— Леа, прошу тебя, не умирай!!! — из груди Орвилла раздался вопль отчаяния.
Снова разряд, грудная клетка девушки дернулась, сердцебиение не реагировало, пульс исчез… ее тело умирало, хотел он этого или нет. Через минуту сердце остановилось.
Лестр, схватившись за голову и быстро трансформировавшись, бросился в лес. Все его тело трясло от волнения, а сердце бешено стучало — Тай должен знать, что Леа больше не появиться в его жизни. Никогда.
* * *
— Давай, давай, — еще долго терзал себя Орвил, пытаясь вновь и вновь пробудить ее сердце к жизни, но все было бесполезным. Ее лицо побелело, а губы покрылись синеватым оттенком, глаза безжизненно застыли, выражая боль и безумный страх.
Жене мужчины, Марии, спустя час удалось вывести его из комнаты и, усадив в подавленном состоянии в кресло, вернуться назад, чтобы убрать следы сгустков крови и ошметков человеческой ткани и одежды. После чего она вернулась к мужу и, присев рядом, крепко обняла его, зная боль утраты лучше, чем что-либо другое.
Они с Орвилом познакомились десять лет назад, и он не стал скрывать свою сущность — сразу рассказал ей все. Мужчина не настаивал, и сейчас не делает, у нее всегда есть возможность уйти или принять его таким, каков он есть. Пускай в глубине души он и был зверем, он научился с этим жить, и Мария ценила это, отдав долгие годы своей жизни ему. Сегодня он потерял племянницу, дочь своего непутевого брата, если бы он только знал, что это может произойти, он выкрал бы ее у Тодда и смог воспитать сам. Судьба решила по-другому, и сейчас она нужна ему, его жена должна быть с ним рядом.
* * *
В лесу Канзаса Лестр был к вечеру. Наконец-таки остановившись, задыхаясь от усталости, он почувствовал запах оборотня, расположившегося поблизости. Все еще тяжело дыша, он приобрел человеческий вид — так он мог чувствовать себя легче. Пройдя небольшую чащу и наслаждаясь вечерним ветерком, трепавшим его волосы, Лестр вышел на утес. На большом камне, оплетенном извилистым растением, сидел Тай и смотрел на закат, переливающийся красными оттенками. Он тут же почувствовал присутствие ему подобного, и словно нехотя обернулся. Лестр натянул на себя улыбку, хотя внешний вид его был невеселым.
— Забавно! — раздался голос Тая.
— Что именно? — отозвался Лестр и, поравнявшись с ним, направил свой взор на закат.
— Человек делает тебе больно, а ты все равно скучаешь… — его лицо приобрело бледный оттенок и, опустив глаза на землю, он тяжело вздохнул, словно в последний раз.
— Мне так жаль! — истерично произнес Лестр, не в силах скрывать увиденное зрелище. Дрожь в его голосе и непонятное поведение заставили Тая избавиться от безразличия к окружающему его миру.
— О чем ты? — тревожно проговорил парень и, встав с камня, направился к другу.
— Я видел ее! — надтреснутым голосом продолжал Лестр, отходя назад.
— Кого? — начал злится Тай, чувствуя раздражение и тревогу.
— Я видел Леа, к северу отсюда. Она была вся в крови, похоже, на нее напали!
— Замолчи, не смей, слышишь, не смей говорить мне такого!
Тай начал метаться возле утеса, ежеминутно оборачиваясь в сторону друга. Глаза потемнели, по телу пошла дрожь, он приготовился услышать еще более ужасные слова.
— Тай, Леа, мертва… Мертва, слышишь! — выдавил из себя Лестр отчаянным голосом.
— Нет! Нет!! — начал кричать парень, после чего, сжав руки в кулаки, он подбежал к другу и, схватив его за воротник рубашки, начал трясти. — Скажи мне, что это неправда! Скажи мне!!
— Это правда, я сам видел!!! — Кто, кто сделал это?!
— Я больше ничего не знаю, — тихо проговорил Лестр и опустил голову.
Оттолкнув друга в сторону и быстро трансформировавшись, Тай бросился в лес. Его ноги сейчас не подчинялись ему, словно им была дана команда бежать, не останавливаясь ни при каких обстоятельствах. Куда он бежал — он не знал, хотелось не останавливаться никогда, чтобы загнать себя до смерти. Человек, которому удалось разбудить в нем чувства — мертв, и он не знает, как это случилось, и кто мог такое сделать. Он чувствовал себя таким виноватым! Может, со зла он и мог пожелать ей смерти за тот обман, но никогда бы не хотел этого на самом деле. Глаза засветились, сердце бешено стучало, яростно переливая кровь по сосудам. Почувствовав боль в мышцах, зверь остановился и начал яростно нападать на стволы деревьев, выдирая их с корнем и с силой расшвыривая в стороны. В горле раздирающе пересохло, раздался хрип, после чего голосовые связки прорвал душераздирающий вой, продолжающийся до тех пор, пока в глазах оборотня не потемнело, и он не упал на землю.
Он никогда не выл на луну, считал это глупостью — отчего бы волку делать это? Разве что, от скуки. Сегодня, в самой непроходимой части леса, он издал свой первый вой, почувствовав полное одиночество и неугасимую боль потери. Что может теперь держать его в этом мире — родители или некая свобода?.. Облик стал человеческим, распластавшись на земле, подняв голову вверх, он в течение долгого времени смотрел на слегка качающиеся макушки деревьев и обрывки темнеющего неба.
Собирался дождь, душа покрылась мраком, а тело отказывалась вставать. Сейчас все, о чем мечтал Тай, это умереть, чтобы встретиться с ней в другом мире. Веки потяжелели, закрыв глаза, парень свернулся калачиком, слегка вздрагивая от первых капель начинающего дождя и втягивая запах отсыревшей травы. Когда он проснулся, его окружал туман и холод, отчего, промерзнув до самых костей и слегка пошатываясь, он медленно побрел в сторону города.
Глава 22
Весь разбитый и грязный, Тодд вернулся домой под вечер. В течение нескольких часов он молча просидел в гостиной в темноте, пытаясь понять: кто мог сделать это. Одно он знал точно: на нанесение таких ран и беспричинное нападение был способен только оборотень. Что он будет делать, если его дочь умрет? Это все, что осталось у него, несмотря на то, что с некоторых пор в его жизни появилась женщина.
Габриель оказалась из их рода, он узнал это не сразу — она отлично пыталась скрыть тайну, но чутье оборотня, тем более рожденного таковым, не обманешь. Все это было невероятным — что она оказалась в их городе и так же была зверем с рождения, очередной раз доказывая, что им подобные существуют и живут среди обычных людей. Однако все эти любовные дела были для него не столь важны. Его дочь умирает, а он ничего не может сделать! Вынужден ждать здесь, в этой покрытой мраком комнате, как пес — которым, по сути, и является — результатов его безразличия и отдаленности от Леа. Расскажи он все еще в детстве, все было бы по-другому. Вранье еще никогда не приносило пользы. Старый дурак, он надеялся, что оградит ее от всего на свете, но промахнулся, позволил причинить ей боль… По морщинистой щеке, покрытой седой щетиной, скатилась слеза.
