На изучение негативных сосредоточений ушло почти сорок минут.
Всё–таки это была больница, люди приходили сюда лечиться, и лучевых радиаций, отражающих здоровые эмоции, в их аурах прослеживалось мало. Всё казалось, что «психолокатор» Романа нащупал то, что нужно, – место злобного намерения, куда и будет нанесён удар. Однако это были палаты с больными людьми, их насчитывалось больше сотни, и каждая была наполнена с т р а д а н и е м, сквозь которое редко пробивались оптимистичные лучики выздоравливающих.
Роман вышел из ментала с ощущением провала, посидел с кружкой морса, потягивая вкусный напиток и обдумывая процедуру поиска носителя иной ауры – ненавистнической, которая должна была отличаться от аур пациентов.
Следующим объектом пси–сканирования он выбрал лечебно–реабилитационный центр Рос–здрава на Иваньковском шоссе. Отстроился от посторонних мыслей, потом от биоэнергетических шумов, производимых аурами больных. Стало легче выделять достаточно крупные «опухоли» искажённых болезнями пси–сфер и отсеивать мелкие.
Но и здесь его ждало разочарование. Никто особого «злобного» интереса к центру не проявлял. Лечилось в нём и приходило на приём к врачам большое количество людей, больше тысячи, но ни один из больных не мечтал взорвать клинику. Во всяком случае таких намерений возбуждённая псисфера Романа не обнаружила.
Он снова посидел «в отключке», отдыхая и прихлёбывая морс, сосредоточился на изучении медицинского центра «Целитель» в Серпухове.
Дело пошло живее. Нервная система быстро приспособилась к вхождению в процесс о з а р е н и я, который представлял собой, по сути, прорыв к своей ядерной информационной базе и к вселенской базе данных[10], человеческие эгрегоры весьма специфического «запаха» – б о л ь н о г о – проявлялись призрачными облаками, стоило только представить больницу, и на сканирование «Целителя» Роман потратил всего четверть часа.
Ничего не обнаружил. Подключил себя к городскому нейрохирургическому центру на Волгоградском проспекте.
Здесь спектр аур отличался от аур больных другого «профиля». Лечились в центре люди с поражениями головного мозга, и отстраиваться от «вибрирующих странностями» психосфер было трудно. Тем не менее Роман справился с задачей, снова не обнаружил злобных потоков внимания к центру, переключился на просвечивание больницы Склифосовского.
Через полтора часа он закончил работу со списком, стал под душ, чувствуя опустошение и отвращение ко всему на свете. Неприятно было признавать самому себе, что он оказался несостоятельным, и уже начинало казаться, что он упустил из виду какую–то важную деталь, отнёсся к работе без должного тщания.
Вода смыла «грязную» энергетику.
Он тщательно вытерся махровым полотенцем, взялся за морс.
Звонить Афанасию не хотелось. Но силы нашлись, и он набрал номер полковника.
– А я хотел звонить тебе, – обрадовался Вьюгин. – Нашёл?!
– Нет.
– Никого?!
Роман промолчал.
– Вот чёрт! – огорчился Афанасий. – Не может быть! Сведения проверены, сегодня где–то может рвануть. Посмотри ещё раз, пожалуйста, потщательнее. Дело не в том, что у нас полетят погоны и головы. Если шахидка сделает своё чёрное дело, погибнут сотни людей!
– Я не гарантирую…
– Ну, будь другом! Кроме тебя, никто этого не сделает!
Усилием воли Роман утихомирил поднявшееся в душе раздражение.
– Хорошо, пощупаю.
– Век буду благодарен! – обрадовался Вьюгин. – Может, чего надо? Лично привезу.
– Ничего, жди.
Роман снова уселся в кресло, собираясь повторить сканирование уже проверенных медцентров, и в это время кто–то позвонил в дверь.
Сердце ухнуло вниз, но не от испуга: тот, кто звонил, был хорошо знаком.
Он вскочил, распахнул дверь.
На лестничной площадке стояла Юна в курточке, с большой белой сумкой в руке.
По–видимому, у него изменилось лицо, потому что глаза девушки стали огромными, вопрошающими, неуверенными и тревожными.
– Я вернулась, – проговорила она почти беззвучно. – Не могу без тебя! Если скажешь уезжай – уеду.
Он покачал головой, стремясь сохранить остатки хладнокровия и чувствуя биение её сердца – на расстоянии.
– Ты сумасшедшая! – Голос стал хрупким и ломким.
– Значит, ты меня…
– Проходи. – Он отступил в глубь прихожей.
Она шагнула через порог, оказалась совсем рядом, из руки девушки выпала сумка, и Роман больше не раздумывал.
Они целовались до тех пор, пока у Юны не кончилось дыхание.
Он снял с неё курточку, провёл в комнату, и они снова начали целоваться.
Когда и как раздевались, он не помнил. Очнулся, когда они уже лежали в постели, сжигаемые неведомой доселе силой. И снова начался безумный полёт тел, сопровождаемый ласками, о которых можно было только мечтать.
Мылись под душем вместе, не стесняясь друг друга, сгоняя воду ладонями с разгорячённых тел.
Лишь спустя час Юна заговорила:
– Я думала – прогонишь.
Он мотнул головой:
– Если сама не уйдёшь. Я женат.
– Я знаю. Но если ты не живёшь с ней, значит…
– Она была и есть, но не со мной. И хватит об этом. Есть хочешь?
– Очень!
Сияющие глаза Юны не отпускали его ни на миг, и ощущать себя необходимым и желанным было сладко, хотелось что–то делать и надувать щёки, чтобы казаться значительней.
– Хочешь, пойдём в кафе.
– Если у тебя ничего нет…
– Всё в холодильнике.
– Тогда я найду и приготовлю. – Она умчалась на кухню, накинув на плечи свой умопомрачительный халат.
Роман успел заметить (час назад было не до того), что колено девушки приобрело нормальный здоровый цвет, шрамы стали незаметными, и оно уже не выглядит опухшим. Хотел поинтересоваться, что она чувствует, но зазвонил телефон.
Он бросил взгляд на проявившийся номер, сглотнул: звонил Варсонофий.
– Слушаю.
– Привет, висв. Юна доехала?
– Доехала, – деревянным голосом ответил Роман. – Я могу… позвать…
– Не надо, всё нормально. Не обижай её, она хорошая девочка.
– Я… никогда…
– До связи, звони, коль понадоблюсь. – Гудки отбоя в трубке.
На пороге возникла Юна.
– Кто звонил?
– Твой отец.
– Я так и думала. Что ты ему сказал?
– Что ты сумасшедшая.
Юна прыснула, чмокнула его в щеку и снова убежала на кухню. Забренчали ложки.
Роман расслабился, улыбнулся, возвращаясь к своему прежнему эйфорическому состоянию. Подумал: кто её обидит – дня не проживёт! Подумал ещё: а я без неё точно не проживу.
Телефон зажужжал – пришла SMS.
Он прочитал сообщение от Вьюгина: «Ничего?»
Ах ты, ёлки–палки, склероз! Нехорошо–то как!
Роман заглянул на кухню:
– Ты стряпай, а мне надо сделать обещанное.
– Хорошо, поняла, мешать не буду, – пообещала она.
– Это на час.
Юна перестала возиться с крупами, спросила догадливо:
– Ведание?
– В Москву собралась шахидка, хочет взорвать больницу, надо найти.
Глаза девушки потемнели.
– Не шутишь? Это опасно!
– Ничего опасного, – отмахнулся он. – Я просто загляну в больницы и попытаюсь определить поток внимания к той, где бандиты хотят устроить теракт.
– Хорошо, заглядывай, я буду рядом.
Даниэла спросила бы, зачем мне это нужно, подумал Роман, возвращаясь в комнату.
На душе стало легко. Юна готова была пойти на всё, лишь бы не доставлять ему хлопот.
Вход в состояние п р о с в е т л е н и я дался быстрее обычного. Всё–таки этот процесс требовал спокойствия, уверенности и хорошего настроения, а у него в данный момент оно было не просто хорошее – великолепное!
Вирусология в Сергиевом Посаде – ничего.
Иваньковское шоссе – пусто.
Городской нейрохирургический центр – пусто.
Онкоцентр на Каширке – ноль…
Вошла Юна, постояла немного в проёме двери, наблюдая за ним, вышла тихонько.
По сердцу прошлась тёплая волна: как же вовремя она вернулась!
Склиф – по нулям.
Истринский медцентр, медико–биологический центр в Обнинске, центр в Серпухове: пусто, ноль, тишина.
Список закончился.
Роман вышел из режима ментального в и д е н и я, глянул на часы. С момента включения в режим прошло сорок минут, очень хорошо! Он приспособился искать чёрную паутину недобрых намерений в пространстве и мог бы, наверное просканировать весь земной шар. Кстати, почему бы не сделать этого сейчас? Пусть не Землю – просканировать хотя бы Москву?
– Юна!
– Да, Ромашка, – появилась девушка.
– Горячий чай, лимон.
– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – Она сделала шутливый поклон, исчезла и появилась через три минуты с чашкой чая и блюдцем с дольками лимона. – Что ещё?
Он поцеловал её пальцы, обнимая взглядом (господи, какое же это счастье!), взялся за чай.
