тропинки меж деревьями и рыжая принялась за допрос.
— Так, значит, ничему тебя не научили?
— Книгу выдали, — пожал плечами Егор, топая вслед за наёмницей и стараясь не пялиться на её крепкие нижние полушария, которые соблазнительно двигались перед его взглядом. Этак, тыц-тыц, тыц-тыц, вправо-влево. Рука так и тянулась ущипнуть! — Ушкуйников Бел Мал, «Рычаг, сверло, колесо и пригоршня электронов».
— Звучит неплохо, — заключила огневласка, отводя в сторону особо наглую ветку и особенно сочно вильнув бёдрами.
Егор облизнул внезапно пересохшие губы.
Отвёл взгляд и продолжил:
— Но я так и не понял, это учебник или сборник притч?
— А у вас что, совсем другие учебники?
— Ну да, у нас всё по разделам, от простого к сложному. Шарики, там, которые катятся, грузики, которые падают. Стеклянные колокола, битком набитые вакуумом. А тут какие-то байки: кто и где колесо изобретал, а кто мешал, натравливая разгневанных духов предков. Кто и когда египетские пирамиды сверлил, а кто вандалов ловил и в уксусе варил. И кто какие гайки на рельсы во время Великой войны клал, чтобы, значит, паровозы набок падали. С помощью правила рычага.
— Да, — согласилась рыжая, — это они лишку дали. Рычаг или нет, а с гайками ни чёрта не выйдет, надо специальную колодку собирать, чтоб колесо соскочило.
— Что?!
— Книга у тебя? Дай посмотреть.
— Не, я там оставил, у механика.
— Хорошо, сама спрошу.
— А, кстати, мы куда идём-то? — озаботился Егор.
Они уже почти добрались до станции.
Впереди, меж деревьев, виднелась насыпь и рельсы.
Так-то Егор не против прогулки. Что ни говори, а другой мир — всегда интересно посмотреть, что и как тут устроено. Опять же, он здесь на целый год. Надо вживаться в общество. Да и Куней — мечта анимешников: и сверху, и снизу, да и одёжка лёгкая, ничуть богатства не скрывающая. А уж как швыряется огнём!
Умению швырять огнём Егор завидовал.
Объект зависти оглянулась, слегка нахмурилась и ответила:
— Я — на телеграф, надо сообщение Островным отбить. Не нравится мне, что с Мелвигом происходит, не должно быть так. Видел, он плакал?
— Ага.
— Не может Островной слёзы лить, он же волк и мощны его лапы. Первый раз хныкающим вижу. Что-то с ним… неправильное. Поломалось внутри.
— Это из-за ядра так плохо?
— Скажи, зубы у тебя когда-то болели?
— Ещё бы, особенно в юности.
Куней вновь обернулась, бросила нечитаемый взгляд на очень взрослого спутника, двинулась дальше. И продолжила:
— Вот зуб болит, ноет, дёргает, в голову боль отдаётся. Жить невозможно! И Мелвиг сейчас как тот больной зуб. Представь, что ты — весь целиком — как нерв в том зубе.
Егора передёрнуло, живость его фантазии иногда доставляла проблемы.
— Ясно.
— Я с утра побегала, достала кое-чего. Но решила написать северным знакомцам, может подскажут как правильно лечить. Не бойся, дело не затянется. Я быстро, один хвост тут, другой там. Пять минут. А ты на улице подождёшь, на людей посмотришь, а то и поговоришь. Но если кто из Народа попадётся, не приставай.
Егор неопределённо хмыкнул.
С одной стороны — проблемы точно не нужны.
С другой — как тут жить, если от всего шарахаться?
Под ногами заскрипела гранитная насыпь. Свежая, недавно уложенная. Камни не успели ни потемнеть ни рельсовой ржой покрыться. И Егор не удержался, подхватил пару особенно интересных камушков и спрятал в карман. Розовый гранит и зеленоватый непонятно кто, ну не нефрит же? Совсем не похож. Наверное тоже гранит, по крайней мере структура такая же мелкозернистая.
Куней покосилась, но горнодобычу никак не прокомментировала.
Зато нашлась иная тема.
— Значит, всыпали тебе?
— И вовсе нет!
— Да вижу я, не можешь до города дойти, на всякую фигню отвлекаешься. Я б тоже такому ученичку горячих прописала!
— Просто мне нравятся эти камни.
— А ну, покажи!
Егор камни протянул.
Рыжая внимательно их осмотрела, пожала плечами и бросила:
— Не вижу ничего такого.
Какое-то время шли молча, скрипя щебнем и перешагивая через шпалы.
Где-то вдали завистела электричка.
— Ну вот наваляли они друг другу, — прервал тяжёлое молчание и принялся описывать ситуацию бедолага, пострадавший от произвола учителей. — А потом вспомнили, что не дрались ровно год. Юбилей, отметить надо! Меня прогнали, сунули эту книгу читать, а сами ширму поставили и за ней булькали и стаканами звенели, — сдал мастеров Егор.
Куней сочувственно покивала.
— Да, сложно с тобой, до стакана легко доведёшь.
— Я думал, ты меня поддержишь!
— Тебя? Зачем? А вот этим… кто они там? Оружейник и полугном?
— Оружейник и есть полугном, — буркнул Егор. — Михайлович — механик. Вроде человек.
— Ну, хорошо. Так вот, не завидую им. Да и себе тоже.
— Ты-то чем недовольна?
— Да вот, подрядили нас с тобой нянчиться. И если всё будет так, как с самого начала понеслось, то через месяц я поседею!
И Куней картинно подёргала себя за волосы.
Егор обозрел буйство рыжей шевелюры и задумался.
Как и всегда, было два варианта: честно признать или коварно отказаться.
Егор выбрал честный.
— Это не я.
— Конечно, не ты! — покладисто согласилась Куней. — И тут не ты, и там не ты! И не городской совсем. Это всё злая судьба и пережор шоколадок. Вот если не жрать шоколадки тоннами и не гневить богов, то не будет и прыщей на лице.
— А у меня их нет!
— Конечно, нет. Какие твои годы?
— Да причём тут прыщи, блин. И вообще, меня сегодня назвали деревенским. Сказали, одежду выбирать не умею и это великий признак плебейства и провинциальности.
— Это они лиха дали, — мрачно бросила Куней, напряжённо рассматривая что-то впереди. — Плохо тебя знают. Вот узнают получше…
Впереди, около торгового центра, грохнуло. Взметнулось пылевое облако.
Бабахнули одиночные выстрелы, перешли в заполошную стрельбу очередями.
Заорали люди или нелюди.
Да и как понять кто орёт?
По голосу распознать астральников или людей Егору не удавалось. И Куней и её напарник ничем не отличались от людей до тех пор, пока не начинали швыряться огненными шарами или рубить столетние сосны радужными плоскостями.
Опять же, Балашов или тот же Паук, казались такими же опасными как наёмники. Ничего такого Егор от Моржей не видел, но интуиция просто вопила.
Логика тоже.
В насквозь магическом мире
