у лестницы, и уложил его там.
– Погоди меня тут, братец. Я скоро.
По пути к выходу, я стянул со слоупока его черный пиджак, предварительно вытащив из карманов портмоне и мобильный. Всё добро я оставил рядом с человеком с вывернутой шеей. Мне чужого не надо. Мне нужен только пиджак для маскировки.
Я остановился у двери и прислушался.
– Есть на улице кто?
«Только у крыльца дома»
Бесшумно выскользнув из гостевого домика, я пригнулся и перебежками направился к главному дому.
– Проложи мне путь к задней двери, чтобы он был не под камерами.
«Больше тратишь маны – быстрее теряешь хп»
– Да понял я уже, блять! Делай, как говорю, и всё.
«Ой какие мы все тут нервные! Ладно, простительно. Получай. Можешь не расписываться»
Укрываясь за оставшимися во дворе машинами, кустами, деревцами, статуями и другими уродствами ландшафтного дизайна, я обошёл дом. На переднем крыльце покуривали три человека, а у задней двери стоял всего один.
«Там камера у двери».
– Поебать.
Я надеялся на то, что вряд ли кто-то наблюдает за монитором в прямом эфире. Мой ебальник, попавший на камеру, меня не заботил. Есть Алька, есть её знакомые спецы, которые подчистят записи. Меня заботило то, что происходящее сегодня было не самым обычным днём в жизни особняка Родзинских. Сегодня за монитор могли посадить человека. Как только я шагну под камеры, мне нельзя останавливаться, пока Кира не будет в безопасности.
Я спрятал ствол под пояс и накрыл его кофтой. Мне пришлось вернуться на несколько метров, чтобы спиздить один булыжник, устилающий дно булькающего фонтана. Я вернулся к задней двери, спрятал булыжник в руку за спину, расправил пиджак и выпрямился.
– Мой шеф и ваш сказали, чтобы я подменил тебя! – непринужденно сказал я, приближаясь к охраннику, но пока не заходя в поле зрения камеры.
– Да? – спросил он с подозрением. – Почему?
Он вытянул из пиджака рацию, чтобы проверить информацию. Утонченный старина Родзинский и здесь выебнулся. Не тупых быков набрал к себе в охрану.
– По кочану, – вежливо ответил я.
«Рассчитай-ка мне всё»
«Уже сделано»
Я швырнул булыжник в камеру и устремился к охраннику. Легкие обломки гаджета вперемешку с осколками ещё не достигли земли, когда тяжелый булыжник, опережая их, упал мне в руку. Подхватив его на лету, я с размаху опустил камень на умную голову охранника.
Разбитая камера и так создала шум, поэтому я подхватил падающего мужика и аккуратно опустил на землю. Он был живой, но добивать я его не стал. Мужик, конечно, работает на мразь, но кто знает, может, дети у него болеют. Я не буду задаваться этим вопросом, когда через минуту буду мочить остальную охрану, чтобы добраться до Вальтера с Альбертом, но сейчас у меня был выбор. И я выбрал оставить этого мужика в живых.
Рация в его руке забурчала.
– Омут! Что за шум?
«Скопируй его голос»
Упала мана, упала хп, чуть не упал я и облокотился на кирпичную стену рядом с дверью.
– А, да ерунда! Горшок уронил! Извиняюсь! – выпалил я, надеясь, что шорохи на частоте скроют мою слабость в голосе.
– Распездол, бля!
Рация умолкла. Раз начальник охраны или коллега, или хуй знает, кто это был, не спросил про вышедшую из строя камеру, и никто другой на эту частоту с тем же вопросом не вышел, значит, я в шоколаде. Можно прокрасться по дому до места, где держат Киру, не очкуя быть запаленным на каждом углу.
Проникнув через заднюю дверь, я покрался по покрытым коврам коридорам, опущенных в полутьму. На первом этаже, ближе к передней части особняка, в одной из комнат слышались громкие голоса и звуки пощечин. Кира старалась сдерживаться, чтобы не одаривать бьющего удовольствием, но иногда всё же срывалась, и с её губ слетал крик боли.
Я выглянул из-за угла и оценил обстановку возле входа в комнату. Один охранник перетоптывался перед дверью и иногда заглядываел внутрь, чтобы посмотреть представление. По раздающимся голосам и звукам Система вычислила, что в комнате помимо Киры находятся Вальтер со своим сыночком. А из охраны никого. Трое на крыльце, один вырубленный мной на заднем дворе и вот этот у дверей. Пять человек и всё. Уверенный в себе и находящийся на своей территории Вальтер не держал вокруг себя роту. Зря. Я бы на его месте получше охранялся, держа такую коллекцию у себя дома. Но мне же лучше.
– Сука! – орал в комнате Вальтер. – Я к тебе как дочке относился! А ты мразотой шлюховатой оказалась! Хуле с прошмандовки взять? И ты тоже, бля! – обратился он к Альберту. – Ладно я с ней не так много времени проводил, но ты-то куда смотрел, ишак?
Альберт, для кого происходящее было, наверное, большим потрясением, чем даже для Киры, ничего не ответил отцу.
– Ну ничего! Жаль, грохнуть тебя нельзя, сука! Арзамасские уже заявили свои права на тебя. Но у нас время до утра, так что мы ещё с тобой повеселимся!
Дождавшись, пока охранник пройдет мимо дверного проёма ближе к моей стороне коридора и развернется, чтобы пойти обратно, я бесшумно пролетел к нему по ковру. Его рот оказался зажат моей рукой, которая заодно отвела его голову назад, обнажив его глотку. Быстрое движение и охранник задергался, попытался вырваться и захрипеть под моей ладонью, но вырывающиеся звуки были похожи на звуки человека, борющегося с кашлем.
– Дэн! – рявкнул из комнаты Вальтер. – Иди воды попей, бля!
Я аккуратно опустил на пол отдавшего концы Дэна.
– Дэн? Подавился там что ли? Сходи-ка посмотри, чё там с ним.
Всего лишь шаг из комнаты я позволил сделать Альберту. Я завёл его обратно, стоя за его спиной и держа клинок у голой шеи.
Лысеющий старикан Вальтер встрепенулся и подбежал к привязанной уже к новому стулу Кире. В отличие от меня, дед был
