— Боже правый! — Паэгле развернулась всем корпусом к Пантелееву. — Юра, клянусь, подобная мерзость как раз в твоем вкусе.
— Чего ты мелешь! — Доцент сидел красный как рак.
— А ведь судя по всему это правда, — заметил Истомин. — Вы только посмотрите на его руки.
Покрытые короткой рыжей шерстью пальцы тряслись.
— Это какой-то бред, — бормотал Пантелеев, — это совершеннейший бред.
— Да никакой не бред! — Валикбеев уже оправился от испуга, теперь он скрежетал зубами. — Диана мне несколько раз жаловалась, что во время взятия крови теряла сознание. Вот, значит, почему! Подонок, скажи спасибо, что на мне наручники, я бы тебя разорвал!
— Не проблема. — Полетаев подбросил ключ на ладони. — Сейчас снимем...
— Нет!!! — заверещал Пантелеев. — Держите его подальше от меня, он ненормальный, он меня убьет!
— Конечно, убьет. — Полковник все еще делал вид, что хочет расстегнуть наручники. — Но если вы нам сейчас честно все расскажете, обещаю — господин Валикбеев вас пальцем не тронет.
— Я ни в чем не виноват! — Казалось, еще чуть-чуть, и доцент рухнет на колени.
— Могу испытать вас на детекторе лжи. — Полковник выразительно потряс ключами от наручников. — Итак, считаю до трех: раз, два...
— Это все Марина! — раздался вопль. — Это все она. Она хотела меня на себе женить, это она заставила меня подать на развод!
— Ерунда, — Даша нахмурилась. — Шувалову вы использовали, вы знали ее слабое место и заставили работать на вас. — Она помолчала. — Поразительно, но существуют женщины, которым нравятся даже такие козлы, как вы. У вас ведь еще есть пара-тройка неизвестно на что надеющихся любовниц? Да? Это их вы заставляли звонить Валикбееву и Паэгле?
Поскольку Пантелеев угрюмо молчал, Даша продолжила:
— Вы пытались соблазнить и домработницу, но она вам отказала. Вам! Разве отказала бы она Валикбееву? — Рыжая покачала головой. — Сомневаюсь. А развелись вы совершенно с иной целью: вы собирались жениться на безутешной жене убийцы. Вы и ребенка ей сделали из тех же соображений — беременной женщиной управлять намного проще. Цинично бы ее шантажировали: раз ребенок ваш, что можно было бы доказать даже в случае аборта, значит, Юркевич, ваша любовница, с вами заодно. Кроме того, она девушка не из глупых: результаты эксперимента превзошли все ожидания, пусть не Нобелевская премия светила, но какая-нибудь — точно. И слава, и звания, и деньги. А кому они достанутся, если из четверых участников проекта двое сидят, а одна умерла? Вот и получается, что Пантелеев — единственный, кому достается все: красивая женщина, чужое имущество, всеобщая слава и прочая, прочая...
— Что значит — двое сидят? — нахмурилась Паэгле. — Ты намекаешь, что он и меня бы посадил?
— Конечно. Только ради этого Пантелеев и убивал. Он сделал все, чтобы рано или поздно следствие вышло на нужный след: ваши минздравовские дачи в двух шагах, у покойников увечья, прямо указывающие на возможную причину убийства. И звонки он организовал не просто так — он заставил вас нервничать, совершать поступки, которые потом могли бы служить прямыми доказательствами вины.
Все смотрели на тихо скулящего доцента. И только Даша смотрела на Полетаева.
— Ты чего ждешь? — спросила она.
— Как чего?
— Давай, хватай его.
— Кого? — спросил полковник.
— Пантелеева, конечно.
— Нет уж, дудки, — тот рассмеялся. — Я за три года испорченной жизни уже отлично знаю, кто у тебя оказывается настоящим преступником.
— Кто? — растерялась Даша.
— Последний из всех присутствующих. Ты сначала всех переберешь, помучаешь, а потом ткнешь в самого последнего и скажешь: «Вот он». А кто у нас последний? Артем Николаевич Истомин. Так что я подожду.
Раздался страшный грохот: Пантелеев вскочил и бросил в Истомина стулом. Тот пригнулся, но массивной ножкой ему все равно рассекло бровь. Кровь брызнула во все стороны. Истомин, придерживаясь рукой за стену, упал на колени. Увидев кровь, Паэгле бросилась в ванную, принесла вату, перекись, бинты и прочие атрибуты первой помощи, быстро обработала рану.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну давай рассказывай, не тяни. — Полетаев смотрел на раненого без тени сочувствия. — А то помрет еще тут твой подозреваемый.
— Какой подозреваемый?! — закричала Даша. — Ты что, ненормальный? Он в этом институте даже не работал, как бы он Шуваловой укол сделал?
— Так ты не будешь его обвинять? — Полковник, казалось, был смертельно разочарован.
— Конечно, нет! Хватай Пантелеева.
— Легко сказать — хватай. — Синие глаза с грустью изучали место, где еще минуту назад сидел доцент. — Он исчез.
Паэгле расхохоталась.
3
Даша укладывала в сумку последние вещи. Юлька сидела на широком подоконнике и болтала ногами. Вид у нее был счастливый и легкомысленный.
— Я только одного не пойму, как ты догадалась, что это Пантелеев?
— Меня зацепили два факта: первое — Шувалова твоих рыб могла отравить и за документами гоняться только ради любовника, но от Валикбеева она не могла забеременеть.
— Это я поняла, а второе?
— Сумма, которую преступники требовали от Валикбеева. Сто тысяч, столько же, сколько и от тебя.
— Ну и что?
Даша посмотрела на подругу:
— Я никак не могла понять, откуда стало известно, кто отец Антона. — Юлька посерьезнела. — Помнишь, ты говорила, что анализ крови ребенку делаешь в вашей лаборатории?
Паэгле ахнула:
— Ты хочешь сказать, что этот мерзавец сличал ДНК моего ребенка со всеми, кто работает в нашем институте?
— Скорее всего. Оказывается, с помощью простых анализов можно многого добиться.
— Рыжая, ты извини, если я слегка грубила тебе. Я была не права. — Юлька приложила руки к груди. — Ты великий детектив всех времен и народов.
Даша искоса посмотрела на бывшую одноклассницу:
— Кто он?
Закинув светлую голову, Юлька весело рассмеялась:
— Как догадалась?
— Тоже мне, тайна за семью печатями! Ты на себя в зеркало посмотри.
Паэгле зажмурилась, словно кошка на солнышке.
— Нет. Пусть ты мне и оказала неоценимую услугу, но хоть стреляй, не расскажу.
— Только не говори, что вернулась к своему Ираклию.
— Ты с ума сошла! Кроме того у Валико сейчас много иных забот. Он все разрабатывает план, как проникнуть в тюрьму и убить Пантелеева.
— Хорошее дело! — Даша вздохнула. — А Дианка как?
— У той на нервной почве случился выкидыш. Сейчас в больнице.
— Бедная. Сколько она всем гадости сделала, а пострадала в конечном итоге ни за что.
— Да ладно тебе ее жалеть. Отряхнется и как новая будет.
— Навестить бы ее...
— С чего вдруг? И, кроме того, разве ты не уезжаешь?
— Уезжаю, но у меня еще одно дело осталось. И пока его не закончу...
— Господи, не пугай меня. — Юлька и вправду встревожилась. — Не хватало, чтобы ты тут еще на неделю задержалось. Какое дело?
— Алексей-то так и не нашелся.
Паэгле улыбнулась и произнесла одними губами:
— Нашелся.
Даша не сразу среагировала. Какое-то время она переваривала новость и вдруг схватилась за голову.
— Нет...
— Да. — Юлька гордо продемонстрировала палец правой руки. На нем посверкивал весьма симпатичный бриллиант.
— Вы что, уже и поженились? — ужаснулась Даша.
— Пока нет, но скоро.
— Юль, даже я на такое не способна...
Это не было правдой. В свое время Даша дала согласие на брак ровно через сутки знакомства, а уже через неделю уезжала в свадебное путешествие. Однако прошло много лет, и теперь она ощущала себя серьезной дамой, у которой в жизни не может быть случайностей.
Паэгле, судя по всему, была в курсе.
— Да? Насколько мне известно, твоя свадьба произошла так поспешно, что даже твои родители не успели приехать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Откуда ты знаешь? Вот уж никогда бы не подумала, что ты сплетни собираешь! — возмутилась Даша.
Юлька парировала:
— Ты бы еще за президента вышла, тогда уж точно никто бы ничего не узнал!
