Актив с Пассивом, поэтому строили из себя непонятно что.
– Двигаемся, девчонки! – сказал я, запрыгивая внутрь. – Папочке нужно место.
Видимо, кто-то из пацыков хотел напрыгнуть на меня, потому что Актив строго сказал:
– Не трогать! Кто что-то левое сделает – будете отвечать лично перед шефом. Уяснили?
Молодые быки бросали на меня бешеные взгляды. Я, ощущая себя матадором, обвешанным красными тряпками, присел в углу кушетки и стал дразнить их, наматывая подобранную с пола медицинскую резинку на свой средний палец.
Актив с Пассивом в форме фельдшеров прыгнули на передние сидения, и карета завелась.
Мы все затряслись и покинули территорию больницы.
Глава 37. «Саня», «Кира», «Спасти»
– А мешок? – спросил я.
Молодые бычки, которые скоро будут в томате, переглянулись между собой. «Чё он несёт?», – задавал каждый каждому вопрос.
– Чё за, блять, мешок? – сказал наисипейшим голосом в мире один из бычков.
– Ебать ты сипишь, дружок! Конфетку мятную сожрал бы какую или горло прополоскал чем-то. Мешок черный на голову, чтобы я не видел, куда вы меня везете. Всегда же в таких моментах злые дяди скрывают обзор человеку, которого везут хуй пойми куда.
– Приказа не было, – сказал второй бычок.
– Да, не было, – подтвердил я тоном человека, который знает больше всех вместе взятых, находящихся в карете. – Ведь если злые дяди не хотят палить местоположение своего подвала или избушки за городом, значит, они считают, что в итоге отпустят человека домой, и хотят, чтобы у него не было даже соблазна проболтаться кому-то, где его держали, не то, что возможности. А меня никто сегодня отпускать домой не собирается. Прав я или нет?
Бычки и Актив с Пассивом молчали.
– Скоро будем, – бросил Актив.
Я выглянул, чтобы посмотреть через передние сидения в лобовое стекло.
– До черты города далеко, значит, всё же не избушка. Подвал?
И снова ответа я не получил.
– Да хорош, братва, – сказал я им. – Работа такая, я всё понимаю. Ничего личного, да? Но вот вы мне чёто понравились. Привык я к вам! Так что давайте, ну-ка каждый сказал, сколько он невинных людей завалил или прижал, чтобы мне не жалко было вас мочить.
Бычки снисходительно и даже с жалостью посмотрели на меня. Вот это вы зря! Смотрите на меня, как угодно, но не с жалостью. В жалости нуждаются только кто? Правильно, только люди, пытающиеся запретить цикл «Дурь как Мана», а в один ряд с этими утырками я вставать не собираюсь.
Актив свернул к коттеджному посёлку «Березовый Лес», и я догадался, куда мы едем.
– Неужто старина Вальтер Родзинский предоставил свою хатку для моей аудиенции с царём?
Моя догадка была верной. Ну там бы только полный ебланоид два и два не сложил. Например, такой, который пытается запретить цикл «Дурь как Мана», но с этими ладно. Таких я не осуждаю за их скудоумие, а жалею.
Карета скорой помощи въехала на территорию особняка Родзинских. Вживую он был почти такой же, как и на фотографиях, подогнанных Олькой, но на фотках он терял свой лоск богатого житья. Трехэтажный особняк во всю свою кирпичную глотку орал, что здесь живут мажоры, которые ещё и гордятся своей родословной. К-к-комбо ebuchei претенциозности.
Меня, однако, повели не в особняк, а к двухэтажному гостевому дому. Мы прошли мимо черных джипов, тонированных бэшек и длинных мерсов. Интересно, бандосы в нашем городе вообще знают о существовании других цветов и других марок машин? Например, моя Корыточка. Сто очков даст любому здешнему ведру с гайками в плане стиля и надежности.
В некотором отдалении от гостевого дома расположились несколько сараев, у входа в которые тусовались два шкафа.
– Мой брат внутри? – поинтересовался я у Актива, когда мы подошли к двери гостевого дома. – Или в сараях?
– Его приведут.
Меня завели внутрь, где уже был включен свет в дорогих безвкусных люстрах. Коридора не было как такового, а пространство от двери сразу разделялось на кухню и просторный зал. В конце зала устроилась лестница, ведущая на второй этаж – к спальням.
В зале, помимо прочей мебели в лице шкафов, диванов и кресел, стояло три прочных на вид стула. На один из них меня усадили люди Валова.
– Жди, – сказал Актив.
Я демонстративно поднёс руку с отсутствующими часами к глазам и сказал:
– Давайте реще, у меня ещё дела.
Пока я хорохорился, в голове стучали молоточками только пять слов: «Саня», «Кира», «Спасти», «Валов», «Убить». И первые три заставляли меня тревожиться. Но последние два заставляли меня дерзить.
Я оглядывал присутствующих и подсчитывал соперников. Со мной в гостевой домик зашли молодые бычки и Актив с Пассивом. У ворот сарая стоят ещё двое. Ещё двое-трое минимум должны всегда быть с Валовым, и у Родзинского наверняка есть своя охрана. Мда, многовато человек для меня без моей Дури.
Но что мы говорим богу Смерти? Правильно – отдохни, дружок. Успеешь забрать своё.
Пассив вышел из дома, а вернувшись, приблизился ко мне.
– Встань, – сказал он.
– Нахуя?
– Обыскать тебя нужно. Приказ шефа.
– Бля, священные два слова «Приказ шефа», – ворчал я, поднимаясь и расставляя руки в стороны.
Пассив провел по моим рукам, по бокам, прошелся по поясу, хлопнул по карманам и опустился на корты, чтобы пробежаться ладонями по моим ногам до кроссовок.
– Отсоси заодно, пока ты там, – попросил я его.
Кто-то из молодых бычков не удержался и прыснул. Пассив со злобой посмотрел на него.
– Чисто, – процедил он. – Даже мобилы нет.
– А то я еблан поперся бы к вам в обезьянью клетку со всем своим добром, – фыркнул я.
– Давай-давай, базарь, – закивал Пассив. – Посмотрим на тебя сейчас.
– Оставь, – осадил его Актив и вытащил из сумки пачку пластиковых стяжек. – Садись, руки за спинку.
– Не слишком ли боится меня ваш шеф? – поинтересовался я, пока он стягивал мне хомутом руки за спиной, и сковывал ноги вместе с ножками стула. – Может, на меня лучше работать будете?
– Он не боится тебя, – сказал Актив. – Обычные процедуры, проводимые с каждым.
– Значит, он боится всех.
Актив закончил связывать меня и махнул рукой в мою сторону, подав знак. Пассив вышел во двор позвать кого-то.
Он вернулся и придержал
