раздражающей, если бы водитель то и дело не поглядывал на Софию через зеркало заднего вида. У Давида руки чесались дать ему затрещину и велеть следить за дорогой, а не за пассажиркой. Но если он что-то и усвоил за свою не такую уж длинную жизнь, так это то, что не стоит хамить человеку, который оказывает тебе услугу. По крайней мере, следует дождаться, пока он доведёт дело до конца.
Сама София задумчиво смотрела на просыпающиеся предместья города, кажется, ничего не замечая.
Водитель как раз ехал через нужный им район, поэтому, когда они высадились, осталось пройти пешком около двадцати минут – и вот светло-серый дом вырос меж других таких же аккуратных пятиэтажек.
– Что, если она в «Нейме»? – Вопрос разорвал гнетущую тишину, когда до цели оставалось лишь несколько шагов.
– Она никогда не приходит на работу так рано, – отозвался Давид.
Не было ещё и семи утра, недавно проснувшееся солнце бросало повсюду длинные тени, собаководы довольно подставляли ему лица, пока их псы трусили по дорожкам.
– Но часто остаётся ночевать в жилом корпусе, – ответила София.
Они переглянулись. В глазах – безысходность и тревога. Оба, безусловно, испытывали схожие чувства: мысль о предстоящем разговоре давила как мраморная плита.
– Ты точно правильно помнишь адрес? – уточнила София, будто надеялась, что сейчас он признается: номера квартиры у него нет, поездка бессмысленна, нужно уходить и искать другое решение.
– Я помню телефонный номер своей няни и паспортные данные строителя, который пятнадцать лет назад обновлял фасады отцовского дома.
Она тяжело вздохнула, подтверждая его подозрения: София страшилась предстоящего разговора. Он и сам был бы рад избежать его, но…
– Марта – единственная, на кого мы можем рассчитывать, – озвучил Давид то, что они уже успели обсудить раньше и что София, разумеется, понимала и сама. – Никто другой не будет так заинтересован в том, чтобы наказать виновного в смерти Мино, как она.
– Я чувствую себя ужасно, – они почти подошли к подъезду, но София обняла себя и будто бы непроизвольно замедлила шаг, – мы пользуемся её горем.
– Это не так, – покачал головой Давид. – Мы разделяем горе. Её беда – теперь и наша.
– Но… она могла бы узнать позже. Прожить это утро, ничего не зная…
Он остановился и придержал Софию за локоть. Оставалось только позвонить в домофон, но Давид почувствовал желание хотя бы немного успокоить её.
– Марта всё равно узнает, и её сердце будет разбито. Для этой новости нельзя подобрать удачное время. Неважно, кто ей скажет, где и как. Самое страшное случилось, и Марта будет страдать.
На глаза Софии навернулись слёзы. Он что-то делал неправильно.
– Я хочу сказать, неважно, мы ей скажем или кто-то другой.
Она закивала, утирая слёзы, но это совершенно не помогало, так как новые тут же наполняли её глаза.
– Как такое вообще можно сообщить кому-то? – с трудом проговорила она. – Марта, наверное, завтракает, ни о чём не подозревает. Ждёт, когда Мино наконец позвонит. И не знает, что…
– Сейчас ты себя просто накручиваешь, – оборвал её Давид, хотя у самого от этих слов появился ком в горле.
Пора было признать, что его методы психологической помощи не работали, София не успокаивалась, поэтому он просто выдохнул и повернулся к звонку видеодомофона. Палец завис над кнопкой. Давид прикрыл глаза, постарался отстраниться от собственных эмоций и нажал на металлический кругляшок рядом с цифрой «8».
Им открыли сразу. София и Давид поднялись на третий этаж, с каждой ступенькой идти становилось тяжелее, будто они тащили на своих плечах мешки с цементом.
Дверь в квартиру восемь была открыта. Они оказались в небольшой светлой прихожей, ведущей в столовую с цветастыми занавесками. От входа не было видно всю комнату, но, судя по звукам, столовая переходила в кухню: за углом кто-то звенел посудой, до гостей доносился запах яичницы. «С беконом», – отметил Давид, принюхавшись. Он давно нормально не ел и боковым зрением заметил, как сглотнула София. Да, они оба были голодны, но вряд ли стоило рассчитывать на сытный завтрак от хозяйки.
Потоптавшись в прихожей, Давид и София прошли в столовую. Но вместо Марты обнаружили у плиты человека, которого никак не ожидали увидеть.
На мгновение Давид потерял дар речи. Взглянул на Софию – та тоже казалась изумлённой.
– Слава небесам! Вы нашлись! – приветствие прозвучало так, будто они были связкой ключей. – Давид, где ты пропадал, чёрт подери? Ну вы двое и устроили… Я бы вас выпорола, если бы могла.
– Что ты здесь делаешь? – только и смог вымолвить Давид.
Карина Брасс убрала сковородку с огня, вытерла руки о полотенце, которое тут же отбросила в сторону, и тяжело вздохнула:
– У нас беда. Мино убили. – Она нервно поправила волосы, в чём не было никакой необходимости: волосы лежали локон к локону.
Чувствуя, как во рту пересохло, Давид прохрипел:
– Что?
Любая другая реакция могла вызвать подозрения.
Карина не стала держать драматичную паузу или томить в ожидании подробностей, сообщив, что тело нашли ночью на территории «Нейма».
– Что? – на этот раз выдохнула София и бросила взгляд на Давида.
– Я понимаю, я сама была потрясена…
В совершенно нетипичной для себя манере, Карина прислонилась поясницей к кухонной столешнице и оперлась о неё руками. Выдохнув – не элегантно, как подобает леди, а так, будто собиралась глотнуть крепкий алкогольный напиток – Карина продолжила:
– Мне позвонили около пяти утра, сообщили о случившемся. НСБ сразу прибыли на место… Признаться, я не верила, пока сама не увидела… Не хотела верить…
Она прижала ладонь к груди и вдруг, оставив Давида в полной растерянности, всхлипнула.
Госпожа Брасс всегда была стальной дамой. Дисциплина, высочайшие требования к результатам и дотошное внимание к мелочам – то, что у них с Давидом было общим в подходе к работе, да и к жизни. Это – и грубоватый юморок. Правда, в отличие от Давида, Карина всегда оставляла место дипломатии. Ей приходилось улаживать разногласия между разными лабораториями, утрясать деликатные дела с химерами, находить компромисс между требованиями начальства и возможностями сотрудников. Любые проблемы она решала с ледяным спокойствием. И вот теперь, впервые на памяти Давида, совершенно по-человечески расплакалась.
Правда, ей быстро удалось взять себя в руки. В отличие от Софии, которая, заметив слёзы Карины, тут же расклеилась.
– Прошу меня простить. Мы с Мино были в хороших, в какой-то степени даже приятельских отношениях, и новости просто выбили меня из колеи. Я не думала… не думала, что всё зайдёт так далеко. Эти последние недели просто сводят меня с ума…
Карина устало потёрла лоб.
– Когда НСБ посчитали, что готовы меня отпустить, я поехала к Марте. Не хотела, чтобы она узнала обо всём на работе. Это было бы чудовищно. Правда… не могу сказать, что…
Она махнула рукой, не сумев продолжить.
– Где Марта? – спросил Давид.
– В спальне, – выдохнула Карина. – Я приготовила ей завтрак,
