Но что делать, если я люблю другого? Всегда приходится делать выбор: осчастливить себя или сделать счастливыми всех вокруг, кроме себя, развивая токсичные отношения.
На кухне было чисто и тихо, только Натан пил из банки холодную колу. Мне захотелось облизать его сладкие губы, накинуться на него, разорвать одежду и сделать это здесь же, несмотря на то что я только сейчас прочитала и обдумывала. Наверное, он прочел все это в моем взгляде, потому что тут же поставил банку на стол и подошел ближе, обнимая и притягивая к себе.
– Том уехал в Нью-Йорк со своим агентом, – показывая на листок бумаги, сказала я. – Придется поговорить с ним позже. Разорвать отношения по телефону – это ужасно жестоко.
– Ты права, – согласился он, скрепляя поцелуем свое согласие.
Я не могла не ответить, проваливаясь в воронку притяжения, с которым мы уже не пытались бороться. Хотя понимали, что пока не время и не место.
Разомкнув объятия, Джонатан заговорил, переводя дыхание:
– Иногда я думаю… Это глупо, но я скажу.
Он опять смущенно улыбнулся и прошелся рукой по волосам.
– Иногда я задаю вопрос Создателю.
Я фыркнула от смеха и зажала рот рукой.
– Ну вот, ты уже смеешься. – Он театрально надулся, собираясь обидеться.
– Нет-нет. Я больше не буду. – Я взяла его лицо в ладони и посмотрела в глаза. – Продолжай.
Его взгляд блуждал, отказываясь смотреть на меня, он то искал точку опоры у меня на подбородке, под полуопущенными ресницами, то рассматривал что-то в интерьере кухни.
– Так вот. Я спрашиваю, почему он создал тебя такой красивой и привлекательной?
– И что он тебе отвечает? – сдерживаясь от смеха, ждала ответа я.
Коул пожал плечами, посмотрел на меня и улыбнулся.
– Он молчит.
– Зато я знаю, почему он сделал меня такой глупой, – выпалила я.
– Ты не глупая… – начал было говорить парень, но я его остановила, приложив к губам указательный палец.
– Так ты хочешь узнать, почему он сделал меня глупой? – шутливо спросила я.
Натан усмехнулся и заговорщически подмигнул мне:
– По-моему, я подозреваю.
– Да, он сделал меня глупой, чтобы я могла любить тебя. – Я нежно смотрела ему в глаза, а он ухмыльнулся одной из своих фирменных усмешек, от которой могла закружиться голова. – А вот занимаясь тобой, он явно перестарался.
Коул засмеялся в голос. Я смутилась.
– Я хотела сказать…
– Не надо, Настя, не продолжай. Уже и так смешно.
– Я не то… – но Джонатан не дал мне договорить, покрывая лицо и губы поцелуями.
Мы не могли оставаться в квартире, которая знала другого мужчину и другие отношения, поэтому решили ехать к Коулам, где Джонатан обычно останавливался, когда был в Лондоне.
Я открыла ключом дверь дома в Ноттинг-Хилле и прислушалась к шорохам, но там стояла тишина, никого дома не было. Оставив в холле обувь и куртку, прошлепала босая на кухню, чтобы налить себе полный стакан воды. Здесь, как всегда, пахло уютом, рогаликами и спокойствием. Но в этот раз я никак не могла успокоиться.
Я чувствовала то жар, то холод, то дикое волнение, то что-то еще. Сказать точно я не могла, все чувства во мне смешались. Мы уехали из квартиры Тома, потому что находиться там не имели права. И вот теперь я пыталась успокоить себя стаканом холодной воды в доме Коула, размышляя о том, как все это будет. Эти мысли сводили меня с ума.
И не успела я их додумать, как в дверь уже кто-то звонил.
– Это я, – прохрипел Джонатан, когда я приоткрыла дверь.
Мы отправились на разных такси, так как Натан заприметил парочку автомобилей с затемненными окнами возле дома Страуда и предположил, что это могут быть фотографы, которые постоянно что-то разнюхивали и лезли в чужую жизнь. Раньше я их любила, ожидала каждого фото с надеждой, а теперь понимала звезд, которые пытались скрыть свою жизнь.
– Я скучал… – сбивчиво то ли прорычал, то ли прошептал он.
– И я… – смущаясь, ответила я.
Коул притянул меня к себе и вместе со мной шагнул в дом, закрывая другой рукой дверь.
– Теперь мы одни и никто нам не может помешать, – подмигнул он.
Как только мы прикоснулись друг к другу губами, пытаясь исчезнуть из этой реальности, она тут же напомнила о себе громким звонком в дверь. Или почти сразу, так мне показалось.
Пытаясь застегнуть пуговицы и натянуть на себя одежду, которую мы успели скинуть в порыве очередного голодного желания, я осознавала то, что Вселенная окончательно сбрендила, раз пытается создать такие глупые и смешные препятствия для нас.
Джонатан утащил меня в гостиную, где не было света, а из холла мы уже слышали голос его мамы.
– Сынок?! Это ты? Дорогой, я дома! Купила твои любимые рогалики.
В очередной раз Натан прошептал сквозь зубы: «Damn», и мы рассмеялись…
Глава 12
Взгляд со стороны
Любовь – не жалобный стон далекой скрипки, а торжествующий скрип кроватных пружин.
Сидни Перлмен [22]
Зачастую мы формируем мнение исходя из субъективных факторов. Например, из того, что мы видим или слышим сами. Иногда из того, что мы додумываем и воображаем, но редко когда случается знать наверняка, что чувствовал и переживал другой человек в какой-то момент, если только он сам не поделится этими переживаниями. Возможно, это и есть проявление любви и доверия.
Мне хотелось так думать, потому что другое проявление мы пока так и не довели до конца.
– Джонатан, ты дома? – повторила вопрос Клер.
– Да, мам. – Он, путаясь пальцами, пытался застегнуть замочек у меня на спине, а я пуговицы на его джинсах. Мы давились от смеха, сдерживая себя. Он накинул рубашку, а я поправила майку.
– Хорошо, что дальше? – улыбнувшись, спросила я.
– Включи телевизор, а я возьму вино и бокалы.
– Ну-ну, – продолжала фыркать от смеха я.
Джонатан строго сверкнул на меня глазами, отчего я еле удержалась, чтобы не засмеяться в голос.
– Что ты делаешь на кухне? – Клер была уже близко.
– Открываю вино, мам. У нас гости, – ответил актер Натан, в это же время жестикулируя, указывая мне на диван и телевизор.
Он быстро справился с бутылкой и бокалами и подсел ко мне, когда Клер вошла на кухню.
– Не нервничай, – шепнул он мне, хотя сам дико нервничал, поправляя на мне одежду. Я улыбалась на его заботу.
Клер заглянула в темную гостиную, когда мы схватили бокалы в руки.
– Оу… Привет. Что вы тут делаете?
Джонатан схватил пульт от телевизора, который был под его великолепной задницей, и, нажав на красную кнопку, провозгласил:
