"Лишь всего-то три года прошло, как сдавал экзамен по динамике полета, а уже основательно подзабыл, как учитывать ветер в определении скорости полета на максимальную дальность",- подумал я и вспомнил Игоря. Когда после академии пришел на испытательный аэродром, он мне сказал:
- Знания, если их не применяют, улетучиваются из головы, как эфир из открытой колбы.
В тот же вечер сажусь за книги. Тут же восстанавливаю забытое, соображаю, как можно решить этот вопрос. Но требуется время. Нужно построить несколько кривых, так сказать, пересчитать данные режима полета на условия ветра.
Посидел несколько вечеров, посчитал. Случайно разговорился с одним инженером. Он, оказывается, испытывал самолеты на дальность полета.
- Принесу экспериментальный альбом,-говорят он.- Посмотри, может пригодится.
- Давай. Есть некоторые теоретические соображения. Любопытно сопоставить их с экспериментом.
Сопоставил теорию с экспериментом, в результате получилась первая научная статья. Называлась она:
"Учет влияния ветра на режим максимальной дальности" - и была несколько позже опубликована в "Вестнике воздушного флота".
Вновь не дает покоя мечта о научной работе. Мечта, зародившая еще во времена дружбы с Николаем Семериковым, мечта, укреплявшаяся в спорах и беседах с Катей. Мечта, зревшая под влиянием профессоров академии и окончательно выкристаллизовавшаяся здесь, после практики. И когда передо мной возник вопрос; или остаться летчиком-испытателем, или быть научным работником, то вдруг почувствовал, что даже при прежнем огромном желании летать я уже не могу отказать себе в творчестве, в научной работе. Инженер все-таки пересилил во мне летчика-испытателя. И я никогда впоследствии не жалел об этом, познав муки и радости творческого инженерного поиска. А адъюнктура, которую мне предлагали сразу после окончания академии, еще больше меня убедила в этом.
- Мы - испытатели конкретной новой авиатехники,- сказала мне Ольга Николаевна Ямщикова.- А у вас, конечно, впереди более интересная работа и жизнь для науки. А потом нас лимитируют здоровье и возраст. А в науке этого предела практически не существует совершенно...
Посоветовался дома с Катей. Она к тому времени уже стала преподавателем в МГУ. И поехал "на разведку" в академию.
Встретил там случайно Болотникова, бывшего летчика, доктора технических наук, автора известной книги "Динамика полета".
- Ты чего здесь?!
- Хочу поступать в адъюнктуру...
- И ты тоже "отравлен наукой?
В академии выяснил, что в принципе поступить в адъюнктуру можно, но надо сдавать конкурсные экзамены. Это последнее обстоятельство окончательно утвердило меня в принятом решении. Если за год работы испытателем основательно подзабыл теорию, то что же будет после нескольких лет?..
Получил разрешение на сдачу экзаменов. На кафедре динамики полета было три кандидата на одно место адъюнкта. Дмитрий Егорович Жуков и Борис Алексеевич Алексеев были для меня серьезными конкурентами. Оба в этом же году окончили академию, поступали в адъюнктуру со свежими знаниями. Вместе мы готовились и вместе сдавали экзамен. Все трое получили высшие оценки и по рекомендации Бориса Тимофеевича Горощенко были приняты в адъюнктуру.
Адъюнктура
На кафедре динамики полета было три профессора: Б. Т. Горощенко, Я. М. Курицкес и В. С. Пышнов.
Кто из них будет моим научным руководителем? Выбор от адъюнкта не зависел: кому тебя дадут или кто тебя возьмет.
Моим научным руководителем стал Владимир Сергеевич Пышнов, крупный ученый, основатель кафедры динамики полета.
Владимир Сергеевич окончил академию в первом выпуске и сразу же был назначен на должность преподавателя. Он создал оригинальный курс динамики полета, а затем и возглавил новую кафедру по этой специальности.
За многие годы преподавательской работы Владимир Сергеевич написал ряд учебников по динамике полета, в том число и таких, по которым мы еще в юности учились в аэроклубе.
Еще в 20-х годах Владимир Сергеевич стал известен в авиационном мире как первый человек, серьезно исследовавший штопор. А для нас, курсантов аэроклуба 1938 года, В. С. Пышнов - автор основного учебника "Теория полета" был где-то на недосягаемой высоте.
Владимир Сергеевич не защищал докторской диссертации. Ученая степень доктора технических наук была присуждена ему без защиты диссертации: за капитальные труды в области динамики полета, за то, что он уже давно стал признанным авторитетом в авиационной науке не только в нашей стране, но и за рубежом. Генеральные конструкторы В. С. Ильюшин, А. С. Яковлев, П. О. Сухой и другие всегда внимательно прислушивались к советам выдающегося ученого. Мнение профессора В. С. Пышнова учитывало и командование ВВС, принимая решения о строительстве новых самолетов.
Разве мог я когда-либо мечтать о том, что стану учеником профессора Пышнова?! Владимир Сергеевич в то время работал в управлении ВВС и был занят решением весьма серьезных проблем. Однако связей со своим детищем - кафедрой динамики полета он не терял, всегда был в центре ее научной жизни, успевал и прочесть курс лекций, и руководить адъюнктами.
Обычно в адъюнктуру приходили уже с темой научной работы. А у меня ее еще не было. Обращаюсь к профессору Пышнову:
- Владимир Сергеевич, не подскажете ли, чем мне заняться?
Он задумался, потом говорит:
- Проблемой оптимальных режимов полета сверхзвуковых самолетов. Перспективная и весьма полезная тема. Однако это еще совсем не разработанная область. Придется серьезно потрудиться.
Такая перспектива меня заинтересовала. Но справлюсь ли я?
Сверхзвуковых самолетов тогда еще не было. Проблема интересовала многих, но заниматься ею вплотную стали лишь лет через пять. Сотни людей, десятки институтов. А тогда было только начало. Владимир Сергеевич смотрел далеко вперед.
Проштудировал я все задачи в учебниках. Посмотрел напечатанное в научных журналах. Перевели мне товарищи с итальянского языка две небольшие статьи. Литературы - почти никакой. А научный уровень того немногого, что появлялось в печати, был довольно низок.
Надеяться приходилось на Владимира Сергеевича и на самого себя. Стал я прежде всего изучать основательно математику.
- Если хотите понять, что такое вариационное исчисление, то вот проштудируйте книгу Эйлера, создателя этой отрасли математической науки,-советует профессор Пышнов.- По первоисточнику всегда лучше, а в других изданиях уже компилятивные перепевы...
Работаю по восемь-десять часов в сутки, без выходных. Так увлекла меня новая тема. Один раз в месяц встречаюсь с профессором Пышновым. Разговор час-два, а мне зарядка и дел на месяц.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
