– Поэтому она передала мне Торбук, – возразил я. – Мне, а не тебе.
– Дура-баба, – скривился мой соперник. – Всегда знал: женщина и политика – вещи несовместимые. Но ничего, мир Оси еще достигнет своего величия – благодаря мне.
– И в чем же состоит это величие? – внезапно мне стало противно, что я ел с этим существом с одного стола. – Что это за цель, которая оправдывает любые преступления? И не говори мне, что преступления – понятие относительное, а демиург всегда прав…
Черные глаза Ноала блеснули. Из-под потолка спланировал очередной свиток, но на этот раз он сам раскатался в карту и завис в воздухе над столом.
– Это грани Запада, – указал демиург на рисунок, напоминающий раскрытый веер. – Многие из них мало исследованы, на иные вообще не ступала нога чужака. Известно, что в некоторых обитают разумные существа, в других – лишь монстры и дикие звери, есть и такие, что вовсе необитаемы и смертельны для жителей грани Моррэй. Какой простор для свершений!
– Зачем? – устало спросил я.
– Что – зачем? – не понял Ноал.
– Свершения на гранях. Ну, завоюешь ты их все, и что?
– Некоторые теории утверждают, что у Запада бесконечное количество плоскостей, – в голосе демиурга впервые послышались нотки неуверенности.
– Хочешь сказать, тебе на всю жизнь хватит? На вечную? – усмехнулся я. – Ты сделал ее смыслом доказательство какой-то там теории?
– Клал я на теорию… – Ноал зло скомкал карту и отправил ее в кучу к прочим манускриптам.
– А на что ты не клал? Вот видишь, мы вернулись к тому, с чего начали – в тебе нет ничего, кроме дерьма.
Демиург вскочил на ноги так быстро, что я и моргнуть не успел, а его кулак уже материализовался прямо напротив моего носа. Вот только дальше он не двинулся – Ноал раскорячился в интересной позе, вроде роняющего стакан мужика, пойманного в стоп-кадре рекламы. Я тихонечко поднялся с места и ткнул нападавшего пальцем в нос. Бедняга даже не моргнул.
– Временная капсула, – подал голос от дверей один из фер-ди. – Мы не любим насилия.
– Э-э, спасибо, – пробормотал я. И это говорят воины Хаоса? – А когда вы его… хм, разморозите?
– А тебе оно надо? – поинтересовался второй собакоголовый.
– Не-а, – признался я и после некоторого раздумья предложил: – Чипсов хотите? Или как эти штуковины на столе называются…
Я бы действительно предпочел, чтобы покоритель Запада навечно остался в виде памятника – книголюбы могли бы ему на руку пальто вешать. Но вскоре голос Альфы, раздавшийся для разнообразия из глубин горшка с мировой премудростью, объявил об окончании голосования.
По пути в Чертог Ноал был непривычно молчалив и подавлен. Интересно, он помнил, как я стучал его по носу? Или как вставил орешки в рот – на манер вампирских клыков? Что ж, если он победит на выборах, мне один конец.
В Чертоге висела напряженная тишина. По лицам друзей я сразу понял, что дело мое – труба. Машура прятала глаза, Динеш смотрел на меня, как на сбитого машиной ежика, Сконки оставил в покое нос и теперь судорожно догрызал ноготь большого пальца, а Ла Керт с Финном пытались утихомирить отца саттардской авиации, все порывавшегося вскочить с места и что-то учинить – то ли народный бунт, то ли истерику.
– К сожалению, делегатам не удалось прийти к консенсусу, – печально объявила Альфа, когда мы с Ноалом снова заняли места на сцене. – Голоса разделились, и конечный счет по итогам выборной гонки составляет 2:2.
Я встрепенулся: как?! Выходит, исповедь одноглазого сработала, и все не так безнадежно?! Чего ж на половине трибун такой траур? А на второй – воинственный вой…
– Регламент выборов предусматривает особые правила на такой случай, – продолжала тем временем арста. – У Среднего мира может быть только один властелин, а потому претендентам на это звание предстоит сразиться на турнире. Пусть достойнейший победит!
– Пусть! – завопили избиратели.
Эхо ударило мне в голову и заставило ее загудеть на манер ведра, которое только что от души приложили палкой. События вокруг сменялись так быстро, что бедные мозги начинали вскипать от перегрузки. Стена Чертога за спиной Альфы вдруг плавно поехала в сторону, и я всерьез начал опасаться, что процессор у меня заглючило капитально.
– Какое оружие? – деловито поинтересовался у Альфы Ноал.
Известие о поединке вернуло ему прежнюю надменность. Видно, демиург был уверен, что справится со мной одной левой.
– Любое нерукотворное, – очаровательно улыбнулась бессмертная. Она что, магию имела в виду?
– А… э… как определяется победитель? – наконец сообразил спросить я.
Арста терпеливо пояснила, обращаясь к публике:
– Турнир считается оконченным, когда один из сражающихся погибает или признаёт себя побежденным и отказывается от титула властелина.
– Молись, чтобы я просто прикончил тебя, лузер! – прошипел Ноал, делая шаг в мою сторону. Ближайший собакоголовый тут же угрожающе встопорщил крылья, и демиург остановился. – Запросишь пощады, и я живьем скормлю тебя летучим шавкам – с душой и всеми потрохами!
М-дя, умею я все-таки заводить друзей!
– Поберегите пыл для поединка, молодые люди, – холодно заметила Альфа. – Прошу вас занять исходные позиции.
Голубая дама повернулась к трибунам спиной. Радостной новостью было то, что меня не переглючило. Стена Чертога действительно исчезла. За ней открылось обширное пустое пространство, ограниченное алмазными гранями, будто в центре цитадели была прорезана шахта для так и не запущенного гигантского лифта. Вслед за Альфой мы приблизились к краю колодца. Пяток фер-ди встал в почетный караул за нашими спинами.
Но удивительное на этом не кончилось. Стенки шахты улыбнулись – то есть в них вдруг образовалась трещина, углубилась, растянула уголки, и пошло-поехало… Не успел я и глазом моргнуть, как по периметру сухого колодца уже образовался изящный балкончик с перилами. Более того, такие же перила выросли за нашими спинами. Теперь Ноал, я, Альфа и караул были ограждены от зрителей хрустальным частоколом, а у наших ног начиналась бездна с синеватым дном шахты далеко внизу.
– Все готово, – легко хлопнула в ладоши арста. – Участники конвента, желающие наблюдать за ходом турнира, могут расположиться на обзорной площадке.
Повторять не потребовалось. Делегаты рванули с насиженных мест, только топот по Чертогу пошел. Вскоре балкончик был забит по всему периметру.
– Итак, – профессионально улыбнулась ведущая, – мы начнем на счет три.
Как именно начинать, мне еще оставалось неясно – для дракона в колодце места явно было маловато, тем более для двух. Да и Торбука на этот раз нам вроде не полагалось. А арста уже начала отсчет:
– Раз!
Голубая дама распростерла руки, поощряя зрителей.
– Два! – дружно завопили делегаты.
Я поискал взглядом группу поддержки во главе с Машурой. С глазами моими творилось что-то странное: вроде бы они все видели, но картинка скакала, смещалась, дробилась на мелкие кусочки, так что люди, хаги, вампиры и исуркхи сливались в смазанное разноцветное пятно… Сиреневый хаер Ла Керта как раз всплыл в фокусе, когда под купол алмазной шахты взлетело роковое:
– Три!
Я думал, Ноал кинется на меня, но вместо этого он сиганул прямо в пустоту. Выпучив глаза, я наблюдал, как он пробежался по воздуху и застыл в середине колодца под восхищенные вопли зрителей. Пол там, что ли, прозрачный, как в гараже для «сушек»? Противник между тем нетерпеливо поманил меня пальцем. Я не стал дожидаться, пока фер-ди спихнут меня с края, зажмурился и отважно шагнул в бездну.
Честно говоря, я уже немного устал падать. Мимо проносились гладкие стены колодца, отражавшие беспорядочно размахивающую конечностями фигуру. Я понял, что жить мне осталось доли секунды, и сделал первое, что пришло в голову, – выпустил когти. Алмаз пропороли глубокие царапины, от жуткого визга – будто ногтем по классной доске – у меня аж зубы заломило. Руки дернуло, чуть не вывернув из плечевых суставов, и я вонзил в стену лезвия, выросшие на ногах. Пипец Вовкиным кроссовочкам, зато я затормозил.
Значение свершившегося еще только начало оформляться в подкорке, когда новая нотка в воплях зрителей привлекла мое внимание. Я обернулся, вывернув шею. Ноал скользил вниз по кривой дуге, как Зеленый Гоблин из первого «Человека-паука». Между ладоней демиурга разгоралось режущее глаза белое сияние. Пора было рвать когти!
Я дернулся… еще раз… Ёпрст! Стена держала крепко. Я бы приколот к ней, как мотылек на булавке, так что Ноал мог прицелиться без помех. Беззвучная вспышка отразилась от стены, ослепила. Слишком поздно я догадался сбросить «тормоза», как ящерица – хвост. Лезвие боли рассекло меня надвое и застряло между лопаток. Я снова упал, теперь уже на самое дно, до которого мне не хватало всего пары метров.
Мир дрогнул и померк, но тут же зажегся снова, мигая и гудя, как перегорающая лампа дневного света. В голове будто засело сверло, которое медленно вращалось. Я чувствовал теплую влагу, щекочущую прижатую к полу щеку. Больше не было ничего, и именно это напугало меня до усрачки. Даже страх, забарабанивший в височную кость тревожными молоточками, заканчивался в горле, хрипло втягивавшем воздух слишком частыми и слишком мелкими глотками.
