- Тогда, Элизабет, спустись и посмотри.
- Нет, Джейбиз, это должен сделать ты.
- А если там женщина? Как же я появлюсь перед ней в одной ночной рубашке?
- А если мужчина, грабитель? Я ведь тоже в одной ночной рубашке.
- В таком случае, нам лучше всего спуститься вместе.
- Хорошо, так и сделаем. Надеюсь, это не...
- Кто?
Миссис Хокин не ответила. Они с мужем встали с постели, на цыпочках прошли через комнату и спустились вниз по лестнице.
Двери внизу не было; спустившись по лестнице, можно было попасть сразу в кухню.
Они спустились очень осторожно, стараясь не шуметь, поддерживая друг друга, а когда лестница кончилась, боязливо заглянули в комнату, использовавшуюся одновременно как кухня, гостиная и столовая. Сквозь широкое низкое окно лился лунный свет.
Она увидели фигуру человека. Ошибиться было невозможно - это была Тетушка Джоанна, облаченная в саван, сшитый ей Элизабет Хокин из старой простыни. Старушка достала из шкафа тонкую льняную простыню, постелила ее на стол и принялась разглаживать костлявыми руками.
Хокины дрожали, - но не от холода, хотя дело и происходило в середине зимы, - а от ужаса. Они не смели войти, но и сил убежать у них тоже не было.
Затем они увидели, как Тетушка Джоанна снова направилась к шкафу, открыла его и вернулась с серебряными ложечками; она разложила все шесть на простыне и тощим пальцем пересчитала их.
Повернулась лицом к наблюдавшим за ней хозяевам, но на него падала тень, и они не смогли разглядеть ни его черты, ни выражение.
Снова вернулась к шкафу, достала серебряный заварочный чайник и поставила на стол. Она находилась теперь в конце стола, отблеск лунного света падал на ее лицо, и они увидели, что она беззвучно шевелит губами.
Запустив руку в чайник, Тетушка Джоанна принялась извлекать монеты, одну за другой, и пускать их катиться по столу. Хокины видели блеск металла и перемещавшуюся тень от монеты, пока та катилась. Первая монета остановилась в дальнем левом углу, вторая - рядом с первой; затем третья, четвертая - и так, пока все десять не оказались на столе. Следующие десять легли ровным рядом ниже первого; третий десяток - рядом со вторым. Все это время мертвая женщина шевелила губами, словно подсчитывая, но ни единого звука не было слышно.
Хозяева застыли, наблюдая за происходящим, пока вдруг не набежало облако и не закрыло луну.
Тогда, в ужасе, они повернулись и бросились вверх по лестнице; распахнули дверь спальни и забились в кровать.
Заснуть им так и не удалось. В полумраке, когда луна скрывалась за облаками, или при свете, когда вновь появлялась, они слышали одно и то же - звук катящейся по столу и затем падающей монеты. Неужели их было так много? Вовсе нет; просто мертвая старушка, по всей видимости, не уставала их пересчитывать. Когда наступало короткое затишье, хозяева могли слышать, как старушка перемещается к другому концу стола, после чего все повторялось снова.
Звуки прекратились незадолго до наступления рассвета; Салли зашевелилась у себя в спальне, и только тогда Хокин и его жена поднялись. Необходимо было спуститься вниз и посмотреть, в каком состоянии находится кухня, до того, как туда спустится служанка. Стол был пуст, монеты - в чайнике; он вместе с ложечками находился там, куда они сами поставили его. Кроме того, аккуратно сложенная простыня вернулась на прежнее место.
Будучи в доме, Хокины ни словом не обмолвились о виденном прошлой ночью, но когда Джейбиз работал в поле, Элизабет пришла к нему и спросила:
- Что ты думаешь насчет Тетушки Джоанны?
- Не знаю; может быть, это всего лишь сон.
- Довольно странно, что мы видели один и тот же сон.
- Ну, не знаю; может быть, виной всему джин; мы пили один и тот же джин, поэтому нам и приснилось одно и то же.
- Это больше напоминало явь, чем сон, - не согласилась Элизабет.
- Давай считать случившееся сном, - сказал Джейбиз. - Может быть, этого не повторится.
Однако наступившей ночью случилось то же самое. Луна была скрыта облаками, поэтому никто из них не набрался достаточно мужества, чтобы спуститься в кухню. Они снова слышали звук шагов, катящихся и падающих монет. И это не было сном.
- И что же нам теперь делать? - спросила Элизабет Хокин мужа утром. - Нельзя допустить, чтобы мертвая женщина приходила в наш дом по ночам. А что, если ей придет в голову подняться наверх и вытащить простыню из-под нас? Мы взяли ее белье, она может решить, что будет справедливо забрать наше.
- Думаю, - скорбно сказал Джейбиз, - мы должны все ей вернуть.
- Но как?
Посовещавшись, они решили отнести все взятое у умершей женщины ночью к ней на могилу.
- Думаю, - сказал Хокин, - мы подождем на паперти и посмотрим, что произойдет. Если вещи останутся нетронутыми до утра, мы можем унести их обратно со спокойной совестью. В конце концов, мы потратили некоторую сумму на ее похороны.
- Какую?
- Три фунта, пять шиллингов и четыре пенса, если я не ошибаюсь.
- Хорошо, - сказала Элизабет, - давай так и сделаем.
Когда наступила ночь, фермер и его жена тайком вышли из дома, неся в руках льняные простыни, чайник и серебряные ложечки. Они дожидались позднего часа, пока большая часть жителей и их служанка Салли не улеглись спать.
Заперли за собой дверь дома. Ночь выдалась темная и ветреная, по небу бежали низкие облака, иногда затягивая его полностью, так что ничего не было видно.
Они шли, боязливо прижимаясь друг к другу, испуганно глядя по сторонам, пока не достигли ворот кладбища, где остановились, чтобы набраться мужества перед тем, как проделать остаток пути. Для этой цели Джейбиз прихватил с собой бутылку джина.
Они вместе положили все принесенное на свежую могилу Тетушки Джоанны, но едва сделали это, как порыв ветра развернул и разметал простыни, так что пришлось прижать их камнями.
Затем, дрожа от страха, они отошли к паперти; Джейбиз откупорил бутылку, сделал большой глоток, после чего передал бутылку жене.
Разразился дождь, ветер, пришедший с Атлантики, застонал среди надгробий, завыл между зубцами башни и в окнах колокольни. Ночь была такой темной, а дождь таким сильным, что в течение получаса Хокины ничего не могли разглядеть. Затем облака рассеялись, над кладбищем показалась мертвенно-бледная луна.
Элизабет ухватила мужа за руку и показала на могилу. В этом, однако, не было необходимости, поскольку его взгляд был направлен туда же, куда и ее.
Они увидели тощую руку, показавшуюся из могилы; она ухватила тонкую льняную простыню и потащила ее. Сначала в земле скрылся угол, а затем и всю простыню словно бы засосало в водоворот.
- Наверное, она сделает из нее себе саван, - прошептала Элизабет. - А как она поступит со всем остальным?
- Давай-ка примем по глоточку, это выглядит просто ужасно, - прошептал в ответ Джейбиз; они приняли по глоточку, им стало немного полегче, и они снова принялись наблюдать за происходящим.
- Смотри! - ахнула Элизабет.
Тощая рука с длинным пальцами вновь появилась из-под земли, и принялась шарить по траве, пока не наткнулась на чайник. Затем нащупала и собрала серебряные ложечки, блестевшие в лунном свете. Показалась вторая рука, двигавшаяся вдоль могильного холмика к оставшимся простыням. Подняла - их сразу же заполоскало ветром, они хлопали и развевались подобно парусам. Рука удерживала их некоторое время, пока они не наполнились ветром, затем отпустила, они вспорхнули через кладбище, через стену, и улеглись на поленницу во дворе колесника.
- Она послала их Хекстам, - прошептала Элизабет.
Затем руки принялись ощупывать чайник, вынули из него несколько монет.
Через минуту, монеты были брошены в направлении паперти и зазвенели по камню.
Сколько именно монет было брошено, Хокины не знали.
Руки собрали наволочки, поместили внутрь чайник и серебряные ложечки, подбросили получившийся сверток вверх; ветер подхватил его и перенес через стену кладбища к дому Хекстов.
