истории ни сумасшедшие, ни женщины не являлись полноправными гражданами. И все же безумие и женщины не идентичны; скорее они занимают различные части одного и того же внешнего пространства. Мы должны также помнить, что для талленси ребенок до появления его единоутробного сиблинга также является асоциальным, хотя, конечно, в общине о нем заботятся как о человеке. Я предполагаю, что в этом приравнивании женщин, сумасшедших и детей, у которых еще не появился сиблинг, есть определенный смысл.
В 1989 году Кэрол Пейтман утверждала, что термин «патриархат» должен включать как братские, так и отцовские формы мужского доминирования. Я не согласна с таким объединением, но нахожу ее противоречивую оценку «братства» как патриархального угнетения интересной и полезной. Кэрол Пейтман утверждает, что построение современной политической теории зависит от подчинения женщин; но это подчинение братству, а не отцовскому патриархату. Подъем современного государства в XVII веке с последующим акцентом на «договор» гарантировал, что братья будут равны в своих правах и одинаково уверены в своем отце. «Пожалуй, самая поразительная особенность истории договоров – это отсутствие внимания к братству, в то время как основное обсуждение строится вокруг свободы и равенства.» «Только мужчины рождаются свободными и равными. Теоретики договоров понимали половое различие как политическое различие, различие между естественной свободой мужчин и естественным подчинением женщин» (Pateman, 1989, р. 4–5). Долг женщины – родить; а долг мужчины – умереть за государство. Теоретики договоров, которые узаконили эти положения, которые у нас все еще доминируют, в XVII веке противостояли «патриархистам». Теория договоров опровергала естественные права королей и отцов, а также модель патриархальной семьи как основы государства, настаивая вместо этого на правах индивидов и прокладывая тем самым дорогу ко всеобщему равенству. Но для женщин этот путь был закрыт ввиду их природной роли, которая находилась вне социального контекста:
Братский общественный договор создает новый, современный патриархальный порядок, который представлен как разделенный на две сферы: гражданское общество, или универсальная сфера свободы, равенства, индивидуализма, разума, договора и беспристрастного права – царства людей или «индивидуумов», и частный мир особенностей, естественного подчинения, кровных связей, эмоций, любви и сексуальной страсти – мир женщин, в котором также правят мужчины (ibid., р. 43).
Хотя общественно-политический мир разделен таким образом, этот факт скрыт ввиду наличия у людей индивидуальных прав. В свою очередь, существование «абстрактного» индивида с абстрактными правами означает, что мы не видим за этим братства. Братский субъект мужского пола маскируется под бестелесное, бесполое частное лицо. Можно расширить это в нескольких направлениях: экономика, которая зависит не от потребительной стоимости труда человека, а от прибавочной стоимости, которую он производит, таким образом, также становится абстрактной и теоретически бесполой. Не попадает ли и понятие безумия под влияние нейтрального индивида (процесс, который реализуется только сегодня)? Работа и гражданство абстрактны, но принадлежат сфере мужского, а безумие, отмеченное как женское, становится абстрактным. В пространстве абстрактного положение гендеров может измениться.
В «Короле Лире» мы видим, как старого короля и отца патриархального порядка охватывает истерия: «Я чувствую, как во мне пробуждается мать». Отец считался единственным родителем, поэтому Лир может переживать истерику; истерия была болезнью женщины, «матери»; но так как Лир является и отцом, и матерью, он может страдать от «удушения матерью». Диагноз истерии претерпел изменения в XVII веке и был связан с мозгом; даже если «истерические припадки» были обусловлены маткой, «болезни нервов» в значительной степени вытеснили их. Это означало, что мужчины могут страдать истерией, но их при этом не считают истериками, равно как и женщин не считают политиками. Если новая политическая теория привела к появлению нейтрального политического индивида, а новые социально-экономические условия – к появлению нейтрального работника, то отношение к психическим заболеваниям, я полагаю, последовало этому примеру. Психиатрия и фармакология все в большей степени реагировали на гендерно нейтрального пациента. Но если в политике и экономике нейтральность по-прежнему является мужской, то в безумии эта нейтральность по-прежнему женская. Тем не менее появилась возможность потребовать то, что было заявлено, – истинный нейтралитет в политике. Могут ли, таким образом, истерия и безумие в равной степени принадлежать мужчинам в дегендеризованном мире?
Если женщины, как в рассуждениях Пейтман, были подчинены братству, которое лишало их полного равенства и свободы из-за их репродуктивной роли, то к насколько серьезным последствиям может привести растущее преодоление этого разделения, происходящее вследствие изменений его актуальности и самой концепции воспроизводства? Чем выше социально-экономический уровень, тем меньше вероятность того, что женщина будет иметь детей; в таких странах, как Швеция, мальчики воспитываются вместе с девочками в гендерно-нейтральной среде. Возможно, изменение отношения к размножению сигнализирует о начале конца половых различий. Это будет означать, что «гендер» одержит победу и моделью будут не родители, а сиблинги. Но произойдет ли смена целевых показателей и наступит ли конец гендерным различиям? Думаю, что нет. Хотя признание отцовства является основным фактором, ограничивающим свободу жен-матерей, я считаю, что это еще не все.
Когда ребенок переполнен травмой из-за того, что тот, кто мыслился таким же, как он, неизбежно оказывается другим, он находит или получает возможность отметить эти различия: различие в возрасте, гендерное различие. Затем это понимание должно снизить силу травматичного переживания, однако насилие, присущее первоначальному опыту, остается возможным. Травма гарантирует, что насилие всегда скрыто, и даже если оно преодолевается в отношениях между родными сиблингами, оно доступно в отношениях с их заместителями в более широком мире. Колыбелью гендерных различий являются как нарциссическая любовь, так и насилие, сопровождающее травмирующий момент смещения. Гендерное различие возникает, когда применяются физическая сила и недоброжелательность, чтобы обозначить сестру как младшую. Пейтман не стала дальше развивать свое наблюдение относительно того, что мужчины должны умереть за свою страну, а женщины должны родить. Солдат происходит от брата, который дал отпор злоумышленнику, а мужчина – от мальчика, который унизил свою младшую сестру.
Здесь и сейчас
Термин «патриархат» широко использовался с конца XIX века, но стал предметом оживленного обсуждения после появления феминизма второй волны. Мы можем рассматривать один аспект концепции патриархата как аналогию понятия бинарности, о котором шла речь в главе 6. Критика Хаммелем (1972) универсального характера принципа бинарности, открытого Леви-Строссом, опиралась на двойное утверждение: либо бинарность должна встречаться повсеместно, и в этом случае о ней особо нечего сказать, либо это специальный способ мышления, и в этом случае важно исследовать отношения между способами мышления у наблюдателя и у наблюдаемого: все люди или только некоторые люди, или только некоторые люди в определенное время, или все люди время от времени
