Не раздумывая больше, Руднев подхватил Ольгу на руки и кинулся бежать сломя голову. Надо опередить вспухающую, текущую им наперерез рыже-коричневую ленту! Не успеешь — крысы ринутся в атаку, раздерут в клочья одежду, обувь, живую плоть. Сколько их? Оскаленные пасти, горящие маленькие глазки азартных убийц, множество томительно сжимающихся в жажде пищи желудков. Еще немного, и они доберутся до тебя, собьют с ног, погребут под собой. А потом начнут катать по заброшенным огородам новые страшные игрушки…
Прочь панические мысли, сожми волю в кулак, дыши ровнее, тверже ставь ногу, чтобы не споткнуться, не упасть, не уронить драгоценную ношу. Вперед, только вперед! Скорее, скорее, не останавливаться, бежать, пока не останутся далеко позади заброшенные фанзы и полчища крыс.
Ольга обхватила Руднева за шею и вся сжалась. А ему страстно хотелось сорвать с лица мешавшую свободно дышать повязку, хлебнуть воздуха, наполнить легкие кислородом, чтобы они погнали его к усталым мышцам. Сзади тонко вскрикнула Люй, но Саша не оглянулся. Пулей пролетел мимо старика и помчался дальше, делая огромные прыжки. Глухо и неровно билось сердце, едкий пот щипал глаза, в голове судорожно билась одна мысль: успеть, успеть!
Господи, и зачем только он согласился идти через деревню? Надо было в обход, полями. Жара и жажда ничто в сравнении со смертельной опасностью, грозящей им здесь. А Юрий, успеет ли он? И еще позади остались Вок и его племянница. Неужели Люй укусила крыса?
Мимо промелькнула глинобитная развалюха, сломанное колесо у обочины, куча какого-то тряпья, а может быть, разложившийся и обглоданный грызунами труп несчастного крестьянина, застигнутого смертью у околицы своей деревни. Пробежав еще десяток саженей, Саша постепенно перешел на шаг и вскоре остановился. Сил больше не было, но он вырвался!
Посадив Ольгу на землю — ноги отказывались ей служить после пережитого, Руднев обернулся. Увиденное поразило его: держа под мышками старого Вока и Люй, закинув за спину всю поклажу, по улице бежал Лобанов, а за ним рекой текла орда крыс, отставая буквально на сажень или две. Жилы на лбу гиганта вздулись от напряжения, единственный глаз налился кровью, он пошатывался под непомерной тяжестью, но упрямо рвался вперед.
Метнувшись к обочине, Саша начал рвать и сворачивать в жгуты сухую полынь и бурьян. Скорее, скорее, иначе он ничем не сможет помочь капитану. Запалив самодельные факелы, Руднев побежал ему навстречу, широко размахнулся и бросил огненные снопы в самую гущу грызунов. Раздался душераздирающий визг, и лавина крыс замедлила движение, обтекая огонь.
— Ольга! — сорвав с лица повязку, закричал Саша. — Травы!
К счастью, девушка сразу поняла его замысел и уже таскала на дорогу охапки бурьяна. Мимо протопал Лобанов, дыша хрипло, как загнанная лошадь. Опустив китайцев на землю, он дрожащими руками достал спички и чиркнул. Потянуло едким дымом, взвились язычки пламени, огонь перекинулся на обочины и, гонимый ветром, пошел на деревню, заставив рыжих убийц отступить.
— Бежать, бежать, бежать… — словно в бреду твердил Вок. Голова у старика тряслась, ноги подкашивались.
— Уходим, — бросив в огонь повязку, выдохнул Юрий и взвалил на широкую спину мешки с провиантом.
— Тебя укусила крыса? — заметив, что китаянка слегка прихрамывает, спросил Саша.
— Нет, просто слегка подвернула ногу. — Люй попыталась улыбнуться, но ее лицо исказила гримаса боли.
— Давай посмотрим, — предложила немного оправившаяся Ольга. — Ранку можно прижечь. Сделать надрез, выдавить кровь и прижечь.
— Все в порядке, не обращайте внимания, — отказалась китаянка и пошла ровнее.
— Давненько мне не было так страшно, — жадно затягиваясь сигаретой, признался Лобанов. — Фу, гадость какая!
— Вспомни своего приятеля Мольтке, — усмехнулся Руднев. — Пока в яме не появился я, ты был рад его обществу.
— Сравнил, — фыркнул Юрий. — Мольтке просто милашка по сравнению с этими трупоедами… Ладно, больше меня в подобные места и калачом не заманишь. Плохо, если заметят дым.
— Боишься пожара в деревне? — сразу поняв, что приятель имеет в виду тех, кто убил Фына, уточнил Саша. — Думаю, дыма не будет: трава сухая как порох. Прогорит быстро, и все дела.
— Хорошо бы, — сплюнув прилипшую к губе крошку табака, откликнулся Лобанов. — Но, как говорят мудрые китайские философы, разумный готовится к непредвиденному. Что с Люй?
— Ты не видел рядом с ней крыс? Может, какая-нибудь успела тяпнуть? Она утверждает, что подвернула ногу, а поглядеть не дает.
— Да шут с ней! — неожиданно разозлился капитан. — Обойдется. Главное, выскочили живыми. Кстати, после такой передряги неплохо передохнуть и подкрепиться. Давай искать место для привала…
Остаток дня и ночь прошли спокойно. Путники немного передохнули, вяло съели обед и до вечера шагали, старательно избегая разговоров о случившемся в деревне. Саша видел, что Вок переживает, ищет возможности потолковать с глазу на глаз, но разве уединишься, не вызвав ненужного любопытства и тревоги у женщин? Наверное, старик хотел оправдаться, и Руднев постарался дать ему понять, что никто и не думает обвинять его в чуть было не случившейся трагедии. После этого китаец, похоже, немного успокоился. Тем не менее время от времени Саша ловил его озабоченные взгляды.
Ночевали среди камней. Усталая Люй приготовила ужин и первая улеглась, завернувшись с головой в одеяло. Вок покурил и тоже отправился на боковую, прижав к себе Цянь. Пожелав мужчинам спокойной ночи, устроилась на жестком ложе измученная зноем и дневными приключениями Ольга. Капитан перекинулся с Сашей несколькими словами, попросил немедленно разбудить его, если у приятеля вновь начнутся приступы внезапной сонливости, и улегся рядом с сестрой.
Лагерь затих. Горел костер. Сухие ветки потрескивали и быстро превращались в ломкие, багрово светящиеся в темноте угольки. Низко над головой висели чужие яркие звезды, с недалеких полей тянуло незнакомыми ароматами перестоявших трав, отдавших солнцу и ветрам живительные соки. Подсвеченные луной, по темному небу плыли легкие перистые облака, похожие на мифических драконов, охраняющих покой страны Хань.
Постелив одеяло, Руднев уселся под большим обломком скалы и на всякий случай проверил револьвер. Он все время вспоминал Фына — мертвого, лежавшего в глубокой расщелине между камней. Какое спокойное у него было лицо! Побывав на войне и побродив по свету, Саша повидал немало убитых, но редко когда они умирали с печатью покоя на лицах, словно в своей постели, окруженные любящей, безутешной родней. Значит, бандит полностью доверял тому, кто всадил ему в спину стилет, или не ждал нападения. Кто его убил? Кто?
