Усмехнувшись, наклонилась чуть ниже, улыбнувшись своей самой коварной улыбкой:
— Но если ты хочешь, то только скажи, я тебе сварю приворотное. Напоим их обоих, любовь до гроба будет. Сделаем из них птичек-неразлучников. И добавлю в зелье пучок лисьего меха, чтобы страсть была огненной. Чтоб не отлипали друг от друга, целовались у всех на глазах.
Часто-часто закивала, как будто бы мне самой уже не терпелось реализовать эту идею.
Бес от удивления моргнул, побледнел, представив эту картину. И она, судя по тому, как заходили желваки, ему не понравилась.
— Только попробуй, — пригрозил он, как будто я действительно могла такое сделать. — Найду Виталику кого-нибудь другого. И вообще, у Киры младшая сестра подрастает. — Виктор на мгновение запнулся, облизал губы, пробуя мысль на вкус, его глаза довольно сверкнули. — Хм… а это идея.
Я покачала головой. Все-таки не зря говорят «горбатого могила исправит», горб беса хоть и был не настоящим, но поговорка подходила на все сто процентов.
Мужчина тем временем глянул в зал и махнул рукой, подзывая к себе Киру. Меньше чем через минуту рядом с нами стояла раскрасневшаяся чертовка:
— Звали, босс? — обезоруживающе улыбнулась она, косясь в мою сторону.
Ревности у Киры ко мне поубавилось, но я ей по-прежнему не слишком нравилась. Как не нравились ей вообще любые женщины, оказавшиеся в поле зрения Виктора.
— Завтра домой не едешь, вечером идем в цирк. Будь готова к пяти, — бросил он, даже не глядя в ее сторону.
— В цирк? Вдвоем? — оторопело переспросила девушка, от волнения начав теребить локон волос.
— Вдвоем, — подтвердил мужчина, но тут же хмуро добавил строгим тоном: — Не надо себе фантазировать лишнего. Это не свидание. Есть реальный риск угодить в результате похода в вечное рабство к древнему. Потерять пару конечностей или сойти с ума.
— С ума сойти… — прошептала девушка, отчаянно сдерживая улыбку. Кажется, после слова «вдвоем» остальную речь она пропустила мимо ушей. — Да, конечно. Буду готова завтра к пяти.
— Ну вот что за чертовка… — прошептал мужчина, скрипнув зубами, но затем резко изменился в лице и повернулся ко мне, уже ухмыляясь. — Так, значит, свидание с Платоном?
Он плотоядно облизнулся.
«Только что слюной не подавился», — я мысленно сморщилась. Бесы, конечно, не были энергетическими или эмоциональными вампирами в полном смысле этих слов, как некоторые другие виды нечисти, способные «высосать» жертву насухо, до смерти (впрочем, то, что я не слышала о таких случаях, не значит, что их не было). Но все равно видеть, как на упоминание дорогого мне орка (или уже не орка?) облизываются как на деликатес было неприятно.
— С чего ты решил?
— Сколько ты на меня работаешь? Уже больше месяца или даже двух? И ни одного выходного за это время. Вечер с родителями, вечер с Адронами. А в остальное время готова ночевать у горелок, лишь бы не было времени рефлексировать о случившемся. А тут просишь сразу несколько дней и испытываешь при этом радостное предвкушение, смешанное с легким страхом. — Он повел носом из стороны в сторону, словно пытаясь уловить какой-то запах. — Ты очень боишься, но не хочешь признавать это, скрываешь. Что-то на сердце. Какой-то секрет.
Виктор склонил голову набок и улыбнулся.
Я сдавленно сглотнула. Бес умел разбередить душу, поднять на поверхность всё самое потаенное, скрытое. Я действительно очень желала и боялась одновременно. Платон сказал брату, что я «его невеста». Можно ли было назвать это моим секретом? Ну разве что с натяжкой.
Это выбило из колеи, испугало, но при этом в животе теперь будто порхали бабочки, а в груди сдавливало тоской и щемило. Иногда сладко, иногда тревожно. Он мог сказать не взаправду, ради того, чтобы брат согласился присмотреть за мной. Защитить от Альбеску, если тому вдруг снова что-то взбредет в голову.
Иными словами, Платон мог так попытаться отдать мне долг – за то, что помогла сварить зелье, которое вернуло его в свое тело.
— Да, я действительно еду к Платону, — сдалась я, — но всё остальное оставлю при себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Виктор скривился, будто кто-то ему лимон в рот запихал.
— Вот умру с голода, некому будет тебе платить зарплату, — с притворной обидой проворчал он.
Я обвела рукой зал, наполненный посетителями. «Серая моль» определенно пользовалась популярностью и во многом благодаря заслугам своего владельца.
— Я думаю, найдешь, чем перекусить.
— Да после секретов Платона всё таким пресным кажется, — пожал он плечами, а затем произнес, глядя мне прямо в глаза: — Передай ему, что я… переживаю за него. Как за друга, не как за десерт. И я буду очень рад, когда он вернется. Пусть бережет себя. — Он усмехнулся, выражение лица с серьезного сменилось язвительно-насмешливым. — Хотя и как десерт он тоже великолепен.
***
Начался третий номер. В брошюре он был указан как «Повелительница огня Зулейха».
Возбужденный после предыдущего выступления зал моментально умолк. Конферансье начал рассказывать предысторию:
— В деревне жила одна ведьма… — на этот раз его голос звучал мрачно, по спине невольно пробежали мурашки.
Забили барабаны, заиграла тревожная музыка, пронизывающая до глубины души. Перед ними разворачивалась небольшая история. Даже не история, а зарисовка к основному представлению.
Вот Зулейха влюбляется в красивого доброго парня. Он берет ее в жены. Вот соперница Зулейхи, мечтавшая заполучить красавца, отравляет воду в местном колодце — единственном в горной деревушке. Односельчане обвиняют в ведьму в том, что начинается падеж скота и люди болеют.
Они идут к ней домой, но Зулейхи нет, она ушла в горы, собирать целебные травы для тех, кто заболел.
Толпа жаждет крови, они убивают ее мужа, а затем, когда девушка приходит — ее саму привязывают к столбу.
— Сжечь ведьму! — кричат они.
Но едва подожженный факел касается ног девушки, в ней внезапно открывается неожиданный талант. Огонь не способен причинить ей вреда.
— В деревне жила ОДНА ведьма, — закончил конферансье историю тем же, с чего и начал, но теперь по-другому сместив акцент.
А на сцене, объятая пламенем, танцевала прекрасная Зулейха. Она сама была словно оживший лепесток пламени. Завораживающе красиво. Искры летели во все стороны, тоже танцуя вместе со своей хозяйкой. Они объединялись в узоры, создавая причудливую картину.
Зал был потрясен.
— Как думаешь, эта история правда? — шепотом спросила Кира, наклоняясь к Виктору.
И вроде бы было жутко от того, что девушка сожгла дотла деревушку со всеми жителями, и вместе с тем — безумно жалко ее.
— Не удивлюсь, если это так. — Виктор тоже выглядел впечатленным, а уж он повидал много всего и жутких историй слышал гораздо больше, чем Кира.
В этот момент сзади послышались шаги, и на третье свободное кресло вдруг плюхнулся молодой парень.
Кира вздрогнула, вспомнив, что это тот самый клиент, что требовал ее крови в баре.
— Ну как вам мое шоу? — вместо приветствия спросил он.
«Как же его? Вик? Ник?» — попыталась вспомнить Кира, но Виктор ее опередил.
— Нику Альбеску. Добрый вечер. А я и не надеялся увидеть вас лично, — предельно вежливо поздоровался бес, чуть склонив голову. — Шоу… впечатляет.
Подросток широко улыбнулся:
— Врешь. Ты ждал, что я приду. Не люблю, когда мне врут, — хихикнул он.
— Виновен, — не стал отрицать Виктор, чуть нахмурившись. — Но все же я в недоумении, зачем мог вам понадобиться.
— Ну как же… — Нику покрутил ладонью в воздухе. — Надо же тебе преподать урок, как должны выглядеть выступающие на сцене. А то вдруг мне снова станет скучно, и я приду навестить «Моль». — Он наклонился чуть ближе. — Навестить моль. Понял каламбур?
Он заливисто захохотал, делая вид, что вытирает выступившие из глаз слезы, хотя, кроме двух нарисованных слезинок, не было ничего.
— Мое старое прозвище, — пожал плечами бес. Если его это как-то и задело, то виду он не подал.
