал плечами.
— Командное сражение меня вполне устроило бы, лорд де Жерве. Но если кто-то захочет бросить мне вызов, я, разумеется, не стану отказываться и от состязания один на один, — он окинул глазами присутствующих за столом: все они с интересом прислушивались к беседе. — Вам действительно удалось собрать на редкость достойное общество, милорды!
Магдален внезапно поднялась.
— Прошу меня извинить, мне нужно идти к ребенку.
Она торопливыми шагами удалилась из зала. Эдмунд нахмурился и вопросительно посмотрел на Гая де Жерве. Не в правилах Магдален было вести себя так невежливо в обществе. Но Гай, казалось, не заметил его немого вопроса. Он сделал большой глоток вина и принялся разрезать олений окорок, лежавший перед ним на деревянном блюде, продолжая беседу со вновь прибывшим гостем.
После обеда в зале устроили танцы, а затем бродячая труппа давала представление во внутреннем дворе. Магдален больше не появилась, и встревоженный Эдмунд отправился на поиски жены. Ее не оказалось в господских комнатах, и служанки сообщили, что не видели хозяйки и полагали, что она все еще за столом.
Гай заметил племянника, выходившего из донжона: тот был хмур и явно озабочен.
— Что-то неладно, Эдмунд?
— Не могу отыскать Магдален, — ответил тот. — Она так резко вышла из-за стола, что это прямо-таки невежливо, а теперь я не могу ее нигде найти.
Гай бросил быстрый взгляд на бастионную башенку с маленьким окном-бойницей.
— Поищи ее там, наверху, — посоветовал он, мучаясь от того, что приходится выдавать их общий с Магдален секрет. Но им там больше все равно не встречаться, и надо лишить это место его магического обаяния. — Я замечал, что Магдален иногда уединяется там, когда чем-то расстроена.
— Но чем она может быть расстроена? — раздраженно спросил Эдмунд, глядя, как на перевозной сцене разыгрывается действо. Актер, напялив на себя ослиную шкуру, изображал из себя Валаамову ослицу. Делал он это с большим энтузиазмом, явно переигрывая, но его ужимки вызывали взрывы веселья у собравшейся публики — как у знатной, так и у черни, столпившейся во дворе: позабыв про свои обязанности, слуги пялились на потешное зрелище.
— Она не выносит своего двоюродного братца, — понизив голос, сказал Гай. — Но не следует позволять ей демонстрировать это при всех. Какое бы отвращение ни вызывал у нее д'Ориак, она должна уметь держать себя в руках, находясь в его обществе, в противном случае ничего, кроме неприятностей, она не добьется.
— Пойду приведу ее, — заспешил Эдмунд. — Скажу, что ей незачем бояться д'Ориака.
Гай кивнул.
— Именно так, по крайней мере, в данный момент. В нынешнем своем положении он ничего не сможет предпринять, а вот дальше… Тебе надо быть настороже, мне кажется, он вынашивает какой-то план.
Эдмунд сжал губы.
— Я не допущу, чтобы моей жене был причинен какой-то вред!
Между тем Шарль д'Ориак стоял чуть в стороне от круга хохочущих и аплодирующих зрителей, украдкой поглядывая на Гая и Эдмунда и гадая, что же явилось поводом для их тихой беседы в укромном уголке двора. Может быть, они говорят о нем? На губах Шарля промелькнула довольная улыбка: они могут принимать какие угодно меры, но против его оружия все будет бессильно, и оружие это уже у него в руках.
У Магдален был очень испуганный вид, когда муж толчком распахнул дверь в бастионное помещение. Девушка сидела на своем излюбленном шестке — каменном подоконнике.
— О, милорд, как вам пришло в голову искать меня здесь?
— Мне посоветовал это лорд де Жерве.
Она вздрогнула, как будто ее ударили по щеке, и, не проронив ни слова, снова отвернулась к окну.
— Тебе следует пойти к гостям, — сказал Эдмунд, входя в комнату. — В самом деле, Магдален, это верх невежливости — так внезапно уходить, а потом столько времени отсутствовать.
— Знаю, — она снова повернулась к нему. — Но для меня совершенно невыносимо общество кузена. Это давно и, к сожалению, навсегда.
— Да, лорд де Жерве говорил мне. Но это не дает тебе права вести себя невежливо, — он говорил серьезно, смущаясь от того, что вынужден бранить и воспитывать жену, но в то же время получая от этого некоторое удовольствие. Он должен проявить власть, и воспользоваться этой властью в отсутствии посторонних было непривычно, но приятно.
— Я его не переношу, — повторила она тихо, но жестко. — Он желает мне зла, Эдмунд!
— Я не позволю ему причинить тебе зло, — он взял ее руку неуверенно, опасаясь, что Магдален ее вырвет. Но она этого не сделала.
