Он поцеловал её пальцы, обнимая взглядом (господи, какое же это счастье!), взялся за чай.
– Ещё минут пять, и я освобожусь.
– Нашёл что–нибудь?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, что искал.
– Нет, данные Афони не верны.
– Кто это – Афоня?
Роман покачал пальцем.
– Это секретная информация.
Юна рассмеялась.
– Я и так догадываюсь – чекист, с которым ты работаешь.
– Не осуждаешь?
– За что? Человек сам решает, с кем работать и ради чего. Главное, чтобы при этом работал не только ум, но и сердце.
Роман с интересом заглянул в глаза девушки.
– Кто тебе это внушил?
– А разве неправильно? Я сама делаю выводы. Патер всегда…
– Папа.
– Папа всегда с кем–то сражался, потому что остро чувствует несправедливость, и мама его всегда поддерживала, потому что он прав. Я чувствую, что и ты прав.
– Спасибо.
Юна снова рассмеялась, коснулась его щеки пальчиками.
– Я не люблю этого слова, оно осколок христианизированного «спаси бог», а меня спасать не надо. Пат… папа говорит – благодарствую.
– Хорошо, благодарствую. Кстати, как нога?
– Всё здорово! Втираю в колено гель, но оно уже не болит, ходить намного легче.
– Марш на кухню!
– Есть, товарищ главнокомандующий! – Юна коснулась виска ладонью, убежала.
Роман посидел, улыбаясь, несколько секунд, чувствуя небывалый душевный подъём, и сосредоточился на проблеме.
«Обнять» Москву удалось с первой же попытки. А вот разобраться в её сложнейшем психоэмоциональном «муравейнике» Роман смог только ценой неимоверных усилий: спустя четверть часа он даже хотел выбраться из «муравейника» обратно, так как негативных структур, облаков и вихрей, а также смердящих «трупных пятен» в нём было слишком много. Однако заговорило самолюбие, и он остался внутри гигантского призрачного массива психоэнергетических образований, пытаясь найти ту, которая была, по его представлению, похожа на намерение совершить теракт.
И ведь нащупал!
Сначала через город (в его мысленном отображении) протянулась извилистая чёрная «лиана», вскипающая колючками и шипами.
Роман проследил за её извивами сначала в одном направлении, потом в другом и вычислил координаты обоих «трупных тупиков». Один торчал в скоплении зданий на юге столицы, второй располагался внутри большого дома недалеко от Третьего кольца в Дегунино. Он запомнил месторасположение «тупиков», выпал из ментального пространства и кинулся к атласу московских улиц.
Первый «тупик» совпал с Управлением внутренних дел Медведково. Второй – с корпусом Московского института педиатрии и детской хирургии на улице Талдомской.
– Чудо–юдо из Талдома! – пробормотал Роман.
В комнату ворвалась Юна.
– Всё? А то я жду, жду, стараюсь не мешать, уже кашу сварила, овощи тушу.
– Молодец! – Он усадил её на колени, прижался лицом к груди. – Ты вкусно пахнешь!
– Овощами? – лукаво спросила Юна.
– Звёздами.
– Правда?
Он поднял лицо. Несколько секунд они не сводили друг с друга глаз. Потом Роман вспомнил, что не завершил поиск.
– Мне нужна ещё пара минут.
– Хорошо, посижу там. – Она умчалась, лёгкая и стремительная.
Роман сосредоточился на вычисленном мединституте (похоже, сведения Афони действительно не точны, раз речь идёт не о больнице) и легко нашёл в пространстве колючую ниточку злобного замысла.
Его не ждали.
Ниточка намерения привела его эфирное тело сначала в клинический отдел врождённых и наследственных заболеваний (он прочитал название по мысленно–звуковому обмену в коллективе; оказывается, можно делать и такое), а потом к исполнителю замысла, который оказался, первое: врачом–психоневрологом, завотделом, второе: женщиной.
Русская, вспомнилось резюме Афанасия, муж погиб в Дагестане. Она или не она?
Последним мысленно–волевым усилием он проник в сознание психоневролога и в течение нескольких секунд получил ответы на все свои вопросы.
Кто–то посмотрел на него изнутри пси–струи, контролирующей сознание женщины–врача, с удивлением и угрозой.
Роман отключил все свои «рецепторы», оборвал мысленную связь и лёгкой пушинкой вознёсся в космос. Метнувшаяся за ним колючая «клешня» потеряла его в сиянии солнца.
Лица коснулось что–то влажное и мягкое.
Он открыл глаза.
Юна с испугом смотрела на него, держа в руке салфетку.
– Ты был как каменный, не отвечал!
– Всё в порядке. – Роман слабо улыбнулся, отвёл её руку с салфеткой. – Не надо, я умоюсь.
Он с наслаждением смыл пот с лица и шеи, вышел из душевой, вытираясь на ходу.
– Я не нашла у тебя пива, – заявила Юна.
– Не пью.
– Я тоже. А вино или что–нибудь покрепче, коньяк, например?
– Алкоголь не ласкает рот. Хотя есть исключения.
– Какие?
– Ликёры. Позволяю себе изредка вишнёвый или айриш. Но гораздо больше люблю морсы из клюквы и брусники.
– Ты ходячая реклама безалкогольного образа жизни.
– Если тебе не нравится, начну пить.
Юна фыркнула.
– Пьяным я тебя ни разу не видела, интересно будет посмотреть. Идём, кормить буду.
– Подожди. – Он взялся за телефон. – Позвонить надо.
Афанасий отозвался мгновенно:
– Слушаю, Рома!
– Это не больница.
– Не может быть! Я сам лично…
– Не перебивай. Это Московский институт педиатрии и детской хирургии, Талдомская улица, дом два. Врач–психоневролог Лисина, заведующая отделом врождённых и наследственных синдромов. Она закодирована. Уже полгода таскает в институт взрывчатку – по пятьдесят граммов, чтобы не заметили. Сколько собрала – не знаю, много. Когда поступит команда на подрыв – тоже не знаю. Но её стерегут в ментале, следят. Могу попробовать нейтрализовать программу, хотя боюсь, что запаникуют её контролёры.
– Понял, не надо, теперь мы сами.
– Брать надо осторожно…
– Не беспокойся, оперативная группа зубы проела на таких операциях, сделает всё без шума и пыли. Больше ничего?
– Чего ещё?
– Позвоню. – Голос Афанасия пропал.
Роман выключил телефон, повернулся к Юне. Глаза у неё были большими и серьёзными.
– Ты… искал… террористку?
– Она не террористка, хотя её мужа действительно убили в Дагестане в прошлом году. Она – кодирант. Кто–то нашёл её и решил усилить внутренний негатив, заставить служить Поводырям человечества.
– Кому?
– Пусть тебя это не волнует.
– Кто она? Что ещё за кодирант?
Роман отвесил себе мысленную пощёчину. Он разговаривал с Юной как с сотрудником «Триэн», а она была всего лишь дочерью сотрудника и могла не знать, чем занимается отец.
Он подошёл к девушке вплотную.
– Извини. Я иногда занимаюсь очень непростыми делами, не связанными с целительством. Жить со мной трудно и опасно. Если ты не захочешь…
– Нет! Я с тобой! – не дала она ему договорить. – Всегда и везде! Я сильная и ничего не боюсь, вот увидишь! И никогда никому ничего не скажу!
Он молча прижал её к себе, вдруг подумав, что вся жизнь ещё впереди.
4
В Санкт–Петербург на этот раз Фурсенюк поехал официально, для участия в международном симпозиуме «Нанотехнологии – рывок в будущее». Вообще он посещал «вторую столицу» России часто, хотя «нормальным» транспортом не пользовался. Под Питером у него была своя база, замаскированная под старинный особняк князей Юсуповых, находившийся на реставрации.
Реставрировали особняк уже больше двадцати лет, но его мало кто видел вблизи, а тем более внутри. Делегации от мэрии города, комиссии по культурному наследию, пожарному надзору и прочие посещали его не чаще одного раза в три года, однако придраться ни к чему не могли. Все бумаги, подтверждавшие право нынешнего собственника на этот объект, находились в полном порядке, инструкции пожарных соблюдались, а причина того, что реставрация шла медленно, крылась в отсутствии у собственника необходимых средств, а также в тщательности, с которой проходил процесс восстановления древней архитектурной развалины.
Эдмон Арбенович переносился в особняк с помощью технологий, доступных на Земле только воображению фантастов, со многими из которых он был знаком, а некоторых, таких как Серго Лукьянов, даже использовал в программах зомбирования читателей. Выступая по ТВ, он иногда ёрничал на тему придуманных писателями «кабин нуль–Т», «линий мгновенного транспорта – метро» и «струнных звездолётов». При этом АПГ давно применяла «струнные» технологии для перемещения в пространстве и снабжала своих представителей портативными модулями перемещения, называемыми на Земле с лёгкой руки фантастов В–порталами, то есть – вневременными.
Фурсенюк побывал на приёме у питерского градоначальника, где много говорил о «возрождении культурных традиций Севера», потом отобедал в ресторане «Вита–Нова» на Лиговском проспекте и направился в особняк князей Юсуповых, отпустив сопровождавших его московских и питерских чиновников.
